Максим Перфильев - Жажда Смерти
— Довольно! — крикнуло оно.
Пресвитер остановился.
— Я ухожу. — злобно и с остатками гордости произнес демон.
Священник, задыхаясь, отошел назад.
Дух поднялся в воздух.
— Мы еще встретимся. Ты же знаешь: придут последствия. — пообещал он и резко рванулся к другому концу коридора, пролетев под потолком. Он нарочно выставленным в сторону мечом содрал со стены последние куски краски и вылетел наружу, пробив своим телом огромную дыру в Преддверии Разума.
Малочевский, тяжело задыхаясь, но, постепенно приходя в себя, облизал кровавые губы, и, с видом человека, невероятно счастливого от того, что все закончилось, с надменностью хрипло произнес:
— Аминь…
…Бариус вскрикнул и передернулся всем телом. Викториус расцепил пальцы, и они оба со спецназовцем повалились на землю в разные стороны. Подбежал Лиус. Клавор с широко открытыми глазами тяжело поднялся на ноги. Пресвитер отполз к дереву и уперся в него спиной. Он с покореженным от боли лицом расстегнул куртку, и разорвал рубашку. На его груди глубокой рваной бороздой кровоточила большая рана от какого-то сильного рассекающего удара неким острым предметом.
36.
Ожидание смерти хуже самой смерти — одна из старейших мудростей… по крайней мере, так считается. На деле же все определяется тем, как сам человек относится к этому явлению. Для кого-то смерть — это трагедия, это самое худшее, что может с ним произойти, это нечто настолько ужасное, что человек лучше согласится терпеть самую невыносимую боль, но лишь бы только оставаться в живых. Для кого-то же смерть — это избавление, это свобода, это долгожданное завершение того бессмысленного и полного страданий существования, которое он вынужден вести, и которое он не выбирал. Один мудрец сказал: "в мире нет проблем, есть лишь наше отношение к ситуациям". Оптимисты берут эту истину на вооружение, и стараются ко всему относиться с юмором и с некоторой долей философии. Насколько хорошо у них это получается — судить им самим, но, наверное, никто никогда не станет отрицать того, что в природе любого человека всегда есть в наличии определенные рецепторы, которые чувствуют боль — как физическую, так и душевную. Эти рецепторы всегда будут работать по заданной программе, и они всегда будут воспринимать раздражение. И существуют вполне конкретные вещи, которые, совершенно естественно, будут вызывать эту боль и причинять страдания. Так уж сложилось — это закон. По большому счету, вся философия, все идеологии людей, различные типы восприятия жизни, типы отношения к жизни, принципы медитации и достижения Нирваны, идеология панк-культуры, пессимизм, оптимизм — это всего лишь некие защитные механизмы, придуманные человеком, и которые помогают ему уходить от своей боли. Все это создано, для того, чтобы обмануть, обойти систему работы рецепторов, которые чувствуют раздражение. Медитация — хороший способ: просто игнорировать эти рецепторы, забыть вообще об их существовании, забыть о боли, забыть даже о той боли, которая является следствием осознания чего-либо — о боли внутренней. Оптимизм — тоже выход: пусть сейчас все плохо, но есть надежда, что потом, когда-то там, все будет хорошо, а та боль, которую ты испытываешь, еще и обернется для тебя благом, ведь "нет худа без добра". Пессимизм — более мудреная система, и, наверное, наиболее честная по отношению к самой же себе, но создана для той же цели: человек перестает убегать от своей боли, он признает ее и примиряется с ней, в результате она становится не такой острой, эмоции получают возможность выхода, а осознание того, что ты страдаешь, и что кто-то может тебя пожалеть — вырабатывает определенное ощущение удовольствия. Пофигизм — все то же самое: этот мир бессмысленен, существование в нем бессмысленно, значит и боль тоже бессмысленна, а если это так — то зачем тогда уделять этому столько внимания. Возможно, действительно все определяется лишь тем, как человек относится к той или иной ситуации. Именно поэтому еще с давних времен люди стремятся воздействовать на саму причину существования боли — на систему работы рецепторов раздражения. Если удастся ее обмануть — удастся обмануть собственную боль, хоть в какой-то степени. Способы достижения этого различны, их великое множество, и каждый сам для себя выбирает тот, который ему больше всего подходит — каждый сам для себя определяет, как он будет воспринимать ту действительность, которая окружает его. Как бы человек не относился к жизни — не трогайте его, это его личный способ защиты от боли, это его собственный механизм обмана рецепторов раздражения — ему так удобнее.
По большому счету огромную часть времени на этой земле человек занимается тем, что убегает от своей собственной боли и пытается ее обмануть. Таким образом, человек всю свою жизнь занимается лишь самообманом и бегством от самого же себя. Почему часто советуют проще относиться к жизни — чтобы меньше волноваться и меньше испытывать боли и неудобства от этого волнения. Почему советуют много работать, заботиться о будущем, заводить семью, стремиться к достижению каких-либо целей — чтобы в конце земного пути не было больно за бездарно и бессмысленно проведенную жизнь, и чтобы не приходилось делать в старости того, чего организм уже не в состоянии будет делать. Не восполнение потребностей — тоже вызывает боль. Таким образом, по большому счету человек всю свою жизнь проводит в том, что избегает какой-либо боли. Хорошо ли, если он это осознает — тоже вопрос. Во множестве знаний множество печали. Убегая от своей боли и, в то же время, осознавая это, человек лишь получает дополнительный стимул, чтобы бежать еще сильнее. Вся его жизнь превращается в сплошную гонку от самого себя и от боли.
С такой позиции жизнь рано или поздно действительно перестанет казаться чем-то значимым и достойным внимания. И большинство самоубийств совершаются именно тогда, когда человек приходит к подобным рассуждениям. Человек опускает руки и впадает в отчаяние именно в те моменты, когда перестает видеть смысл, когда теряет цель. Сильный воин прекратит драться только тогда, когда его война станет бессмысленной. Это великая стратегия — заставить своего врага поверить в бессмысленность противостояния. Сильный и гордый воин, возможно, не прекратит драться никогда — в его войне всегда будет какой-то смысл. Этот смысл заключается в его собственной гордости. Часто так становятся героями. Таким образом, у человека всегда должна быть цель и уверенность в разумном оправдании своей войны. Иначе жизнь, закрученная, в круговороте боли, действительно рано или поздно перестанет казаться чем-то значимым и достойным внимания. Но всегда значимым и достойным внимания останется сама боль. Именно пережитая боль и совершенные дела — то, что реально вызывает уважение и то, что единственно будет цениться после смерти. Это все, что останется от человека, и все, что будет характеризовать его, как личность. Это — единственное, что будет значимо и перед людьми и перед Небом. Именно боль, именно моменты страдания, моменты войны, моменты преодолевания трудностей — самые важные моменты в человеческой жизни. Без них человек — никто. Без них человек действительно всего лишь пар, или земля, или безрассудное животное, не далеко успевшее уйти от обезьяны. Такая жизнь действительно не имеет никакого смысла и не достойна чьего-либо внимания.