Дж. Уорд - Вечный любовник
Господи… а если у них есть дети? Они же будут над ним издеваться!..
«У вас есть дети?» — не подумав, жестами показал Джон.
— Что-что, сынок?
Джон порылся в карманах и нашел сложенный листок бумаги. Затем взял шариковую ручку, быстро написал свой вопрос и развернул лист.
Торман затих и обеспокоенно посмотрел в сторону дома, как если бы боялся того, что внутри.
— У нас, возможно, будет ребенок. Чуть больше, чем через год. Моя Уэлси беременна, но у наших женщин роды протекают тяжело.
Торман покачал головой, плотно сжав губы.
— Когда ты повзрослеешь, то научишься остерегаться беременности. Она лишает нас наших шеллан. Лучше не иметь детей, чем потерять Уэлси.
Мужчина прокашлялся.
— Пойдем внутрь. Поедим, а потом я отвезу тебя на экскурсию по нашему тренировочному центру.
Торман нажал на кнопку, дверь гаража открылась, он вышел из машины. Пока Джон вытаскивал с заднего сиденья чемодан, мужчина достал из багажника велосипед. Они прошли в гараж, и Торман включил свет.
— Я оставлю твой велик здесь у стены, хорошо?
Джон кивнул и осмотрелся. Там находился микроавтобус «вольво» и… «корвет стинг рэй» 1960-х годов, с откидным верхом!
Джон не мог оторвать глаз от этой машины. Слепое обожание — вот что он чувствовал.
— Почему бы тебе не подойти к ней и не поздороваться? — тихо засмеялся Торман.
Джон бросил чемодан на пол и подошел к кабриолету.
— Прикоснись к ней. Она любит внимание.
Машина была просто восхитительна! Цвет — блестящий голубой металлик. Крыша сложена, так что Джон смог увидеть салон. Белые роскошные сиденья. Блестящий руль. Приборная панель вся в циферблатах. Он бы поспорил, что при включенном моторе машина грохочет, как гром. А если включить печку, возможно, доносится маслянистый запах…
Он взглянул на Тормана, думая о том, что его глаза сейчас, наверное, круглы, как шарики. Как бы он хотел говорить, чтобы сказать мужчине, какая особенная эта машина.
— Красотка, да? Сам ее восстанавливал. На зиму собираюсь поставить ее на стоянку, но, может, сегодня прокатимся на ней до центра? Морозно, конечно, но мы потеплей оденемся.
Джон засиял. И продолжал светиться от счастья, когда тяжелая рука мужчины легла на его плечо.
— А теперь накормим-ка мы тебя, сынок.
Торман подхватил чемодан, и они с Джоном направились к двери, рядом с которой уже пристроился велик. Прошли в дом, и до них донесся густой запах мексиканской еды, щедро приправленной специями.
В животе у Джона заурчало. Господи, он же не сможет ничего съесть. А вдруг жена Тормана расстроится?
На их пути возникла сногсшибательная рыжеволосая женщина. Футов шести ростом, с белой фарфоровой кожей, в желтом платье свободного покроя. Ее волосы были просто восхитительны: каскад волн, ниспадающих с макушки и струящихся по спине.
Джон положил руку на живот, прикрывая место, где недоставало пуговицы.
— Как дела у моего хеллрена? — спросила женщина, подставляя Торману губы для поцелуя.
— Хорошо, лилан. Уэлси, это Джон Мэтью. Джон, это моя шеллан.
— Добро пожаловать, Джон. — Женщина протянула ему руку. — Я так рада, что ты будешь жить у нас.
Джон пожал ее ладонь и быстро вернул руку на место.
— Пойдемте, ребята. Ужин уже готов.
На кухне находились шкафы из вишневого дерева, гранитная столешница и глянцевые черные электроприборы. В алькове около окна стоял круглый стол из стекла и металла, накрытый на три персоны. Все выглядело совершенно новым.
— Вы пока садитесь, — сказала Уэлси, — а я все принесу.
Джон посмотрел на раковину. Белый фарфор, изящный медный кран.
— Хочешь помыть руки? — спросила женщина. — Подходи сюда.
В небольшой мыльнице лежал кусок мыла. Джон тщательно помыл руки, даже почистил под ногтями. После того как они с Торманом сели за стол, Уэлси пришла с тарелками и мисками, наполненными едой. Энчилада. Кесадилья… Она пошла за остальным.
— О чем я и говорил, — сказал Торман, накладывая себе еду с верхом. — Уэлси, все выглядит очень аппетитно.
Джон осмотрел стол. Ничего, что бы мог выдержать его желудок. Может быть, сказать, что он уже поел?…
Уэлси поставила перед ним миску, наполненную белым рисом с каким-то бледным соусом. Запах слабый, но привлекательный.
— Это поможет твоему желудку. Здесь есть имбирь, — сказала она. — Соус очень питательный, поможет тебе прибавить в весе. А на десерт — банановый пудинг. Он легко усваивается и содержит много калорий.
Джон уставился на еду. Уэлси знала. Она с точностью знала, чего он не мог есть. И что мог.
Миска, стоящая перед ним, затуманилась. Он быстро моргнул. Потом заморгал сильнее.
Он плотно сжал губы, стиснул ладонями колени, пока не захрустели костяшки. Но он не заплачет, как ребенок. Не унизится так.
— Тор, не оставишь нас на пару минут? — Голос Уэлси стал тихим.
Стул отодвинулся, а затем Джон почувствовал, как ему на плечо легла увесистая рука. Потом тяжесть исчезла, и раздались шаги, удаляющиеся из комнаты.
— Теперь можешь не сдерживаться. Он ушел.
Джон закрыл глаза и стал всхлипывать, слезы так и покатились по его щекам.
Уэлси пододвинула к нему свой стул. Медленными успокаивающими движениями она гладила Джона по спине.
Он благодарил судьбу за то, что Торман пришел и забрал его так вовремя. За то, что этот дом, в котором Джон непременно теперь останется, такой чистый и светлый. И Уэлси приготовила нечто особенное специально для него, то, что его желудок способен переварить. И они вдвоем позволили ему сохранить свою гордость.
Джон почувствовал, как его чуть повернули боком и обняли. Крепко.
Словно после засухи, он вбирал в себя доброту, как влагу.
Немного спустя Джон поднял голову и почувствовал вложенную в его руку салфетку. Вытер глаза, выпрямил спину и посмотрел на Уэлси.
— Лучше? — улыбнулась она.
Он кивнул.
— Я позову Тора, хорошо?
Джон снова кивнул и взял вилку. Когда он попробовал рис, то застонал от удовольствия. На вкус достаточно пресный, он, достигнув желудка, вызвал в нем приятное ощущение вместо привычных спазмов. Словно эта еда была специально подобрана для его пищеварительной системы.
Он не смог поднять глаза, когда Торман и Уэлси снова сели за стол. Джон вздохнул с облегчением, когда разговор пошел о повседневных делах. Обязанностях. Друзьях. Планах.
Джон разделался с рисом и посмотрел на плиту, гадая, нет ли там еще чего-нибудь. Прежде чем он успел сформулировать для себя этот вопрос, Уэлси забрала его миску и принесла ее назад наполненную. Так съел он три миски. И немного бананового пудинга. Когда Джон положил ложку, то понял, что впервые за всю свою жизнь сыт. Тяжело вздохнув, он откинулся на спинку стула и закрыл глаза, прислушиваясь к баритону Тормана и нежному голосу Уэлси.
