Сущность - Де Фелитта Фрэнк

– Похоже, все пришли к единому мнению, – продолжила представительница студенчества, – что теоретически эксперименты должны продолжаться. Но при этом все считают, что эксперимент в его нынешнем виде настолько плохо определен, настолько потенциально опасен для пациента, что требует закрытия. Так почему эксперимент не может проводиться под эгидой университета?

Халперн побледнел. Доктор Вебер замер с трубкой на полпути ко рту. Он не мог поверить своим ушам.

– Я не понимаю, – заикаясь, выговорил Халперн.

– Проведите эксперимент в рамках медицинского института или факультета психологии. Таким образом, женщину можно будет проверить на экстрасенсорику или как там, и в то же время за ее физической и психической безопасностью будет следить уполномоченный персонал.

Доктор Кули быстро подошла к кафедре. Она молча поблагодарила девушку. Молодежь зачастую была единственным союзником этой кафедры.

– Это разумный способ провести расследование, – заметила доктор Кули, – и в то же время удовлетворить законные интересы программы резидентуры доктора Вебера.

– Я не дам согласия ни на какие подобные эксперименты, – заявил доктор Вебер, вставая.

Несколько голосов попытались его переубедить.

Поднялся мужчина с густыми черными усами. Его желтый галстук резко контрастировал с белой рубашкой.

– Доктор Вебер сам по себе не обязан давать согласие, – сказал он. – Его юрисдикция распространяется только на пациентку, поскольку она имеет отношение к программе резидентуры. Возможно, в отделении психиатрии есть и другие сотрудники, которые готовы поручиться за безопасность пациента и, возможно, за достоверность результатов тестов.

– Нет, если хотят сохранить лицензию, – проворчал доктор Вебер.

Поднялся невысокий мужчина с заостренными ушами. Он был относительно молод, нервничал и явно не привык выступать перед толпой.

– Я готов ознакомиться с этим предложением, – сказал он. – Я доктор Балчински, клиническая психиатрия. И весьма заинтригован этим делом.

– Балчински, – простонал доктор Вебер на ухо Халперну. – Да он не в состоянии сам себе шнурки завязать.

– Значит, вы готовы взять на себя медицинскую ответственность?

– Полагаю, да. Конечно, для начала я хочу ознакомиться с предложением.

Доктор Кули вышла вперед.

– Разумеется, мы можем изменить эксперимент, – сказала она, – чтобы он соответствовал любым ограничениям, которые наложит на него доктор Балчински.

По залу прокатился вздох облегчения. Наконец-то разногласия были решены.

– Предлагаю проголосовать, – раздался чей-то голос.

– Поддерживаю.

Худой человек у кафедры заговорил четко и ясно.

– Рассматриваемый нами вопрос, – сказал он, – состоит в том, чтобы дать декану Осборну обязательную рекомендацию отменить его решение от четвертого апреля, адресованное факультету психологии, в котором упомянутому факультету было дано указание сократить экспериментальный отдел под руководством доктора Кули до одной лаборатории и по сути прекратить деятельность. Эта рекомендация остается в силе до тех пор, пока не будет проведена проверка на уровне департамента, как это предусмотрено правилами и распорядком университета.

Предложение было принято 254 голосами против 46, воздержавшихся не было.

Доктор Кули в последний раз поднялась на кафедру. Ее лицо сияло, словно освещенное изнутри.

– Большое вам спасибо, – сказала она. – Я не могу передать, под каким давлением мы работаем. Я не могу сказать, будут ли наши расследования плодотворными. Возможно, нет. Но право на продолжение, которое вы подтвердили сегодня, – это победа не только для нас, но и для всех присутствующих. Еще раз благодарю.

Она снова села. Ее разум и сердце заполнил покой, согревая. Победа после стольких лет! Это беспрецедентно. Никогда еще у нее не было такой опоры. Она о таком и не мечтала.

Зашелестели бумаги, когда преподаватели перешли к следующему пункту на повестке дня – предложенной забастовке в столовых.

Доктор Вебер встал и демонстративно удалился.

– Овцы! – громко пробормотал он. – Глупцы! Вот кто вы! Овцы! Неужели вы не понимаете, что за стенами реальный мир?

Он вышел за дверь, и распечатанные программки каскадом полетели со столика у выхода.

Доктор Кули не могла сосредоточиться на оставшейся части заседания. Ей хотелось прямо сейчас обсудить последствия решения совета с Крафтом и Механом. Что именно означала эта резолюция: «в рамках университета»? Единственный способ провести эксперимент по правилам университета – физически переселить сюда миссис Моран. Это не так уж сложно. Безусловно, она согласится. Но с домом связано так много переменных. Факторов, которые влияли на ее психическое состояние и менялись в зависимости от атмосферы, вращения Земли, присутствия других людей, особенно детей. Доктор Кули попыталась все это представить. У них были деньги из гранта. У них было разрешение. Но как все это реализовать?

Часть четвертая. Сущность

23

В соответствии с условиями гранта фонда Роджера Банема, Крафт и Механ могли внедрять любые технологии при условии, что те соответствуют научным стандартам безопасности. Однако, согласно решению совета, в доме Моранов не разрешалось проводить эксперименты. Поэтому дом – то, что можно было забрать, – перенесли в лабораторию.

На эксперимент выделили четвертый этаж психологического факультета. С одобрения декана Осборна и неохотного согласия смотрителя университета стены четырех отдельных лабораторий снесли, и студентам доктора Кули предоставили огромное помещение, оснащенное множеством розеток, вентиляционными каналами, газовыми трубами, водой и кислородом. Оттуда вынесли старые письменные столы, краны, полки и шкафчики, осталось лишь пустое пространство – достаточно большое, чтобы вместить несколько теннисных кортов. Рабочие взобрались по приставным лестницам к невероятно высоким потолкам и приступили к звукоизоляции помещения. Стены облицевали двухслойным экраном Фарадея и сверхпроводящим слоем из ниобия и мю-металла, чтобы предотвратить любое попадание постороннего электромагнитного излучения.

Затем там соорудили широкий мостик вдоль стен, так что Крафт, Механ, доктор Кули или кто-либо другой могли обойти помещение и заглянуть на двадцать футов ниже.

6 мая была готова копия дома на Кентнер-стрит, только без крыши. Кухня, гостиная, спальни и прихожая были созданы в тех же пропорциях. Затем туда перевезли мебель Карлотты. Старый пол застелили коврами, мебель поставили на привычные места. На полу валялась обувь и несколько журналов, словно здесь жили уже много лет. Прямо-таки театральная декорация, вот только стены были прочнее.

Когда утром 10 мая работу завершили и занавес над «Делом 142 – Развоплощенная сущность» уже был готов подняться, почти четверть гранта фонда Роджера Банема в размере миллиона долларов уже была израсходована.

Из дома на Кентнер-стрит осталось перевести только один объект – Карлотту Моран.

Вечером накануне двухнедельного пребывания Карлотты в подготовленных условиях – по соглашению декана Осборном и доктора Кули – к ней пришли в последний раз. Он пришел в маленький номер в мотеле, предоставленный университетом.

Карлотта легла рано, угрюмая и с тяжелым сердцем. Уход Джерри висел над ней, как вечная туча. Его все еще держали в тюрьме, и он отказывался видеться с ней и принимать любые сообщения. Карлотта написала адвокату и объяснила, что споткнулась и случайно ударилась головой о стул. Пока что ей не ответил ни адвокат, ни Джерри. Карлотта уже почти смирилась, что больше ничего не значит для Джерри. На этой мысли он и пришел.