Сет Грэм-Смит - Авраам Линкольн Охотник на вампиров
Это был вопрос времени.
К рассвету снаружи собралась толпа. Дыхание президента всю ночь слабело, сердце билось нестабильно. Кожа холодела. Большинство докторов отмечали, что подобные раны убивают в течение двух часов; временами быстрее. Эйб продержался девять часов. Эйб всегда отличался от остальных. Эйб всегда оставался живым.
Ребенок мамой храним и любим;
Мама всегда с ребенком своим;
Отец, что хранит их сильной рукой —
Всех ожидает вечный покой{60}.
Авраам Линкольн скончался в 7:22, на Апрельские Иды 1865 года.
Все склонили головы в молитве. Затем Эдвин Стэнтон сказал:
— Теперь он принадлежит вечности.
И вернулся к своим только что полученным телеграммам. Джон Уилкс Бут по-прежнему скрывался, и Стэнтон размышлял, как поймать его.
VIII
Вот уже одиннадцать дней Бут и Герольд уходили от войск Федерации, сперва Мэриленд, потом Вирджиния. Они скрывались в болотах; спали на холодной земле. Бут ожидал, что здесь его примут как героя, Спасителя Юга. Вместо этого их всякий раз гнали на улицу.
— Ва’ нада дальше, — говорили им. — Янки спалили все фермы от Балтимора до Бирмингема, са’и видите.
Вторая часть предсказанного цыганкой сбылось. У Бута, в самом деле, появилась «огромная армия врагов».
26 апреля Бута разбудили крики, которые он сразу узнал.
Проклятый двуличный сукин сын…
Ричард Гаррет, один из немногих виржинцев, что, казалось, не отвернулся от них. Он дал им поесть и пустил в теплый сарай, где хранил табак. И, кроме того, судя по крикам солдат снаружи, продал их за вознаграждение.
Герольда рядом не оказалось. Трус скрылся. Но это было не важно. Он все равно недостаточно быстр. Наступил глубокий вечер, скоро ночь, время, когда Бут мог показать себя в полной мере. Пусть подождут, подумал он. Немного подождут и увидят, кто я такой. Его нога давно зажила, и, хотя он ослаб от голода, они не смогут удержать его. Только не в темноте.
— Сдавайся, Бут! Мы в последний раз тя предупреждаем.
Бут остался на месте. Солдаты Федерации сдержали слово и обошлись без дальнейших предупреждений. Они подожгли сарай. Доски охватило пламя, на крышу полетели факелы. Сухой сарай запылал через несколько секунд. Бешеное пламя сделало темные углы словно еще глубже. Бут надел свои очки, когда старые балки затрещали над головой, а клубы серого дыма полезли в щели между досок. Он стоял в самом центре, вцепившись в полу плаща — по старой актерской привычке. Он хотел, чтобы его разглядели получше. Чтобы чертовы янки как следует увидели того, кто сейчас…
Здесь кто-то еще… кто-то хочет испор…
Бут повернулся вокруг, готовый отразить атаку с любой стороны, в любой момент. Его клыки обнажены, зрачки, во все глаза, расширились, словно бусины из черного мрамора. Он был готов ко всему…
Но ничего не было. Только дым, пламя и тени.
Что здесь происходит. Почему я не чувствовал его, пока…
— Потому что ты слаб…
Бут повернулся на голос.
Генри Стерджес шагнул из темного угла.
— …и много думаешь.
Он пришел убить меня…
Внезапно, Бут все понял. Видимо, незнакомец хотел, чтобы он понял — заставил его понять.
— Ты забираешь мою вечную жизнь! — Бут сделал шаг назад, когда Генри подошел вплотную.
— УБЬЕШЬ МЕНЯ КАК СМЕРТНОГО!
Генри не ответил. Время слов закончилось. Клыки спрятались, глаза стали прежними.
Это последние секунды моей жизни.
Бут не смог удержаться от улыбки.
Старая цыганка была права…
Джона Уилкса Бута ждал страшный конец.
14. Дом
У меня есть мечта, что однажды в нашей стране все же воплотится и станет основополагающим принцип, который провозглашен ее главным девизом: «Само собой разумеющаяся истина: все люди созданы равными».
Д- р Мартин Лютер Кинг-мл.
28 августа 1963
I
Авраам Линкольн видел сон.
Он смотрел на свою жертву, человека, находившегося внизу, среди толпы; смотрел, как человек уверенно руководил ими. Выбирая. Глядя на них, словно бог. Усмехаясь; наслаждаясь их беспомощностью. Но это ты, подумал он. Это ты беспомощен.
Еще мгновение. Еще мгновение, и это случится. Несколько отработанных движений. Каждый жест точен. До совершенства. Еще мгновение, после которого будет лишь сила, быстрота, смятение. Он посмотрит в черноту этих глаз и увидит, как жизнь покидает их навсегда. А потом все кончится. На этот раз.
Ему снова было двадцать пять, он был силен. Он был так силен. Все, что он перенес — все сомнения и утраты — все ради этого. Они — огонь в его груди. Они — его сила. Они — это она. Именно в это мгновение он вспомнил одну молитву. Прежде, чем все взвоет. Прежде, чем начнутся разговоры и польется кровь. Он не очень любил молиться, но эта ему нравилась:
Если мои враги стремительны — сделай меня быстрее. Если они сильны, Господь, дай мне сил увидеть их смерть. Ибо я чист. Я — справедлив. Я на стороне света.
Лезвие топора отточено до блеска. Если взмахну им как следует, то разрежу воздух. За долгие годы рукоять идеально ложилась под мощные пальцы. Каждая трещина знакома. Трудно понять, где кончается рука и начинается топор. Невозможно понять, как много…
Сейчас.
Он прыгнул с крыши и навис над своей жертвой. Тварь посмотрела вверх. Глаза почернели — от века до века. Голодные, гнутые вышли клыки. Он метнул топор со всей силы, которой владел, почувствовал, как рукоять отходит от руки, его тело все еще летит над землей. Одновременно он почувствовал взгляд одного из людей, в стороне, на периферии зрения. Лицо беспомощного человека, испуганного, не понимающего. Не понимающего, что сейчас спасают его жизнь. Я делаю это не для тебя, подумал он. Я делаю это ради нее. Он видел, как его верное орудие, вращаясь, рассекает воздух… металл-дерево, металл-дерево, металл-дерево. Он знал. В то мгновение, когда бросил его, он уже знал, что лезвие найдет свою цель. Знал звук, который последует, когда оно пройдет сквозь череп ложного бога, разрубит пополам самодовольную улыбку… разобьет мозги… закончит еще одну вечную жизнь. Он знал, потому что именно это была его цель.
Именно это всегда была его цель.
xxxxxxx
Эйб проснулся в Белом Доме, в собственном кабинете.
Он оделся и сел у маленького столика возле окна, выходящего на Южную Лужайку. Поздний август, начиналось прекрасное утро.
