Эрик Хелм - Уцелевший
Моката с ухмылкой потянулся к чашке. Метнул на женщину победоносный взгляд.
Торжествовать ему, впрочем, следовало бы, только сделав первый глоток.
Не колеблясь, миссис Итон взмахнула кочергой.
Сатанист непроизвольно шарахнулся в сторону, однако полудюймовый железный прут обрушился отнюдь не на его лысое темя, а на злосчастную, ни в чем не повинную чашку. Осколки и брызги разлетелись по сторонам. Лужица темной жидкости потекла, и первые капли забарабанили по ворсу небольшого коврика.
— Не получится, — проворковала Мари-Лу, но в глазах маленькой женщины было нечто весьма не соответствовавшее мягкому, почти любезному тону.
С Мокаты разом слетела вся напускная учтивость. Маленькая кокетливая кошечка, уже почти угодившая в западню, внезапно выпустила когти и пустила все предыдущие усилия сатаниста прахом. Зарычав по-звериному, гость ощерился в дикой, демонической ярости.
Мари-Лу, впервые испугавшись по-настоящему, отступила. Она изо всех сил старалась не смотреть в зрачки сатаниста, пылавшие зловещим огнем и сулившие лишь беспощадное уничтожение.
— Доброе утро! Что здесь творится?
В проеме двери возник Ричард Итон.
— Ричард, — выдохнула Мари-Лу, — это Моката!
Прищурившись, Итон шагнул вперед.
— Я приняла его сама, чтобы не отрывать тебя от Саймона, и чуть не поплатилась: Моката пустил в дело гипноз. Вышвырни этого мерзавца вон, пожалуйста!
В голосе Мари-Лу звучал такой неподдельный страх, что на худом лице Итона задвигались желваки. Отстранив жену, Ричард быстро приблизился к гостю. Боксер и фехтовальщик, он уставился прямо в злобные глаза Мокаты.
— Не будь вы вдвое старше, — процедил Итон, — я пересчитал бы вам все зубы. Но ежели не уберетесь вон быстрее пули, разница в возрасте перестанет меня смущать...
Невероятным усилием воли Моката подавил ярость и улыбнулся наилюбезнейшим образом. Ни малейшего испуга сатанист не обнаружил.
— Полагаю, ваша жена заблуждается, — сказал он. — Погода весенняя, в этом все дело. Пока мы беседовали, миссис Итон стало клонить ко сну. А предварительно выслушав рассказы друзей об исчадии ада Мокате, она приписала мгновенную дремоту моему злокозненному внушению. Коль скоро миссис Итон продолжает настаивать на своем утверждении — что ж, я готов извиниться, хотя никакой вины за мною нет.
— Охотно верю, — нехорошо ухмыльнулся Ричард. — Но будьте любезны сию минуту убраться из этого дома к чертовой матери!
Моката пожал плечами:
— В высшей степени огорчительно, мистер Итон. Вы похожи на разгневанного капризного ребенка! Видите ли, я приехал только затем, чтобы отвезти Саймона Аарона в Лондон.
— Забудьте думать, — сказал Ричард.
Моката едва ли понимал, как ему посчастливилось. Бертран де Ришло, узнав от Саймона про Талисман Сета, сначала стрелял бы, а потом рассуждал. Отважный, однако утонченно культурный, цивилизованный и не веривший ни в какие средневековые глупости Ричард Итон и помыслить не мог о столь вопиющем нарушении закона. Впрочем, не рискуя жизнью, сатанист изрядно рисковал физиономией.
— Но пожалуйста! — Моката воздел обе руки, пытаясь урезонить неожиданного противника. — Выслушайте же хоть несколько слов! Здесь происходит ужасное недоразумение, проистекающее из ошибки, в которую впали ваши друзья! Миссис Итон истолковала случившееся превратно, такое бывает, — но теперь давайте побеседуем как приличествует воспитанным людям!
