Ли Майерс - BRONZA
Большое подземелье разветвлялось несколькими глубокими нишами. Голые стены блестели, будто оплавленные. Казалось, что дракон выжег в породе эти каверны своим огненным дыханием. В расставленных вдоль стен треножниках на медных блюдах горел огонь, давая свет и относительное тепло. Но Шибан уже позаботились о хозяине, натащив жаровен с углями, чтобы тот чего доброго не продрог на гуляющем в подземелье сквозняке.
Мрачная пещера напоминала средневековую камеру пыток. Впрочем, она и была ею, оборудованная не только приспособлениями времен расцвета инквизиции, но и достижениями современной инженерии. Быстрым взглядом Оуэн окинул место будущего «священнодействия». У стены, с вбитыми в нее кольцами, прикованные цепями сидели или стояли ровно двадцать семь человек. Главные действующие лица его мистерии под названием «Поворот Ключа». Они еще не знали (с ними пока неплохо обращались), что сегодня им предстоит пройти все круги ада. Один за другим.
Каждый из рыцарей сам решал, кого принесет в жертву. Это мог быть кто угодно. Нерасторопный официант. Мальчишка-посыльный. Родственник, зажившийся на свете, или надоевшая любовница. Партнер. Соперник. Конкурент. Жена друга или сам друг. Одни приезжали в обитель по собственной воле, обманутые ложью, другие с кляпом во рту, связанными, в багажнике машины. Неважно, пьяные, трезвые или под воздействием снотворного, они все оказывались здесь. В подземелье.Донесся бой часов, половина двенадцатого – наступило время избрать нового Магистра. Уже через два года Оуэну наскучило быть бессменным главой ордена. «Почему бы и мне, как простому смертному, не подчиниться жребию?» – решил он. На первых состоявшихся парламентских выборах каждый из рыцарей написал на листке имя того, кого хотел бы видеть на этом месте. Тот, чье имя встречалось чаще всего, и стал новым магистром. Но и этот процесс показался ему занудным – в писанине на листочках не было ничего интригующего.
Его осенило, а почему бы не доверить слабой руке жертвы самой выбирать для них, могущественных Розенкрейцеров, нового Владыку Ордена? Выборы сразу же приобрели захватывающую, увлекательную изощренность. Правда, встал вопрос, как выбирать того, кто станет этой самой Рукой Судьбы. Но здесь они быстро пришли к общему согласию. Нынешний магистр ордена, облеченный пока всей полнотой власти, тыкал в любого из двадцати семи смертников пальцем. Жертве предлагалось умереть первой или выбрать того, кто умрет за нее.
И тут наступал самый животрепещущий момент. Напряженно затаившись, рыцари ждали, вглядываясь в борющееся сомнениями и поиском выхода лицо жертвы, на ком же та остановит свой выбор. Заключались даже пари. Но еще ни разу, ни один из смертников не пожертвовал собой ради другого. К истечению отпущенного на раздумья срока, упорно цепляясь за свою уже никчемную жизнь, жертва всегда выбирала не себя.
Вот и сейчас рыцари понимающе переглянулись между собой, им ли не знать, как скоро жалкий трус, торгующийся со смертью, получит возможность пожалеть о сделанном выборе.
На этот раз Рукой Судьбы оказался подросток. Его, испуганного, поддерживая под руки, подвели к гранитной плите, на которой рубашками вверх лежали тринадцать игральных карт. На каждой написано одно из имен. Всем было интересно наблюдать, с какой трогательной нерешительностью паренек медлит, словно у стола экзаменатора, наконец, подгоняемый тихим понуканием, переворачивает одну из карт. На ней имя Людвига. На время, забыв о жертве, все тянутся к барону с поздравлениями. Похлопывают, пожимают руки. Никаких косых взглядов, никаких обид. Жребий – точнее не придумаешь.Первой жертве – единственной, давали умереть милосердно. Без страданий и боли. Привязанному широкими ремнями к плите, пареньку вскрыли вены, чтобы наполнить кровью бокалы. Пробило двенадцать, в хрусталь закапали алые капли. Наступило время Поворота Ключа. Начался ритуал.
Непонятно как, но жертва всегда безошибочно вычисляла, кто из рыцарей самый главный, вот и парнишка не сводит с него глаз. В карих, испуганно-расширенных, в них столько мольбы, что смягчилось бы самое жестокое сердце. Оуэна вдруг заинтересовало, чем именно не угодил кому-то из рыцарей мальчишка. Не проявил должного почтения? Или плохо почистил обувь и нахально попросил на чай? Но тут некстати он вспомнил Марка, паренек чем-то напоминал брата, и ободряюще улыбнулся ему. «Потерпи немного, дружок… Скоро смерть обнимет тебя, нежно баюкая в своих объятиях, и ты заснешь под ее колыбельную…»
Паренек вздрогнул, щекой коснувшись холодного камня, в начинающих сонно мутнеть глазах, не отпускавших его взгляд, появилось понимание. И благодарность. Оуэн слегка нахмурился, что это он сегодня какой-то прочувствованный, словно без кожи. Словно бы с него самого уже содрали кожу.
Глянул на трехметровое распятие у стены. Без привычной, изображающей страдания, деревянной фигуры. Пройдет совсем немного времени, и здесь распнут одну из жертв. Прибитая к кресту ржавыми гвоздями, она будет корчиться в муках, следуя своим путем на Голгофу.
Используя библию в качестве руководства к действию, рыцари методично придерживались написанного текста. Но, к его огромному удивлению, ни одна из жертв пока не выдерживала до конца всех страстей Христовых. Многие умирали уже под плетьми. У него сложилось впечатление, что два тысячелетия назад или люди были крепче или Христос все же не был человеком.
По губам Оуэна скользнула саркастичная полуулыбка. Ночь Рождества. Он не случайно выбрал для ритуала это время. Его безумно раздражала слезливая басня про ясли, волхвов с их подарками, звезды и рождение младенцев. С упрямством испорченного, злого ребенка, который все шалит и шалит, он ждал, когда же явится сердитый бородатый дядя и накажет его. Ну, или хотя бы погрозит пальцем.
«Ну же, вот я, весь как на ладони! Попробуй, останови меня, если ты существуешь!» Демон, он хотел увидеть людского Бога, наверное, не меньше чем люди – живого дьявола. Но ни шелеста крыльев, ни архангелов с трубами, ни гласа Господнего. Ничего. Ни малейшего дуновения и на этот раз. Оуэн усмехнулся: «Какое разочарование!»
Ши протянул хозяину наполненный свежей кровью бокал. Тот огляделся вокруг. Приветствуя друг друга, рыцари пили кровь. С важным видом произнося тарабарщину, которой он научил их (баловства ради, взяв слова из арабских сказок), они думали, что пьют за свое бессмертие. Увы, даже всемогущему Демону не под силу остановить быстротекущее время.
Ритуал «Поворот Ключа» был придуман им, чтобы дать своим марионеткам иллюзию вечной жизни. Нет, сначала он и в самом деле хотел одарить «избранников судьбы» бессмертием богов, из мстительного желания насыпать соли на хвосты своим дражайшим родственничкам. Пусть потом расхлебывают! Но тут явился рассерженный Хранитель Времени. Пылая огненным оперением праведного гнева, Сузаку [3] сказал, если он попробует снова подарить смертным недоступное их пониманию, у него отберут все игрушки, а самого запрут между Царствами. Где не будет ничего, кроме тварей, лакомящихся его внутренностями!
