Анна Клименко - Морф
Мальчишка надменно фыркнул.
— Да ты ж не знаешь, в какую сторону идти! И как ты собираешься убить их, а? Даже отец не знал, как это сделать, куда тебе?
Мне захотелось как следует двинуть ему в глаз, чтобы не зарывался. Но — право же — драться над телом погибшего некроманта? Может быть, я и не пылала теплыми чувствами к Арнису Штойцу, но уважения к своей особе он успел внушить достаточно.
— У меня, мой дорогой Гверфин, есть одно преимущество. Я не-живая. А, следовательно, могу потратить на поиски о-очень много времени. Так что не беспокойся, рано или поздно я их найду. И точно также я придумаю способ избавиться от них, какими бы живучими они не были.
По лицу Гверфина скользнуло непонятное выражение. То ли отвращение, то ли презрение, но в целом — ничего приятного.
— Я пойду с тобой, — медленно проговорил он.
— Еще чего! Только юных магов мне не хватало.
И тут он рванулся вперед, схватил меня за руку и сжал так, что едва не раздавил сустав. Чернявый и взъерошенный, как разозленный помойный кот.
— Я пойду с тобой, дура, — зло прошипел он мне в лицо, — хочешь ты того или нет. Не забывай, что Арнис Штойц — мой отец. И, кроме того, я — маг, знающий боевые заклятья. Тебе это не кажется полезным, а? Так пораскинь куриными мозгами!
Я вывернулась из хватки Гверфина, пнула его под коленную чашечку — прости, Арнис — а затем, схватив за волосы, аккуратно припечатала лицом к полу, так, чтобы отпрыск некроманта не мог шевельнуться.
— Это тебе за дуру и куриные мозги, — прошептала я ему на ухо, — мне бы хотелось, Гверфин, чтобы впредь ты себе не позволял ничего подобного.
— Ну, давай, давай, перегрызи мне глотку, умертвие, — шипел мальчишка, извиваясь как уж, — потому что это все, на что тебя хватит!
— Раньше мне казалось, что ты обо мне лучшего мнения. Притворялся, значит?
Я отпустила его и отошла в сторону, старательно перешагивая блестящую лужу крови.
— Значит, так, Гверфин Штойц. Если у нас дела пошли вот так… как пошли, то, в общем, нам не стоит оставаться вдвоем в этом замке. Мы похороним твоего отца, и тогда я уйду.
Больше говорить было не о чем. Я прошла мимо мальчишки с высоко поднятой головой и направилась в сарай, куда зомби складывали инструменты. Уж там-то должна была быть лопата?..
На сердце давил могильный камень. Я ведь обещала позаботиться о Гверфине. Шерхем меня просил, и я обещала. А теперь вот разругалась с ним вдрызг, словно кухарка какая-то. Идти мириться первой? Ох, не хочется… Но… обещала. Обещала человеку достойному, а значит…
Лопаты нашлись в дальнем углу сарая, но в тот миг, когда пальцы сомкнулись на затертых до блеска черенках, меня осенило. А вдруг второй морф ошивается где-нибудь в замке, а я, я… Оставила Гверфина без присмотра?!! Я подхватила лопаты и метнулась прочь, из темноты к свету. Огляделась по сторонам, но ничего опасного, кроме замерших без команд некроманта зомби, не заметила. На парадной лестнице появился Гверфин и понуро двинулся в мою сторону. Черные волосы свисали на глаза сосульками, на губах — улыбочка сумасшедшего. Я оперлась на лопаты и принялась спокойно ждать, а Гверфин медленно брел ко мне и хихикал. В руке у него я заметила мятый свиток.
— Ну, что еще? — хмуро поинтересовалась я, — ты извиниться идешь, что ли?
— Ирбис, — он жалко улыбнулся, — вот, почитай. Я вспомнил… про тайник, вспомнил слова матушки, и…
— Милые семейные тайны? Давай сюда.
Я развернула пергамент, пробежалась взглядом по первым строкам…
— Охр.
Да-а, иначе и не скажешь.
Но покойный Арнис Штойц оказался поистине великим человеком, одним из тех, кого днем с огнем не сыщешь. В пергаменте черным по белому было написано, что Гверфин — не родной сын Штойцев. В силу сердечного недуга леди Штойц не могла иметь детей, а потому, когда растерянный Арнис принес ребенка своего приятеля Виаро, она взяла с мужа клятву, что он будет растить малыша как собственного, и даст ему все, что дал бы своему сыну. Это было опасно, жену Виаро схватили и казнили, но несчастная женщина все-таки успела отдать сына Арнису… Хайо, ну почему я почти не удивилась? И в тот же миг все стало на свои места: непохожесть Гверфина на родителей и его очевидное сходство с Шерхемом Айланом Виаро.
Я хлопнула себя ладонью по лбу и выругалась так, как ругались в интернате. Что ж я была так слепа, а? Впрочем, теперь не важно. А важно то, что нам по-прежнему надо было похоронить Арниса Штойца, а потом… потом, наверное, отправляться на поиски настоящего отца Гверфина. Что-то мне подсказывало, что точка во всей этой истории еще не поставлена.
***
Все пришлось делать самой. Гверфин словно оцепенел и, пока я рыла могилу под яблоней, сидел на старом чурбачке и бессмысленно пялился в одну точку. Потом очнулся, выплыл из своего тайного мирка, чтобы помочь перенести тело Арниса, и снова застыл, уставившись страшным немигающим взглядом на растущий могильный холмик.
Я отставила лопаты, прислонив их к стволу дерева, отряхнула руки. Постояла несколько минут над могилой некроманта. В сущности, он ведь был хорошим человеком: спас дитя опального мага, вырастил его, приютил меня — то, что потом мне пришлось постоять в углу двора, ничего не значит, сама виновата. Если бы я знала Арниса чуть дольше, то сердце бы мое плакало кровавыми слезами. Но ниточка моей судьбы соприкоснулась с его — и сразу же вильнула в сторону, увы, и поэтому мне было просто грустно, грустно оттого, что хорошие люди уходят, оставляя нас один на один с этой подленькой жизнью.
— Прости, Арнис, — пробормотала я, — прости и прощай. Покойся с миром.
Затем я подхватила лопаты и поплелась к сараю. Гверфин так и остался стоять перед холмиком коричневой земли, неподвижный и бледный как призрак. Потом, уже заперев сарай, я вернулась, обняла его за худые плечи и повела прочь. Он не плакал больше, но по мне — уж лучше бы рыдал. Я усадила его внизу, в обеденном зале, а по краешку сознания скользнула неприятная мысль о том, что Шпарс куда-то исчез, и собаки куда-то делись. На миг я даже засомневалась, а не повар ли отправил к Хайо некроманта, но затем спохватилась: если старина Шпарс до сих пор не объявился, значит, и его бренное тело мы когда-нибудь найдем… где-нибудь в винном погребе или леднике. В противном случае он был бы уже рядом с нами…
Но это, в свою очередь, означало…
От внезапной догадки я охнула.
Допустим, морф убил Шпарса. Избавился от ненавистного Арниса Штойца и увел в лес Шерхема Виаро. Но тогда — помилуйте, а что ему мешало убить Гверфина? Торопился? Нет, вряд ли. Тут, видимо, дело в истинных намерениях морфа, которые могли бы показаться с одной стороны напрочь лишенными логики, а с другой стороны — очень даже здравыми. Все зависит от того, с какой стороны посмотреть.