Боксер и фехтовальщик Ричард почуял неладное, помотал головой и начал смотреть на руки Мокаты.
— Видите ли, я сам попросил послать за вами. Госпожа Итон, полагаю, не откажется это подтвердить.
— Откажусь, не сомневайтесь, — любезно заверила Мари-Лу. — Ты умница, дорогой. Не смотри ему в глаза. И Бога ради, выкинь сучьего сына вон! Затеет драку — огрею кочергой...
— Слыхали? — осведомился Итон. Его лицо побелело от злости, кулаки сжались и были готовы метнуться вперед и вверх. — Слово женщины — закон для воспитанного человека, — закончил он с кривой усмешкой. — Выметайтесь. Незамедлительно.
— Жаль, что вы столь упрямы и безрассудны, мой молодой друг, — процедил Моката. — Задерживая Саймона Аарона в своем доме, и вы, и ваша жена, и... не вздумайте ударить — ваша маленькая дочь подвергаетесь ужасной опасности. Коль скоро не желаете размыслить спокойно, воля ваша. Но разрешите хотя бы поговорить с господином Аароном ровно пять минут.
— И пяти секунд не получите, — заверил Ричард, отступая в сторону и делая повелительный жест.
— Хорошо, — вздохнул Моката. — Если так вам угодно...
Сатанист, казалось, увеличился на глазах обоих наблюдателей — вытянулся ввысь и вширь, наполнился ужасной, устрашающей силой. Она словно растекалась по сторонам, покуда слова Мокаты падали в пространство, точно ядовитые, ледяные капли.
— Тогда нынче ночью ждите моих посланцев. И будьте покойны: уж они-то заберут Саймона живым или мертвым!
— Вон отсюда, — сквозь зубы произнес Ричард. — Сволочь проклятая, вон отсюда!
Сжав губы и не вымолвив более ни единого слова, Моката миновал столь нелюбезно с ним обошедшуюся супружескую пару, вышел наружу, зашагал по усыпанной толченым ракушечником аллее. Мари-Лу медленно, истово перекрестилась. Ричард обнял жену за плечи. Маленькое гибкое тело внезапно вздрогнуло и напряглось.
Испуганно всхлипнув, Мари-Лу зарылась лицом в плечо мужа.
— Что случилось? — встревоженно спросил Ричард.
— Милый, да неужели ты не видишь сам? — вскричала женщина. — Приглядись хорошенько! Это по-настоящему, это не фокусы, это правда!
— Чего я не вижу, родная? — встревожился Итон.
— Смотри, — простонала Мари-Лу. — Он идет освещенный солнцем — и не отбрасывает ни малейшей тени!
20. В трактире «Павлиний хвост»
Деревенская корчма, находившаяся неподалеку от Кардиналз-Фолли, едва ли была намного моложе самого имения. При Эдуарде Третьем трактир достиг наивысшего процветания, но переустройство главных дорог, случившееся в восемнадцатом веке, оставило харчевню в стороне от главных путей и обрекло служить лишь скромным потребностям обитателей окрестных деревушек. Здание перестраивалось, расширялось, однако в начале девятнадцатого столетия постепенно пришло в упадок, затянувшийся до времен прямо предшествовавших нашему повествованию в современной части.
Года за три-четыре до безрассудной и самовольной отлучки Рекса из дома Итонов, Иеремия Вилкс, лакей местного лорд-пэра, человека богатого и достаточно щедрого, подал в отставку.
Последняя объяснялась тем, что достойный слуга подхватил болезнь аристократическую и раздражающую донельзя. Мистер Вилкс отчаянно страдал подагрой и больше не мог сопровождать господина в частых и долгих путешествиях. Но годы, проведенные в поисках наиболее комфортабельных железнодорожных купе, самых удобных пароходных кают, подходящей одежды; время, посвященное уходу за громадным имением и ежедневным хозяйственным заботам, не миновало для мистера Вилкса бесследно.
