Сергей: Гомонов - Сокрытые-в-тенях
— Все они при жизни любили затевать ссоры. Где ни появятся — будет драка. Такое уж у них устройство. Теперь, после смерти, они стали такими и навсегда вкопаны в землю. Землявочки никогда не выйдут из этого леса. Некоторые обмотаны для верности паучьей сетью. Они говорят, что и живые из сетей не вылезали, прямо там и ссорились друг с другом. Мне их жалко… — призналась девочка. — Ты найдешь моих родителей, когда выйдешь отсюда?
Айнор молча кивнул. Торная дорога превратилась в непролазную чащу, сквозь которую им пришлось прорубаться, отвоевывая у леса каждый шаг. Да и лес здесь был так себе — сухостой да колючки, затянутые бахромой паутины.
— И что же, никто здесь не смог тебе сказать, кем были те чудовища, из-за которых ты умерла от испуга?
— Сказали. Это были хогморы, он и она. У них была свадьба.
— Их же не осталось в живых! — удивился телохранитель, припоминая отрывки из бесед с Ольсаром.
Кьир-Ши пожала плечиками:
— Стоит больше чем одному человеку подумать о чем-то без равнодушия, и сразу же на свет рождается хогмор. Но это уже не такой хогмор. Он низший, уродливый и слабый.
— А те, которых видела ты, какими были?
— Это были перворожденные. Они родились из намерений Просветленных, которые создали наш мир и повелели нам, людям, чтобы мы служили этим хогморам. Только тогда они пообещали в ответ прозрение и счастье. Самых главных хогморов было столько, — девочка показала растопыренную пятерню. — Когда началась смута, их всех убили.
— Значит, не всех, если из-за них ты здесь!
— Не всех… — согласно вздохнула она.
— Уф! Давай-ка с тобой передохнём, — Айнор отвел локтем прядь волос, упавшую на глаза; когда они сели на только что вытоптанной полянке, он спросил: — А как тебя зовут? И твоих родителей?
Кьир-Ши сказала.
— Запомню, — пообещал он. — Если мне судьба вернуться, найду их. Пить хочешь? Нет? А я хочу! — Айнор поднялся и отстегнул от седла один из кожаных мешков с водой. — Долго тебе еще идти?
Она улыбнулась:
— А ведь это не ты меня, это ведь я тебя провожала. Хороший ты… Но все ж не забудь обо мне, когда вернешься. А то все забывают, кого ни провожу. Они не виноваты, это Обелиск такой…
— Постой! — Айнор шагнул к ней и снял маску. — Она будет тебе великовата, ну да ничего.
Девочка просияла:
— Спасибо тебе! Можно я посмотрю на тебя?
Не без стеснения Айнор убрал руку от лица. Кьир-Ши долго вглядывалась в его черты и наконец сказала:
— Иди теперь все время вон к тому белому пятнышку вдалеке. Прощай!
И, шагнув назад, призрак рассеялся в фиолетовой мгле. Айнор не удивлялся уже ничему.
— 5-— Не понимаю, не понимаю я этого! — напористо шипела Зелида. — Не дело это — мертвых беспокоить!
— Зелида, там нет мертвых! По крайней мере, я так думаю, — увещевал ее Ольсар. — Да вам и входить туда не придется — просто побудьте рядом со входом, а если вдруг заметите что-нибудь подозрительное, дайте нам знак…
— Ох и глупости! Взяли бы лучше этого коротышку: если пойдет охрана, ему и делать-то особо ничего не придется, разве что на четвереньки встать. Его и примут за бродячую собаку! А я… А я мертвых боюсь!
— В нашем случае бояться следует живых! — с усмешкой заметил Вальбрас.
Вчетвером — с ними был еще и угрюмый доктор Лорс — они пробирались берегом моря в кромешной тьме. Для Вальбраса никогда не являлось тайной расположение гробниц знатных людей всего мира, поэтому он мог вести спутников буквально на ощупь и приводить всегда в нужное место.
Далеко за полночь они все же вышли к пещерам, одну из которых сделали склепом для цалларийской династии правителей.
Зелида шептала какие-то невнятные молитвы и приплясывала от страха. В глазах ее металась паника. Вальбрас разжег лампаду и, заметив это, засмеялся:
— Да будет вам, это смешно! С вашими-то способностями к брани бояться каких-то рассыпчатых трупиков? Вот, очень удобное углубле…
— А если там пауки? Или сороконож… бр-р-р-р!
— Вы уж определитесь, кто для вас страшнее: покойники, пауки с сороконожками или цалларийский дозор…
— Цалларийский дозор!
— Тогда спрячьтесь вот в этой углубление. Пауки и сороконожки давно спят.
Сказав это, он повел доктора и сыскаря в гробницу, оставив Зелиду содрогаться среди скал.
Запертые ворота Вальбрас открыл, применив какую-то хитро перекрученную спицу. Замок, по его словам, оказался очень простым.
— На месте месинора, — сказал он, спускаясь по каменным ступенькам и останавливаясь на каждом повороте, чтобы изучить дальнейший путь, — я выставил бы здесь стражу.
— Радуйтесь, что вы не на месте месинора, — буркнул доктор Лорс. — По крайней мере, если месинор на том месте, о котором мы все думаем!
— Я ни о чем не думаю, — сказал Вальбрас, — я при вас отмычкой, вот и все.
— Любезный, вы видели, как цалларийцы благоговеют перед своим правителем? — цепляясь за локоть Ольсара и неуверенно переставляя ноги на ступеньках, продолжал Лорс Сорл. — Кто посмел бы сунуть сюда свой нос?
— Тс-с-с! Тихо! — расхититель гробниц мгновенно перешел на шепот. — Вы слышали только что?
— Нет! Что именно?
— Странный звук, как будто где-то осыпались камешки…
Все вынули имеющееся у них оружие. Даже доктор выхватил из своего саквояжа безупречно заточенный ланцет.
— Мне не нравится, что здесь, как и в склепе месинар Целении, нет запаха тлена, — проронил Вальбрас.
— А мне именно это и нравится! — отозвался Ольсар.
Лампада осветила длинную галерею с высоченным сводом и скорбящими статуями. Каждый саркофаг предваряла тумба, а на тумбе было выбито имя усопшего.
— О, Ам-Маа! — подпрыгнув от ужаса, завопил доктор.
Вальбрас опустил лампу, и тотчас в его сторону бросила свое тяжелое тело огромная змея. Расхититель гробниц не впервые сталкивался с подобным сюрпризом и оказался ловчее. Пресмыкающееся упало на каменный пол, зашипело и, вывернувшись вбок, нацелила безжалостную головку на Ольсара. Свернутое в кольца туловище готовило второй бросок, раздвоенный язык метался вверх и вниз. Одним движением Вальбрас швырнул на тварь свой плащ, а Ольсар отскочил в сторону. Сбитая с толку змея снова промахнулась и начала корчиться в попытке вылезти на свободу.
— Я сам! — сказал Вальбрас, когда заметил намерение сыскаря разрубить змею саблей прямо в плаще.
Он прицелился и нанизал на рапиру змеиную голову.
— Меньше дыр! — сказал он, вытряхивая труп из плаща и на всякий случай отсекая твари голову. — Мне в нем еще ходить… Интересно, что она тут жрала?
