Алексей Атеев - Тьма
Милиция в лице ее муженька практически устранилась от поддержания правопорядка в городе. Людмила Сергеевна сегодня видела, как все эти сержанты, лейтенанты и капитаны, даже не сняв формы, орут на улицах песни непотребного содержания, прилюдно лакают водку и пиво и всем своим видом демонстрируют полное небрежение дисциплиной и субординацией.
Казаки? Ее предшественник Костя Тимохин попытался навести порядок. Но где он теперь? Лежит в реанимации под капельницей!
И тут Людмилу Сергеевну осенило. Подполковник Пантелеев, вот кто может помочь!
Она немедленно сняла трубку и набрала нужный номер, а когда услышала знакомый голос, тут же выпалила:
– Здравствуй, Жора! – подполковника величали Георгием Захаровичем. – Мне нужно немедленно с тобой переговорить.
– Так в чем же дело? – со смешком произнес Зубная щетка.
– Не по телефону.
– Тогда приезжай ко мне.
Людмила Сергеевна пошла в гараж, вывела казенную «Волгу» и, поскольку шофера не имелось (Вася был в бегах), сама села за руль и направилась к тюрьме.
Подполковник встретил ее с распростертыми объятиями в самом прямом смысле слова. Облобызав ручку, он усадил ее в массивное, старомодное кресло, которому по виду был не один десяток лет. Вообще, кабинет Пантелеева сочетал в себе строгий канцелярский стиль с отдельными атрибутами музейного зала. Здесь имелся длинный стол в форме буквы «Т», посреди которого на хрустальном подносе высился здоровенный кувшин и три массивных стакана. Над головой начальника висели портрет Дзержинского и резной двуглавый орел. К одной из стен прилепилась стеклянная витрина с кудреватыми поделками тюремных умельцев: иконами, пейзажами из цветного песка, шкатулками, ножами, зажигалками. Наиболее причудливым экспонатом были шахматы из поделочного камня, фигурки которых изображали адвокатов, судей, надзирателей и зэков, а доска являла собой тюремную решетку, изготовленную из разноцветного металла и врезанную в цельный кусок полированного дуба. Эти шахматы были предметом особой гордости Зубной щетки.
– Итак, Людочка, что привело тебя в нашу скромную обитель? – несколько игриво поинтересовался Пантелеев.
– Ты знаешь, Жора, я нынче стала руководителем нашего города.
– Наслышан. Поздравляю! Расскажи, каким же образом?..
– Об этом потом. Вначале о деле. А дело это в том, что у нас в Верхнеоральске завелся один тип – возмутитель спокойствия…
И Людмила Сергеевна стала рассказывать о событиях, имевших место в городке. Подполковник с интересом слушал не совсем связное повествование, а когда Людмила Сергеевна дошла до описания расправы над Шуриком, даже изобразил на своем длинном, лошадином лице непроизвольное изумление.
– Однако наказание не вразумило этого молодца… – горько произнесла Плацекина.
– Даже так?
– Вот именно.
– А этот казачий атаман? Ты, как я понимаю, заняла его место? С ним-то что потом случилось?
– Разбился в автокатастрофе, – небрежно бросила Людмила Сергеевна.
– Рассказывай дальше, – потребовал явно заинтересованный подполковник.
И Плацекина, не жалея красок, принялась расписывать те, по ее словам, «ужасы», которые нынче творятся на улицах некогда тихого и спокойного Верхнеоральска.
– Н-да, дела… – неопределенно произнес Пантелеев. – И ты хочешь?..
– Да! – подтвердила Людмила Сергеевна недосказанный вопрос. – Требуется твое участие! – твердо произнесла она.
– Каким то есть образом?
– Ты должен послать в город войска.
– Но войска не в моем подчинении.
– Ну, не знаю… У тебя же есть солдаты?
– Кое-какие, безусловно, имеются.
– Вот и отлично. Это как раз то, что надо. Ты должен послать несколько групп в город. И чтобы они были с автоматами. Для наведения порядка, так сказать. Чтобы ходили по улицам, разгоняли эту шваль, а в случае чего постреляли немного. Конечно, в воздух. Это первое. Ну и потом ты должен арестовать этого типа и посадить его в камеру.
