Максим Перфильев - Жажда Смерти
Долгое время без еды, некоторое время без восполнения жидкости, бессонные ночи, головокружение, уставшие и стертые до мозолей ноги, большие пройденные расстояния, волнения — все это высосало из него часть энергии. И сейчас он старался полностью расслабиться, чтобы хоть как-то ее восполнить, или хотя бы предотвратить ее дальнейшие потери. А ему ой как нужна была эта энергия. Без нее он не сможет сделать ничего, а он должен будет кое-что сделать. Он должен будет сделать то, что собирается. Но сейчас ему приходилось ждать и испытывать страх.
Как долго тянется время…
Викториус глубоко вздохнул. Какое неприятное ощущение в груди. Какой-то холод и — тревога, как будто она находится не где-то глубоко внутри, не в душе, а именно здесь — в груди, как будто она сидит именно там, и бурлит, бурлит, не агрессивно, а как-то спокойно, и при желании ее можно прямо взять и достать от туда. Как неприятно. Мышцы напряжены. Связки, сухожилия — словно холодные стальные прутья, имплантированные в плоть, и пронизывающие все тело, натянуты как металлические струны, готовые вот-вот разорваться… Необходимо расслабиться. Необходимо набраться энергии.
Но священник чувствовал, что если он еще какое-то время просидит в таком состоянии, то он окончательно потеряет все силы, которые у него есть — и душевные, и физические. Страх и ожидание окончательно высосут остатки этих сил. Он почувствовал, что может потерять сознание. А ему еще предстоит драться. И он не представлял себе, как он это будет делать. Ему казалось, что, когда наступит этот момент, он будет уже настолько уставшим, что не сможет встать на ноги и оказать должное сопротивление врагу.
Рядом прошел Лиус Кварион. Он посмотрел на священника, и решил остановиться. Он заглянул в его глаза, и, сильно смущенный его странным видом, поводил рукой в воздухе перед лицом пресвитера.
— Что с тобой? — спросил он.
— Оставь меня. — произнес священник, продолжая смотреть прямо перед собой.
— Ты не с ума ли начинаешь сходить? — поинтересовался автомеханик после небольшой паузы.
Викториус не ответил. Ему не хотелось отвечать. Ему казалось, что даже простой ответ, простое произнесение нескольких слов заберут с собой часть его сил.
Кварион постоял еще несколько мгновений и пошел дальше, но через пару шагов пожалел, что не докопался до сути состояния священника, а возвращаться уже было неудобно. Хотя где-то глубоко внутри он чувствовал, что с пресвитером все в порядке, и что тот вполне адекватен. Просто он напряженно чего-то ждет.
"Интересно, что он сейчас думает — и про меня и про случай с Бариусом". - мелькнула в голове Малочевского мысль про автомеханика.
Он продолжал сидеть, не двигаясь, и лишь только мысли в его голове роились, как стая пчел.
Он улыбнулся. Ему даже несколько интересно было сейчас осознавать себя в таком состоянии именно в данный момент времени. Как говорится, "ловить реальность", и анализировать себя в этой реальности.
Ему предстоит что-то сделать. И это "что-то" — очень важное. А у него может не получиться. И тогда это будет плохо. Ему необходимо собрать последние остатки сил и рвать себя до конца, и при этом максимально четко концентрировать свое внимание.
Интересно, когда потом он будет вспоминать этот момент… Интересно, с каким чувством он будет вспоминать его. Интересно, что из этого получится. Но сейчас ему нужно преодолеть этот рубеж. Рубеж между прошлым и будущим. Этот рубеж — настоящее. Этот рубеж — действие. Сейчас этот рубеж еще находится где-то там — впереди, он еще не подошел, он еще только приближается… надвигается. Но он вскоре будет здесь, и Викториус будет осознавать себя в нем, он будет в нем находиться. Интересно, потом через долгое время, что он будет помнить сильнее: ожидание или сам момент действия? Что отчетливее врежется в память?
"Ну, где же этот хренов демон?" — в негодовании уже и со злостью подумал про себя Викториус. Но произносить такие слова он бы не решился.
