Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера...
Марина, находившаяся в это время в двух метрах от меня, усиленно копалась в холодильнике и, явно чем-то озадаченная, пыталась там найти нужный ей продукт.
— Так, я не поняла, а где мое молоко? — раздраженно и одновременно как-то растерянно произнесла она.
Я оторвал свой взгляд от клеточек с буковками и посмотрел в ее сторону. Марина на секунду выпрямилась, видимо, для того, чтобы ее вопрос услышали не только банки фасоли и "Дошираки", но и люди, находившиеся на кухне, и затем, снова согнувшись, с головой залезла обратно в холодильник.
"Оп-паньки" — подумал я.
— Что ж такое-то? Куда мое молоко делось? Я ведь помню, что покупала его.
Я попытался полностью абстрагироваться от действительности и погрузиться в свой кроссворд.
— Константин, ты не знаешь, кто мое молоко выпил? — все же обратилась ко мне Марина, повернувшись в мою сторону и посмотрев на меня, не давая возможности проигнорировать ее вопрос.
Жизнь забавная штука. Иногда она ставит людей в неловкие ситуации. А иногда она заставляет одних людей зависеть от других. А иногда она создает мнимую зависимость одних людей от других, сохраняя все же при этом всю неловкость ситуации — даже если она и абсурдна в этот момент.
— Знаю, — ответил я.
— Кто? — вытянула голову Марина, многозначительно упершись в меня взглядом.
— Виталий случайно перепутал полки — думал, что это общее — и по ошибке выпил твое молоко, — я развел руками и улыбнулся — Так вот, как-то вот… получилось.
— Ви-ита-а-алий, — произнесла Марина.
Она захлопнула дверцу холодильника и пошла в комнату.
Я внимательно прислушался к тому, что будет дальше.
Многообразие голосов, отчетливо слышимых за стенкой и сливающихся в один общий шум — резко стихло и прекратило свое существование в пространстве, после неожиданно заданного Мариной вопроса: "Ребята, кто выпил мое молоко?".
Наступила тишина.
"Хороший ход, — подумал я про себя, — Она ведь уже знает, кто это сделал".
— Молоко? — растерянно произнес кто-то в комнате.
— Виталий, это ты? — не дожидаясь признания, спросила Марина.
— Мариночка, извини, я случайно…
— Как ты мог?
— Да я просто полки перепу…
— Как их можно перепутать?
— Ну, получилось так, ну извини, пожа…
— Да что ты за человек такой.
— Ну что ты сразу, я тебе завтра утром новое куплю, изви…
— Мне не нужно завтра. Я сейчас хочу. Это мое молоко.
И тут я решил, что мне нужно обязательно при этом поприсутствовать. Я бросил ручку на стол, встал и уверенно направился в комнату.
— Это ты ей специально сказал, да? — зло ухмыльнулся Виталий, как только меня увидел.
Я прошел глубже в гостиную и встал напротив всей компании.
— А ты его не трогай. Он мне честно на вопрос ответил, — отрезала Марина.
Я развел руками и улыбнулся.
— Вот видишь. Я просто честно ответил на вопрос. За кого ты меня принимаешь?
Я посмотрел Виталию в глаза и снова развел руками.
— А что я должен был делать? Что? — врать? Меня спросили. Я ответил. Что еще? Что, я врать буду что ли? Я же добропорядочный благочестивый христианин. Я не должен врать. Так что…
Я еще больше расцвел в улыбке и опять развел руками в стороны, тупо моргая глазами.
А затем я, резко изменившись в лице, чмокнул губами, послав Виталию воздушный поцелуй, и с особым удовольствием произнес:
— Наслаждайся.
Виталий, ухмыляясь, злобно смотрел на меня, так, как будто я его предал.
— И ты думаешь, после этого к тебе будут лучше относиться? — сказал он.
— Чего? — повернулся я, — Да мне, вообще, плевать, как ко мне будут относиться. Тем более, здесь. Я завтра днем уезжаю. Так что мне насрать. Абсолютно, — ответил я и после небольшой паузы добавил:
— А вот тебе нет. И меня это радует, — и снова улыбнулся.
Затем я уже направился в коридор к черному выходу, но развернулся и произнес:
— Да, кстати, и, если захочешь меня убить — приготовься к тому, что это будет очень не просто.
Закрывая за собой дверь черного хода, и вслушиваясь через эту дверь в претензии Марины, которые она без лишнего крика, но с очень большим недовольством высказывала Виталию — и то, как она надеялась вечером получить хоть какое-то удовольствие от жизни, а он ее обломал, и то, какой у нее дефицит кальция в организме и ей каждый день нужно пить молоко, и то, как в этом городе, застроенном металлургическими заводами, высокая концентрация тяжелых элементов, и как у нее зубы разрушаются, и еще много чего — слушая все это, уже сидя в удобном кожаном кресле, я был невероятно счастлив и доволен, что хоть что-то хорошее произошло еще со мной за этот тяжелый день. Конечно же, я ничего не обязан был Виталию, и с его стороны, в принципе, было бы очень глупо на меня злиться — я, например, молоко, вообще, не пью — но меня радовал тот факт, что он злится именно на меня и именно по такому нейтральному поводу. Я не собирался объяснять ему, что я не говорил ничего Марине, что она сама спросила меня, не собирался оправдываться или убеждать его в абсолютной безосновательности его претензий. Я просто обыграл ситуацию так, чтобы вызвать у человека именно те эмоции, которые мне было нужно вызвать. И мне было весело, что жизнь поставила Виталия в такую, своего рода, иллюзорную зависимость от меня.
Я точно знал одну истину: никогда не унижай людей и не ругайся с ними, если нет на то серьезной причины — потому что в любой момент жизнь может поставить тебя в зависимость от этих людей. Конечно, данная ситуация была абсолютно бытовая, и тут даже зависимости никакой друг от друга, в общем-то, не было — Виталий все равно сам должен был решать эту проблему, без меня. Но я знал парочку историй, когда, например, маньяк, изнасиловавший женщину, вдруг оказывался на операционном столе в больнице, а дежурным хирургом в этот момент в этой же самой больнице оказывалась как раз та самая, изнасилованная им, женщина, да еще и маньяк поступал в больницу с ранением в паху. Это из разряда "не спи с женой врача проктолога, у которого ты лечишься". Только вот иногда предугадать зависимость в некоторых ситуациях от некоторых людей не всегда удается. У меня бывали случаи, когда мне казалось, что от конкретно вот этого человека в моей жизни, вообще, ни чего не зависит, а потом, когда в жизни этого человека происходили какие-то изменения, то начиналась разворачиваться та-а-ака-а-а-ая цепочка событий — что эти изменения каким-то невероятным образом в результате докатывались и до меня. И мне от этого было очень обидно.
