Линда Лафферти - Проклятие Батори
Янош посмотрел на нее. Вспыхнуло воспоминание, как маленькая девочка скачет на маленькой лошадке по лугам Эстергома.
– И знаю дорогу в Вену, – говорила она, не собираясь отступать. – Я много раз ездила туда с графиней.
– Конечно, ты умеешь ездить верхом, но не на белом жеребце, – возразил он. – Тебе нужно переодеться в мужское платье и ехать как мужчина. Но разбойники на дороге, турецкие войска…
– Я ускользну от них. У меня молодые глаза и уши. Дай мне резвую лошадь.
Он улыбнулся, увидев возбуждение в ее глазах от возможности поскакать на коне сквозь ветер и дождь. Вырваться из Чахтицкого замка навсегда. И тут кровь отхлынула у него от лица, он упал на подушку и закрыл глаза.
– Тебе нужно отдохнуть, а то лихорадка того и гляди вернется, – сказала Зузана, беря его за руку. – Вида, передай Алойзу, чтобы тихонько пробрался через кухню к хозяину. И пусть принесет свою одежду для верховой езды.
Янош кивнул, силясь открыть глаза. И старался собраться с мыслями.
Зузана пошарила в постельном белье и нашла клок белой гривы. Она вложила его в руку Яношу, влажную от пота. Он уставился на талисман, потом сжал в руке и закрыл глаза.
– Но мы с тобой, Вида, должны разыскать книгу учета, – сказал конюший. – Этими страницами графиня будет проклята навеки.
Глава 33
Чахтицкий замок
28 декабря 1610 года
Свиту графини подняли пораньше.
– Вставайте! Вставайте скорее! – кричала Гедвика, хлестая сонных служанок.
Девушки, тревожно переглядываясь, вскакивали с постелей. Ломая толстую корку льда, образовавшуюся за ночь на поверхности тазов, они принялись наскоро умывать лица.
– Поторапливайтесь! Графиня отбывает!
В туалетной комнате графини горели факелы. Горничные раскладывали на широких столах платья и фартуки. Все морщинки на шелке и льне заботливо разглаживались, а две женщины укладывали одежды в кедровый сундук.
– Возьмите все мои лучшие платья, – велела графиня, влетая в комнату. – Я буду в компании королевских особ. И мои самые теплые меха. Зимой трансильванские ветры сильно кусаются…
Служанки вздрагивали от этих слов, опасаясь прежде всего за свои жизни. Ведь если госпоже станет холодно или она не досчитается какого-нибудь наряда, им не сдобровать…
– Кого же из нас она возьмет с собой? – шептались они. – И почему она уезжает в такой дикий край?
– Загрузите экипажи и подготовьте всех к отъезду!
– Когда мы отправляемся, графиня? – спросила Гедвика, убирая с лица непослушную прядь волос.
– Когда услышите кошачьи крики, – ответила графиня. – Скоро. Но сначала я должна принять ванну – и получить удовольствие.
Она подошла к зеркалу и потрогала лицо.
– Я не могу позволить, чтобы он увидел меня такой старой и усталой.
Глава 34
Конюшни Чахтицкого замка
28 декабря 1610 года
Конюхи отбросили с черной кареты темные покрывала. На лакированном дереве и гербе Батори на двери – красных волчьих зубах – блестела изморозь.
Эрно Ковач велел Алойзу и конюхам вынести сундуки графини из замка. Стражники настороженно наблюдали за их работой, следя, чтобы кто-нибудь не запустил свои ловкие пальцы в сокровища госпожи.
– Ну, что, пора запрягать? – спросил Алойз.
– Нет еще. Держи лошадей наготове, – сказал Ковач.
– Как жаль, что графиня встретит Новый год в дороге, – посетовал Алойз. – Я слышал, это дурная примета.
Ковач тут же отвесил ему затрещину.
– Заткни свою невежественную пасть, – сказал он и отвернулся, а Алойз посмотрел на напряженные лица других стражников.
Самый юный из мальчишек-конюхов, Халек, принес, прижимая к груди, берестяной ларец и посмотрел на шишковатые глаза на белой коре. Они уставились на него, не мигая.
Нога мальчика скользнула по инею на каменном полу.
– Нет! – закричал мальчик, выронив свой груз.
Из ларца высыпалось содержимое, и по камням зазвенел металл.
Белый жеребец встал на дыбы в своем стойле, рассекая воздух передними копытами.
Алойз с ужасом уставился на рассыпавшиеся по полу предметы.
В свете факелов сверкнули клинки острых ножей. По каменным плитам рассыпались иглы толщиной с мизинец. Ножницы с засохшей на лезвиях кровью. Почерневшие от углей щипцы разинули свою пасть.
– Что все это значит?! – послышался чей-то голос.
Алойз узнал повара из барака, который, как и конюхи, в ужасе выпучил глаза.
– Значит, она берет в дорогу эти инструменты? Что за страшные дела она творит!
– Молчать! – обернувшись, оборвал его Ковач. – Если вам дорога жизнь, забудьте, что видели! Все вы!
– Безумно требовать от нас такое! – сказал повар, плюнув на холодные грязные камни. – До сих пор я был глух ко всяким слухам, но теперь воочию увидел само зло, рассыпанное у моих ног!
Глава 35
Высокие Татры
Словакия
28 декабря 2010 года
Ночь поглотила последний розоватый отблеск над горизонтом. В ярком свете автомобильных фар снежная завеса сильно затрудняла обзор водителю.
– У вас друзья или родные в Татрах? – спросил поляк. До этого с момента пересечения словацкой границы он не разговаривал со странной пассажиркой.
Помедлив, Морган ответила:
– Да.
Он думал, что она скажет что-то еще, но так и не дождался.
Водитель пожал плечами, отбросив дальнейшие попытки наладить контакт. Он уже пожалел, что взял деньги за проезд.
Его мысли обратились к семье и теплому грогу, копченой kielbasa[92], и на лице его заиграла улыбка.
Потом поляк ощутил взгляд зеленых глаз из темноты заднего сиденья, и улыбка его погасла, а руки крепче сжали руль.
* * *Они долго ехали сквозь метель. И вдруг после, казалось бы, бесконечного молчания Морган выдала целый шквал указаний:
– Сверните налево и езжайте три километра вверх по холму. Потом сверните направо у церкви с двумя шпилями… Отыщите частный въезд, там должны быть ворота. Возможно, помещение для охраны.
Водитель выполнил все, как было сказано, щурясь от снежных вихрей на узкой дороге.
– Здесь, что ли? – наконец спросил он, кивая на черные кованые ворота и домик охраны.
Из темноты вышел охранник с фонарем в руке. Таксист даже издали заметил у него на боку черную кобуру.
– Высадите меня здесь, – сказала Морган. – Дальше ехать не надо.
– Но как же, слечна, – запротестовал он. – Давайте я подвезу к двери. Метель…
– Высадите здесь! Стоп!
Водитель нажал на тормоза, машина пошла юзом и остановилась. Морган порылась в кошельке и сунула ему в руку пачку евро.
