Вера Крыжановская-Рочестер - Два сфинкса
– Вы меня обижаете подобным вопросом. Мы будем обязаны вам за громадную услугу, которую вы нам окажете. Только где же нам дожидаться вашего возвращения? Здесь, во рву, не особенно–то удобно.
– Досадно, что наши проводники исчезли с палаткой и со всеми припасами! – заметил Ричард, с глубоким вздохом.
– Они не могли нас дождаться! Я полагаю, что мы провели не менее двух недель в этой проклятой пирамиде. Но вот что я вам предложу: в прошлом году я принимал участие в производившихся здесь раскопках, и по этому случаю часто заходил в лачугу одного старика–феллаха, которая недалеко отсюда. По моей просьбе, старый Селим приютит вас до моего возвращения, и никто не увидит ни вас, ни драгоценной шкатулки.
Предложение было единодушно принято, и несколько часов спустя Ричард и Эриксо устроились в убогой хижине старика. Селим же отправился вместе с профессором в Каир, чтобы помочь нести оттуда покупки.
Когда профессор и феллах ушли, Ричард хотел было обсудить с Эриксо их будущую судьбу, но она была так утомлена и расстроена, что он счел необходимым дать ей немного отдохнуть и посоветовал уснуть, чтобы быть в состоянии продолжать путь, когда вернется Бэр.
– Нам ведь надо торопиться, так как, может быть, Аменхотеп уже пришел в себя, – прибавил он.
– Ну, нет! Обрушившийся на него удар так силен, что ему понадобится еще много времени, чтобы совсем оправиться. Впрочем, дело не в том. Меня пугает его близость, и я хочу как можно скорее уехать, – ответила Эриксо, ложась на охапку лежавшей на полу травы и закрывая глаза.
Леербах скоро заснул, но Эриксо была слишком взволнована, чтобы спать. Ураган мыслей бушевал в ее голове. Что ждет ее впереди? Что будет с ней, – одинокой на белом свете, без имени, без законного положения? Ричард, по–видимому, ее любит, то есть, вернее, он любил Tea; но Tea умерла. Да и могла ли она верить любви человека, которому достаточно было нескольких месяцев, чтобы забыть ее и жениться на другой. А эта, другая, была Нуита, которую он всегда предпочитал ей! Нуита же, ставши Альмерис, не пожелала его и предпочла небесное блаженство скоропреходящим радостям земным.
Даже если она выйдет замуж за Ричарда, счастье ее отравлено. Как черная и грозная туча стоял на ее жизненном пути ужасный Аменхотеп. Она слишком хорошо знала его, его страсть и ревность, и понимала, что он явится снова и постарается овладеть ею. О! Как она ненавидела этого колдуна, сделавшего из нее свою рабу и своим знанием тайных сил природы бесконечно продолжавшего их жизнь!
В эту минуту она страстно жаждала смерти, как освобождения. А он – этот ненавистный ей человек – хотел еще сделать ее своей женой, чтобы иметь от нее наследника своего преступного и тиранического знания! Эта мысль вселяла в нее ужас и отвращение.
Нет, этого никогда не будет. Она всегда боролась со своим господином; и она, слабая и невежественная пылинка, по сравнению с ним, победила. Теперь она снова ускользнула от него почти в ту самую минуту, когда он хотел сделать ее своей женой. Она видела приготовленный ей кубок, содержимое которого должно было навсегда связать ее, внушив ей страсть к Аменхотепу.
Но недаром же она была ученицей мага. Недаром она изучала, шпионила и высмотрела не одну из его тайн. Часть магического ритуала была ей известна; она знала какие средства употреблял он для воспроизведения или уничтожения своих эфемерных созданий и для вызывания из пространства существ, которыми он населял свои творения. Ей удалось даже пробраться в самое тайное святилище Аменхотепа и захватить с жертвенника священный нож и кольцо мага. Эриксо знала, что никто, кроме Аменхотепа, не прикасался к этим вещам, и что пока она владеет ими, она достаточно вооружена против своего повелителя. Но несмотря на такое убеждение, ее давило чувство ужасного одиночества и сознание своей беспомощности. Закрыв лицо руками, Эриксо горько зарыдала. Истощение однако взяло свое; поплакав вдосталь, она забылась и крепко заснула.
К вечеру следующего дня прибыл Бэр. Он был изящно одет и находился в самом лучшем расположении духа. С собой он привез пакет с полными костюмами для Ричарда и Эриксо, которые проснулись незадолго до возвращения профессора. Прибытие Бэра развлекло, а его юмористический рассказ о путешествии окончательно развеселил их.
Час спустя все уже превратились в европейцев. Простое черное платье и маленькая соломенная шляпка великолепно шли Эриксо. Но, несмотря на безукоризненно изящный костюм, вся фигура Эриксо дышала чем–то странным и экзотическим, что привлекало к ней внимание путешественников как в Каире, так и в поезде, который увозил их в Александрию.
Леербах и профессор тревожились относительно своих дел, и были крайне поражены, когда еще в Каире узнали, что их отсутствие продолжалось шесть месяцев, а не две недели, как они предполагали. Действительно, в фантастических подземельях пирамиды времени, казалось, не существовало, но в реальном мире их, без сомнения, могли счесть погибшими, а такое убеждение влекло за собой весьма нежелательные последствия для их личных дел.
Однако, все обошлось гораздо лучше, чем они ожидали. Флегматичная вдова, заведывавшая хозяйством профессора, слишком привыкла к эксцентричным выходкам Бэра, чтобы тревожиться его отсутствием, и спокойно ожидала его возвращения; верный же Фридрих решил в течение года хранить неприкосновенной комнату, которую занимал его господин. С этой целью он воспользовался значительной суммой, полученной из Германии, которую барон разрешил ему расходовать в свое отсутствие.
Итак, Ричард нашел все в том же виде, в каком оставил. Увидев на столе таинственное пресс–папье, Эриксо вздрогнула и, указывая на него, заметила тихим голосом:
– Вот копия того сфинкса, который ты некогда изваял! Здесь, в цоколе, должна лежать рука Валерии, сохранившаяся, как живая, так как, отрезав ее, Аменхотеп пропитал ее веществом, сохраняющим всякому телу жизненный вид.
Эриксо приблизилась и хотела привести в действие пружину, но Ричард остановил ее.
– Оставим в покое прошлое, Эриксо! Теперь нам надо подумать о будущем и принять какое–нибудь решение, что я и рассчитываю обсудить, как только мы немного оправимся и нравственно, и физически.
Вечером пришел Бэр, и все трое пили чай в комнате Эриксо. Профессор чувствовал себя прекрасно, ел и пил за двоих, шутил и посмеивался над их экспедицией.
– В этой пирамиде мы были похожи на калифа и его визиря, которых волшебник превратил в аистов, – со смехом повторял он. – Одно, что мне хотелось бы знать, это – почему Эриксо, сумевшая вывести нас, сама оставалась там?
Горькая усмешка скользнула по лицу молодой девушки.
