Лорел Гамильтон - Жертва всесожжения
Я была согласна с Кевином.
– У вас есть свидетели, показывающие, что она не хотела причинить этому человеку вред. Он даже еще не умер. Почему же она в наручниках?
– Одного она сегодня уже убила. Я думаю, этого хватит.
– Два момента, детектив. Первое: она может разорвать эти наручники, как только захочет. Второе: будь она человеком, вы бы ее уже отпустили домой.
– Это неправда! – возмутился он.
Я посмотрела на него в упор. Он попытался выдержать мой взгляд, но отвел глаза первым и сказал, глядя куда-то поверх моей головы:
– Этот человек умирает. Если женщину отпустить, ей это может сойти с рук.
– Что сойти с рук? Она увидела, что полицейскому сейчас снесут череп, и, чтобы его спасти, бросилась на вооруженного мужчину. Она его не резала, не рвала, просто толкнула в стену. Поверьте мне, детектив: если бы она собиралась его убить, это было бы сделано более тщательно. Она рисковала жизнью, чтобы спасти жизнь вашего человека.
– Ничем она не рисковала. Пули не убивают оборотней.
– Серебряные пули убивают. Действуют, как на человека обычные пули. Все убийства, которые сегодня расследуются, совершались серебряными пулями, Пэджетт. Лоррен могла погибнуть, но она не колебалась. А если бы она заколебалась, у нас был бы сейчас на руках мертвый полисмен. Часто ли штатский рискует жизнью, чтобы спасти копа?
Он наконец посмотрел на меня, и глаза его от злости потемнели до синих теней.
– Вы меня убедили.
– Правда?
Он кивнул:
– Да. – Отойдя к полицейским в форме и плачущей вервольфице, он приказал: – Снимите с нее наручники.
– Сэр? – переспросил Мэрдок.
– Снимите, Мэрдок, – повторил Пэджетт.
Мэрдок не стал больше переспрашивать, просто наклонился к Лоррен и отпер наручники. Его напарник расстегнул кобуру и отступил на два шага назад. Я сделала вид, что не заметила. Мы побеждаем, так что не надо ругаться.
Как только Лоррен освободили, она бросилась ко мне. Я знала, что она не причинит мне вреда, но в коридоре заскрипела кожа. Я повысила голос:
– Ребята, все о'кей. Все о'кей. Остыньте.
Лоррен упала на колени, обняв меня за ноги, плача громко и некрасиво. Я держала руку ладонью наружу, показывая ее в оба конца коридора. Тедди встал, и тут же на него обратилась половина всех стволов. Еще чуть-чуть – и может стать по-настоящему плохо.
– Пэджетт, придержите ваших людей.
Я глянула на него и увидела, что и у него ствол направлен на Тедди. Хреново.
– Пэджетт, уберите пистолет, и они последуют вашему примеру.
– Пусть он сядет, – сказал Пэджетт ровным и очень серьезным голосом.
– Тедди, – попросила я тихо, – пожалуйста, сядь обратно, очень медленно и без резких движений.
– Я же ничего не сделал!
– Не важно, просто сядь. Пожалуйста.
Он сел под пристальным взглядом полудюжины пистолетов, положил мощные руки на колени, ладонями вниз, показывая, что он не вооружен. Будто не раз тренировался демонстрировать безобидный вид.
– Теперь уберите пистолет, детектив, – сказала я.
Пэджетт секунду смотрел на меня. Мне показалось, что он не собирается убирать пистолет. В этих огромных синих глазах я видела что-то опасное. Страх, такой глубокий и сильный, что Пэджетту надо было уничтожить его причину. Он пистолет убрал, но этой секундной обнаженности его глаз мне хватило. Надо будет спросить у Дольфа, нет ли у Пэджетта на счету убийства оборотней. Я готова была спорить, что есть. «Обвинения сняты» – это еще не означает «невиновен».
Я потрепала Лоррен по макушке.
– Все в порядке. Все хорошо.
Надо было их отсюда увести. Хорошие парни были сейчас почти не меньшей угрозой, чем плохие.
Лоррен посмотрела на меня, глаза припухли, из носа течет. Настоящий плач – как настоящий секс, после него не слишком красиво выглядишь.
– Я не хотела его убивать, – шепнула она.
– Я знаю. – Я оглядела копов в коридоре, некоторые отвели глаза. Покачав головой, я помогла Лоррен встать. – Я их отведу в палату к Стивену и Натэниелу, детектив Пэджетт. Вы не возражаете?
Он покачал головой.
– Отлично. Тедди, пошли.
– Мне можно встать? – спросил он.
Я поглядела на Пэджетта:
– Вы с вашими людьми можете перестать играть в Рэмбо?
– Если он будет себя прилично вести – можем.
Пэджетт больше не старался быть обаятельным. Наверное, ему было неловко за этот спектакль. Я знала, что он все еще злится, то ли на меня, то ли на себя. Не важно, лишь бы не начал стрелять.
– В палате тоже есть полицейский?
Пэджетт коротко кивнул.
– Он так же любит хвататься за пистолет, как и все вы, или я могу открыть дверь, не попав под пулю?
Пэджетт шагнул к двери и постучал.
– Смит, это я, Пэджетт. К тебе детектив.
Он с шиком распахнул дверь и широким жестом пригласил нас с Лоррен войти.
За дверью сидел молодой полисмен – в форме. Кевин скорчился на стуле напротив, держа в углу рта незажженную сигарету. Одного взгляда было достаточно – у вервольфа очень недовольный вид. И дело не только в никотиновой абстиненции.
Я подтолкнула Лоррен в палату, потом вернулась за Тедди. Протянула ему руку, помогла встать, хотя в помощи он не нуждался.
– Спасибо, – сказал он, и это относилось не к протянутой руке.
– Не стоит, – ответила я и отвела его в палату. Когда он оказался там, я повернулась к Пэджетту. – У меня есть к вам разговор. Я бы предпочла говорить наедине, если получу гарантию, что здесь без меня никого не подстрелят.
– Ты как там, Смит? – спросил Пэджетт.
– Отлично! – ответил молодой коп. – Я вообще животных люблю.
Выражение лица Тедди испугало даже меня. Неотмирная энергия взметнулась теплой жалящей волной.
– Если этот милый полисмен будет себя хорошо вести, отвечайте ему тем же, – сказала я.
Тедди смотрел прямо на меня.
– Я умею выполнять приказы.
– Отлично. Пойдемте куда-нибудь и поговорим, детектив.
Пэйджетт дышал быстро, почти с одышкой, он тоже учуял этот прилив энергии.
– Можем говорить здесь. Я не оставлю своего человека с этими... созданиями.
– Все о'кей, босс, – сказал молодой коп.
– Ты не боишься? – спросил Пэджетт.
Такой вопрос копы редко задают друг другу. Они спрашивают, все ли у тебя в порядке. Признают, что малость нервничают. Но о страхе – никогда.
Полисмен Смит чуть вытаращил глаза, но покачал головой.
– Я знаю Кроссмена. Отличный парень. Она ему жизнь спасла. – Смит сел чуть прямее и произнес тихо: – Не могут они быть плохими парнями.
Щеку Пэджетта передернуло тиком. Он открыл рот, закрыл, потом резко повернулся на каблуках и вышел. Дверь за ним закрылась. Молчание вдруг повисло густой пеленой.
