Сергей Шведов - Инкуб
– Струсил, – печально констатировал Аркадий Савельевич. – Простого российского психопата испугался. А я с Люцифером разговаривал, как сейчас с тобой. Стоит, понимаешь, на раскоряку, гад, рогами луну щекочет, а копытами землю бьет. А я один как перст. Червь, говорит, ты, Завадский. А у меня ведь высшее образование, Коля. Мне сам президент руку жал. А тут чмо ископаемое… Отдай, говорит, жену мою разлюбезную. Хочу, говорит, сам ее покарать за измену. Между нами, Коля, она ему действительно изменила с его же собственным сыночком. Прямо древнегреческие страсти. А я говорю, берите, господин хороший, не жалко. Тем более жена-то не моя. Я вот думаю, Коля, как бы он тебя к ней не приревновал. Конечно, у тебя прав больше. Опять же отметка в паспорте. С другой стороны – кто ты, а кто он? Ты в адской иерархии даже не червь, а прах под ногами ведьмы Кобяковой. А он родитель. Ему обидно от собственного чада такое поношение терпеть. Родил, понимаешь, сукиного сына, теперь сам не рад.
– Он же бредит! – воскликнул Дятлов, потрясенный откровениями хорошего знакомого. – У него белая горячка!
– Посмотрим, – сухо отозвался Годунов. – Сопоставим факты. Не волнуйтесь, Николай Васильевич, теперь уже недалеко.
Видимо, подполковник с подручным хорошо изучили окрестности поселка Дубосеково. Во всяком случае, «Газель» свернувшая с дороги в лес, не затерялась среди деревьев, несмотря на царившую вокруг темень. Сегодняшняя ночь хоть и выдалась лунной, но торжественности момента явно не соответствовала. Уж больно обгрызанным смотрелось ночное светило на фоне сияющих звезд. Завадский опасался, что на вершине кургана придется действовать почти на ощупь. Кроме того Аркадий Савельевич до икоты боялся Маргариту Мартынову, чей покой они собирались потревожить. Эта ведьма уже показала один раз свою силу, отправив на тот свет Петра Петровича Мокшина, полезшего сдуру в чужую епархию. Сам Завадский осквернять могилу не собирался, для этого у него имелся штатный гробокопатель по фамилии Дятлов.
– А стоит ли туда отправляться ночью? – забеспокоился Николай Васильевич. – Я плохо ориентируюсь в темноте.
– Не волнуйся, шабашник, тебя проводят, – рыкнул на него Аркадий Савельевич.
«Газель» остановилась у подножья кургана. И хотя на его вершину шла довольно пологая тропа, Зуб не рискнул похабить священное для кого-то место бензиновым перегаром. Носилки со спящей Ириной извлекли из салона. Дятлова впрягли коренником, Зубов пристроился сзади. Годунов шел впереди, освещая тропу фонариком, а Завадский болтался в хвосте, испуганно вздрагивая при каждом шорохе. Аркадий Савельевич приседал от страха уже сейчас, хотя обстановка вокруг была вроде бы мирной и даже располагающей к романтическим мечтаниям. Осенний ветерок, правда, пробовал заигрывать с озабоченными людьми, но Завадский, одетый в свитер и кожаный пиджак его проказ почти не замечал. Зубы его стучали не столько от холода, сколько от ужаса.
– Я не понимаю, – услышал Аркадий Савельевич голос неугомонного чиновника, – кого и зачем мы сюда тащим?
– Сейчас поймешь, – зловеще пообещал ему Зуб.
У самой вершины Дятлов откровенно сдал и начал спотыкаться. Годунову пришлось помогать ему, дабы не повредить ценный груз. Надо отдать должное Ирочке, она спала как убитая, не обращая внимания на горячие споры, которые велись над ее далеко еще не остывшим телом. Бузил, конечно же, Николай Васильевич, так до сих пор и не осознавший до конца, в какую чудовищную историю он вляпался. Завадский, с трудом одолевший подъем, смотрел на разгорячившегося чиновника почти с ненавистью. Вот идиот! Нашел место для дискуссий.
– Пристрели его, Зуб, – почти простонал Аркадий Савельевич. – Он мне надоел до поросячьего визга.
– А кто могилу раскапывать будет? – резонно возразил бравый ликвидатор.
– Разумно, – согласился с подельником Завадский. – Дайте ему лопату.
– Вы с ума сошли, – возмутился Дятлов. – Я не буду осквернять захоронение.
– Копай, – приставил Зуб к его голове дуло своего пистолета. – Или я тебя урою.
Дятлов кинулся было за поддержкой к господину подполковнику, но тот остался безучастным к его мольбам и просьбам, хотя и пообещал взять всю ответственность за проделанную работу на себя.
– Не суетись, Коля, – попросил чиновника Аркадий Савельевич. – У товарищей офицеров нервы на пределе. Пристрелят тебя за попытку к бегству. А я засвидетельствую их безусловную правоту.
До Николая Васильевича стало, наконец, доходить, что похитители с ним шутить отнюдь не собирается. И что пистолет у его виска плюется не водой, а свинцовыми пулями. Да и перекошенное яростью лицо Зуба не оставляло никаких сомнений в том, что доблестный сотрудник неведомых, но жутко специальный служб отправит неслуха на тот свет, не моргнув глазом. К могиле Дятлов подступал с опаской, но скоро втянулся в работу и махал лопатой безостановочно.
– Старательный, – одобрил поведение чиновника Зуб.
– А я что говорил, – усмехнулся Завадский, жадно затягиваясь одолженной у Годунова сигаретой. Беречь здоровье в данной ситуации он посчитал попросту неуместным. Человеку, греющему руки у адского огня глупо бояться вонючего дыма.
Лопата глухо звякнула о какой-то предмет. Годунов подошел к могиле и склонился над ней.
– Гроб? – спросил он, подсвечивая себе фонариком.
– Видимо, да, – испуганно отозвался из ямы Дятлов.
– Зуб, помоги человеку.
Завадскому тоже пришлось поднапрячься, извлекая тяжелый ящик из могилы. Ноги его затряслись не столько даже от напряжения, сколько от страха. Крышку с гроба снимали Зуб и Годунов. Аркадий Савельевич во избежание душевной травмы отошел подальше.
– Да он пустой, – долетел до него разочарованный голос Николая Васильевича.
Завадский на всякий случай огляделся по сторонам и лишь затем приблизился к последнему пристанищу Маргариты Мартыновой. Самое удивительное, что Дятлов оказался прав. В новеньком с иголочки гробу не обнаружилось даже костей покойницы, не говоря уже о всем прочем. Ситуация, что и говорить, выглядела скандальной, даже глупой. Непонятно кому и чему поклонялись на этом холме сотни придурков, именующих себя сатанистами.
– Так, может, она вообще не умерла? – задумчиво произнес Зуб.
– Или ее похоронили в другом месте, – пожал плечами Годунов.
Последнее предположение показалось Завадскому более разумным. Аркадий Савельевич собственными глазами видел Маргариту Мартынову с раной в груди. Более того, пытался нащупать ее пульс. Но никаких признаков жизни в убитой женщине он тогда не обнаружил.
– Давайте не будем затягивать с главным, – шепотом предложил подельникам Завадский. – Змей наверняка уже бьет копытом от нетерпения.