В этот момент неожиданно пришло ощущение некой другой реальности. Что-то появилось. Какая-то тьма опустилась на место, где находились трое участников экспедиции. Зло — его стало больше, чем уже было, хотя, казалось, что больше уже некуда.
Бариус Клавор, все это время сидевший у костра в каком-то странном состоянии, и явно о чем-то размышлявший, вдруг встрепенулся.
Лиус Кварион, расхаживающий вокруг лагеря, остановился и оглянулся.
Он посмотрел на спецназовца и направился к нему.
И тут Малочевский, как в каком-то замедленном действии, увидел, а точнее, успел обратить внимание — заметил, как сзади автомеханика в воздухе образовалось нечто черное и несущее в себе смерть. Кварион обернулся и в изумлении немного отпрянул назад, хотя и сдержал себя, чтобы не закричать. Бариус продолжал сидеть, но начал как-то неопределенно двигаться.
"Вот и настал этот момент". - подумал про себя Викториус и улыбнулся.
Его дрожащие колени подняли его с земли.
— Дух! — крикнул он.
Демон повернулся, и долго смотрел в глаза пресвитеру.
— Не встревай, священник. Это не твоя война. — наконец произнес он.
— Ошибаешься. — ответил Малочевский на свое удивление спокойно, но агрессивно. — Это моя война. И она всегда была моей.
Все как-то странно казалось происходящим в замедленном времени.
Пресвитер потянул свою шею в стороны до хруста, тем самым, размяв уже затекшие мышцы, затем огрызнулся и резко со злобой бросился на охотника.
Демон встретил его рывок, и, быстро развернувшись, откинул священника в сторону. Тот пролетел по земле, собрав своим телом кучу опавших листьев, но быстро вскочил на ноги, и снова рванулся на своего врага. Дух успел поймать пресвитера и отбросил его к дереву. Ударившись о мощный ствол, Викториус немного опешил, но быстро собрался, и вновь ринулся в бой. На этот раз демон с невероятной точностью рассчитал моменты движений, и, схватив Малочевского за одежду, с силой кинул его в костер. Тело священника врезалось в кучу горящих веток и, разбросав их далеко в стороны, пробороздило почву. Множество искр и маленьких светящихся пылинок поднялось в воздух, а затем стало медленно опускаться на землю. По всюду разлетелся горящий пепел, и хаотично закружился над головами Бариуса и Лиуса. Пресвитер встал. Его одежда горела. Он мощно вдохнул воздух носом, и множество язычков пламени словно ушло под куртку, медленно загасившись. Он злобно сверкнул глазами на демона, и вновь с еще большей яростью кинулся на него. В этот раз уже дух не успел отбить стремительного удара. Священник отбросил его в сторону и прижал к дереву. Охотник сделал рывок, и они вместе с Малочевским полетели к земле. Они упали и откатились в разные стороны. Викториус быстро вскочил на ноги, и, не давая возможности своему врагу очухаться, ринулся в атаку. Началась борьба. Пресвитер и демон кидали друг друга в стороны, наносили удары, прижимая друг друга то к земле, то к мощным стволам деревьев, они летали по всей дороге, иногда скрываясь в чаще леса, рассекая листву и ломая множество веток. У демона было преимущество — он мог носиться в воздухе над землей, хотя иногда складывалось впечатление, что Викториус делает то же самое. Кварион и Клавор с изумлением смотрели за схваткой, не понимая, как священник может совершать подобные рывки, не совместимые с возможностями человеческого организма. Они лишь успевали вовремя отскакивать в стороны, однако дух, несколько раз пролетавший сквозь тело Лиуса, казалось, не причинил ему никакого вреда, оставляя в недоумении автомеханика, который даже ни разу не почувствовал соприкосновения. Как будто бы демона вовсе даже и не было, как будто бы это была всего лишь иллюзия, но в то же время — это соприкосновение как-то ощущалось какими-то другими рецепторами. Он все же чувствовал, как сквозь него кто-то проходит. Странно, что священник мог каким-то образом взаимодействовать с демоном. Он единственный был способен к этому. Но, судя по всему, он был не в выигрышном положении, хотя и мог отражать атаки существа и противостоять ему.
