Татьяна Форш - Цыганское проклятье
– Ничего тебе не принадлежит! И никогда не принадлежало! Твой предок предал Русалова! Он предал свою семью! Того, кто дал ему все!
– Молчи, тварь! – Захар перевел обезумевший взгляд на девушку. – Убью!
И тут Петр бросился на лесника.
Раздался выстрел.
Федора точно швырнуло к девушке, и время будто замедлилось. Он слышал, как над головой взвизгнули пули, вонзаясь в стену. Видел, точно в замедленной съемке, как вспухает каменная кладка, точно от взрыва. Как падает навзничь Петр, а над ним склоняются друзья.
А дальше все снова ускорилось. Он едва успел оттолкнуть Лену, как на то место, где они стояли, вывалился изрядный ком земли. Потолок пошел трещинами, но, переплетенный корнями, еще держался, а вот стена в том месте, куда попали патроны, разломилась, точно плитка шоколада, зияя темнотой.
Копатели во время всей этой суеты куда-то делись, точно их и не было. Захаров отбросил ружье и, ни на кого не глядя, направился к разлому.
– Ах ты, сука! – Сзади в него вцепился мертвой хваткой Макс. – Ты убил нашего друга и как ни в чем не бывало идешь за сокровищами?
Захаров обернулся и оскалился жуткой улыбкой:
– Твоему другу уже ничто не поможет, а я должен получить то, что по праву принадлежит мне! Я должен забрать золото! Я выменял на него свою бессмертную душу! Из-за него я предал всех!
– Захар! Лучше остановись! – Ружье оказалось в руках Кира.
– Я не Захар! Я – Евгений Орлов! Граф! – Он пошатнулся, как пьяный, оглядел всех и снова направился к проему. И тут Федор увидел, как серебристое свечение окружило Кирилла, и ружье, направленное в потолок коридора, вдруг выстрелило.
Застывшие было трещины снова ожили и паутиной разбежались в разные стороны. Захаров запрокинул голову вверх, точно любуясь разрушениями, и тут огромный пласт земли рухнул на него, вызывая настоящий камнепад.
– Быстро! Все в пещеру! – Никодим сообразил первым и начал действовать. Сначала втолкнул в пролом Лену, а после помог друзьям перетащить в пещеру Петра.
Едва они оказались внутри, как темнота и тишина окружили их. В коридоре рушились стены, трещали корни, а здесь, в пещере, шум разрушения едва доносился, точно они находились за звуконепроницаемой дверью.
Макс первым вспомнил о фонарике и, выудив его из-за пояса, включил. Яркий луч осветил небольшую пещеру, наполовину засыпанную землей.
– Тут ничего нет!
– Но пещера на этом переходе одна, и, если основываться на записях в дневнике, речь идет именно об этой пещере. – Никодим огляделся. – Отсюда ближе всего до деревни. И если Павел хотел спрятать Русалова с Марьей, он сделал это именно здесь. Вот только никто же не знал, что бандиты для страховки решат взорвать выход.
Федор заметил, как возле Лены появляются искорки и собираются в призрачную фигуру. Она отделилась от девушки и, призывно махнув ему, направилась за насыпь.
– Дай мне. – Федя буквально выдернул из рук Макса фонарик и направился вслед за призрачным проводником. Она зашла за насыпь, но, на удивление, не исчезла. Дождалась, когда он к ней подойдет, и указала на полузасыпанные землей кости с остатками иссохшей плоти и истлевшей одежды. В руках мертвец держал икону, на которой Федя разглядел невероятной красоты лицо и глаза. Темные, блестящие, они смотрели на него, точно живые. В голове раздался голос:
«– Это Русалов. Марью почти всю засыпало землей. Не нужно беспокоить ее. Она давно обрела покой и теперь живет где-то в райских кущах вместе со своим Алешенькой… Страдания всегда должны быть вознаграждены…»
Федор нахмурился:
– Обрела покой? Но я думал, что это ты! Ты – Марья!
– Федор, вам помочь? – раздался голос Никодима.
– Нет, не надо. Это мысли вслух! – крикнул он и шепотом спросил: – Если ты не Марья, тогда кто? И почему ты так похожа на нее?
– Я на нее ни капли не похожа, красивый. Я только взяла ее образ, чтобы привлечь твое внимание. – Лицо Лены-Марьи вдруг словно затянул туман. Черты начали меняться, и Федор понял, что смотрит в глаза иконы. Такие же черные, блестящие, колдовские. Черные волосы копной рассыпались по белоснежным плечам, а высокая грудь манила девственностью форм.
Федор нервно сглотнул:
– Дарина?
– Я, красивый. Ну, сам пойми, зачем твоей Марье возвращаться в мир живых и бродить неприкаянным духом? А вот я… и ты… Я обречена за свою злость, обиду, за то, что прокляла невинных, искать покой, да не найти. А ты был обречен на одиночество, потому что не знал прежде рядом с собой ту единственную, что дана тебе Богом… Подумай, если бы не я – сколько шансов у тебя было бы приехать сюда и найти суженую? Вместе мы начали все это, вместе нам и исправлять… Но сначала освободи меня! Возьми икону! И верни моему потомку.
– Петру? Но он умер! – Сердце болезненно сжалось при мысли о друге, а в мысли тут же закралось сомнение. А может, не умер? Хотя кто выживет с такой дырой в груди… Из ружья, да со всех стволов.
– Отдай! – еще раз строго повторила цыганка и растворилась, точно не было.
Ладно!
Федор осторожно, один за другим, отвел костлявые пальцы мертвеца и бережно взял икону. Руки точно иголочки прошили, настолько икона была холодной. Отерев ее от пыли, он зачарованно вгляделся в лицо красавицы, смотревшей на него ласково и печально. К его ногам упал сложенный в несколько раз листочек. Федор как зачарованный поднял его. Неужели из иконы выпал?
– Федь? – послышался шорох, и к нему подошел Макс. – Ты… Ох!
Он во все глаза уставился на останки генерала.
– Это же… Это же… – И во все горло заорал: – Русалов! Он здесь! Кир, быстрее!
Федор пропустил подбежавших Кира и Никодима и, не выпуская из рук икону, направился к пролому, где неестественной сломанной куклой лежало тело Петра, а рядом с ним, гладя его по руке, сидела Лена и повторяла:
– Все будет хорошо. Скоро все будет хорошо…
Федя подошел, сел рядом на корточки и, не зная, что делать, спросил:
– Лен, мне надо отдать Петьке эту икону. А я не знаю, как это сделать…
– Надо, так отдай. – Лена посмотрела на него, грустно улыбнулась и кивнула на Петра: – У него же руки есть…
Руки…
Ладно.
Он сунул листок в карман и, не придумав ничего другого, положил икону другу на грудь, крест-накрест сложив на нее его руки.
Ничего не произошло…
А ведь он так надеялся!
– Федь, а ты не видел сундука с сокровищами? – Не найдя ничего интересного, друзья вернулись к ним.
– Чтобы уж не зря сюда тащились, – мрачно усмехнулся Макс. – Хоть двадцать пять процентов… жене Петьки.
