Мария Дубинина - Дзюсан. Академия-фантом
Визит в кабинет заместителя директора было решено не откладывать в долгий ящик и произвести сразу после отбоя. Комендантский час вовсе не гарантировал полное отсутствие свидетелей, поэтому они разделились.
– Если что-то пойдет не так, постучи в дверь. Вот так, – и Генри показательно ударил костяшками пальцев по стене. Один уверенный, два коротких, суетливых.
Кимура хмыкнул.
– Сдаешь позывные Асикаги? Ай-ай-ай, Генри. – Сората укоризненно покачал головой, замечая, как мучительно краснеет Макалистер. Выстрел попал в десяточку. – Неужели?..
Договорить он не успел – из коридора общежития послышались неровные шаркающие шаги. Генри за плечо толкнул Сорату за угол и впечатал в стену напротив кабинета Новака. Жестом приказал молчать, на что японец закатил глаза, мол, не дурак, сам понимаю, и аккуратно выглянул из-за другого угла. С минуту Сората буравил взглядом то дверь кабинета Новака, то затылок коменданта, пока последний, наконец, не чертыхнулся и не ударил кулаком по стене.
– Ну?
– Чандлер, – пояснил Генри, – наверное, пошел навестить Минако. Эх, если бы не дело, я бы поймал его с поличным!
Сората мысленно усмехнулся.
– Так что там с Асикагой? – ему нравилось наблюдать за смущением друга, за его суетливыми нервными движениями. Макалистер почти не умел врать и наверняка чувствовал себя так же беспомощно, как и сам Кимура в таких ситуациях. – Не пытайся водить меня за нос, ты же в курсе, я не сплю по ночам. И очень часто вижу, кто и к кому ходит в гости.
– Да? – Генри прошипел, явно сдерживая раздражение. – Где была твоя наблюдательность, когда это было необходимо?
– Я не выдаю чужие тайны. – Японец пожал плечами. Шаги давно стихли, а они все еще стояли напротив кабинета психолога.
– Твои шуточки… Идем, нельзя терять времени, – и мужчины осторожно вернулись к кабинету замдиректора.
Генри, почти бесшумно открыл раздобытым ключом дверь, а Сората, подпирая спиной вход в кладовку, сделал вид, что остановился отдохнуть, не дойдя до комнаты каких-то десять метров. Так себе алиби, но все давно привыкли к ночным бдениям Кимуры и вряд ли бы заподозрили неладное.
Спустя несколько минут Кимура заскучал. Обстановку коридоров он знал уже почти наизусть, к тому же в их крыле царила непривычная тишина. И, кажется, он даже успел задремать, когда услышал чьи-то быстрые шаги.
– Мистер Кимура! – Сэм Чандлер, похоже, хотел бы закричать, но не мог себе позволить такой роскоши в одиннадцатом часу ночи, поэтому шипел и плевался, будто информация буквально не желала в нем держаться. И это было не единственным, что заставило Сорату задуматься – австралиец никогда не называл его «мистер» и вообще был излишне фамильярен. Японец догадывался, что делал он это не из-за своего невежества, а из-за желания казаться развязнее и взрослей, поэтому легко прощал такую наглость.
– Сэм, вы почему не спите? – Сората с готовностью поддержал парнишку, едва ли не на голову выше его самого, за руку и подождал, пока тот отдышится. Сэм глубоко вздохнул и выпалил возбужденно:
– Мне нужно вам кое-что сказать! В саду…
– Чандлер! – Сората вздрогнул от этого звонкого голоса. К ним спешила Кику, полы ее белого халата развевались от быстрой ходьбы, обнажая стройные ноги. – Куда же вы, я даже не успела вас осмотреть!
Сэм отпрянул, и Сакураи увидела растерянного Кимуру. Женщина поджала губки, что-то быстро обдумывая, и устремилась к Сорате.
– Сора, но почему же ты опять не спишь? На тебе лица нет, возвращайся к себе. – Она коснулась губами его щеки и добавила шепотом. – А я скоро к тебе зайду. Только Сэму лекарство выпишу, а то бродит ночью по коридору, на голову жалуется.
Чандлер, пока не видела медсестра, тоже задумался и, хитро улыбнувшись, подчинился и на прощание весьма многозначительно подмигнул Кимуре.
История тринадцатая, в которой детские игры заканчиваются
Печальный мир!
Даже когда расцветают вишни…
Даже тогда…
Смерть одного человека незначительна для истории, но иногда именно она способна запустить чудовищный механизм, крутящий колесо судьбы. А потому нет маленьких смертей и нет ненужных. Все, что происходит, лишь приближает нас к финалу.
Акихико Дайске. МемуарыТьма упала на Генри, едва за ним с тихим хлопком притворилась дверь. Ослепнув на мгновение, мужчина вытянул руку, ощупывая пальцами пустоту. Постепенно мрак стал сереть, черный цвет размазался, как краска по стеклу, и глаза выхватили из темноты сначала массивный стол в форме буквы Т, за ним застекленные шкафы, позолоченные рамки картин, а под конец – огромное полотно на дальней стене. Изображенную на нем прогуливающуюся викторианскую пару издалека было не разглядеть, но Генри почудилось, будто нарисованные лица обращены к нему, будто они на него смотрят.
– Черт-те что, – вполголоса ругнулся он и прошел вперед, к креслу замдиректора. Важные бумаги тот наверняка хранил под замком, но попытаться все же стоило. Макалистер по очереди подергал за ручки, но ящики не поддались. На столе в подставке лежали какие-то документы, при беглом изучении не представляющие интереса. Страха быть застигнутым на месте преступления, как ни странно, не было. Прислушавшись к тишине, Генри представил мнущегося напротив двери Сорату и окончательно успокоился. Доверял.
Из-за плотно закрытого окна в кабинете не хватало воздуха, поразительная духота давила на грудь, а по спине под футболкой стекали капельки пота. Генри замер посреди комнаты, внимательно огляделся. Фонарик был с ним, но подвязанные шнурами шторы не скрывали ничего, и малейший всполох света мог бы выдать вторжение.
Макалистер готов был скрипеть зубами от досады – в последнее время его преследовали неудачи, и он терял веру в себя. Что в кабинете Акихико еще могло быть ему полезно?
Генри обвел помещение внимательным взглядом и вновь остановился на портрете. Он занимал почти всю стену и был настолько пасторально-милым, что представить на его фоне окутанного загадками зама не получалось. Но Генри влекло к нему.
В коридоре шаркал Сората, ждал его возвращения. Сората… Возвращение…
Генри все же включил фонарик и обвел лучом резную картинную раму. Они с Соратой как-то соотносили чертеж здания и примерный план тайных ходов, и, представив в голове картинку, Макалистер сообразил, что именно за этой огромной картиной, скорее всего, скрывался один из них. Слишком толстая, необоснованно толстая стена на плане выдавала секрет. Генри едва не расхохотался над собой – главную улику едва не упустил. Он приблизился и так и замер, не решаясь поднять головы. Воздух, вдруг ставший ледяным, обжег кожу.