– Но на каком основании? Даже если он совершил нечто противоправное, его вначале должны задержать органы правопорядка, потом должен состояться суд, а уж тогда, на основании приговора, его можно заключить под стражу.
– Ты, Жора, не учи меня правовым основам, – резко изрекла Людмила Сергеевна. – Основание у тебя будет такое. Я издаю указ о введении в городе чрезвычайного положения, тем самым отменяю действие Конституции.
Пантелеев засмеялся:
– Ну, ты даешь!
– Обстоятельства, понимаешь ли, чрезвычайные. Ты даже не можешь себе представить, что творится в городе. Это бунт! Самый настоящий бунт!
– Но ведь граждане, насколько я понимаю, не выдвигают каких-либо политических требований.
– Этого только не хватало! Достаточно того, что они не работают, ходят по улицам, пьют водку и горланят песни.
– Интересно бы посмотреть.
– Так поехали. Своими глазами увидишь весь этот бардак. Но, повторяю, не в выходках отдельной, самой недисциплинированной части населения дело, а в том, кто их подбивает на бесчинства, а именно – в этом негодяе.
– Людочка, я тебе верю и охотно готов помочь, но не могу. Я – человек военный, и мне нужно предписание. Ведь твой мужик, насколько я знаю, мент? Вот пускай он и занимается.
– Мой, как ты его называешь, «мужик» сам находится под влиянием этого типа. Скажу больше – он один из его сторонников.
– Вот даже как, – удивленно произнес подполковник.
– Органы милиции полностью деморализованы, – веско продолжала Людмила Сергеевна. – Никто никому не подчиняется. Я же говорю: анархия! Дай людей для наведения порядка!
– Ну, допустим, я выделю несколько солдат для патрулирования.
– Этого будет достаточно.
– Но с человеком, который, как ты утверждаешь, мутит воду, я совладать не в силах.
– То есть как?!
– Да очень просто. Нужен документ, на основании которого я могу его задержать.
– Такой документ будет! – твердо сказала Людмила Сергеевна.
Часа через два после окончания визита главы Верхнеоральска к коменданту тюремного замка на улицах городка появились внутренние войска. К зданию городской администрации в открытом «газике» подъехали, не считая водителя, лейтенант и двое рядовых, а из следовавшего за ним микроавтобуса «Газель» вылезли еще пятеро бойцов. Солдаты были при автоматах, а у лейтенанта на боку висел табельный «макаров».
Лейтенант поднялся в кабинет к Людмиле Сергеевне, где, как видно, получил соответствующие указания, потому как быстро и деловито организовал две патрульных группы, по три человека в каждой, а сам вместе с бойцом вновь уселся в «газик», и тот медленно двинулся вперед.
К этому часу, а дело шло к вечеру, веселье в городке несколько поутихло. Народу на них еще хватало, но недавний кураж, казалось, улетучился, как улетучиваются из открытой бутылки с пивом пузырьки газа. Часть населения еще болталась без дела, попивая прямо из горлышка горячительные напитки, кто-то нет-нет да и затягивал песню, а некоторые, наиболее уставшие, отдыхали тут же под заборами на мягкой травке. На шагавших посереди улицы солдат если и обращали внимание, то только для того, чтобы предложить им выпить. Но те поначалу имели вид строгий и неприступный. Поигрывали висевшими на плечах автоматами, угрожающе таращили глаза. Однако скоро и они расслабились. Воротнички гимнастерок были расстегнуты, рукава засучены, на лицах появились улыбки, а самый смелый украдкой хлебнул винца. Солдаты не понимали, для чего их сюда послали. Перед выходом из тюрьмы им сказали: в городе беспорядки, их нужно прекратить, а на деле никаких беспорядков не наблюдается. Люди просто веселятся. Правда, непонятно: с какой стати? На дворе будний день… Но причины для веселья могут быть разными. Им-то какое дело? Однако приказ есть приказ.
