Игорь Денисов - Судья
Он замолк, погрузившись в себя.
— Это все?
— Пока все.
Точилин покачал головой.
— Немного. Что ж, и на этом спасибо. Еще один вопрос. Эксперты установили орудие убийства. Судейский молоток.
— Господи, — Павел потер лоб. — Даже это сбылось.
— Мне это кажется сомнительным. Разве таким предметом можно убить человека? У последней жертвы голова разбита вдребезги, и лицо в кашу. Вы не знаете, как такое возможно?
Павел покачал головой.
— А насчет следующей жертвы? Кого Он убьет?
— Кого угодно. Судья доберется до любого. Кроме меня. Я — единственный человек в мире, которого Он не может убить.
— Почем вам знать?
Павел усмехнулся.
— Он пытался.
— Что? — Точилин изогнул брови. Вот это новость!
— Давно. По мотивам, вам небезызвестным.
— И не убил вас?
— Он не может. Я для Него неприкосновенен. Я и те, кто находится под моей защитой.
— Кто это?
— Те, кого я люблю. Поэтому Он сначала убивал людей, от которых нить шла ко мне. Те насильники шесть лет назад… вы ведь через них меня нашли? Дочь бездомного старика — я встречался с Ним, в парке. Нас видело много людей. Судья пытался навести на меня подозрения.
— А Судья — действительно не вы?
— А может — вы?
— Нет. В этом я точно уверен.
— Почему? Может, вы больны шизофренией, и убили этих людей, а потом все забыли?
Павел допил кофе. Поставил чашку. Его рука дрожала.
— Что с вами?
— Ничего.
Павел потер виски. Точилин встал.
— Давайте я отведу вас домой.
— Нет.
— Бросьте. Не люди мы, что ли?
Точилин обогнул столик. Положил руку Павлу на плечо.
Тот вскочил, схватил Точилина за шиворот и прижал к стене. Его тонкое лицо исказилось. Верхняя губа оттянулась, как у волка.
— Если ты еще раз притронешься ко мне, я тебя убью. Понял?
Точилин не выдавил ни звука. Он впервые в жизни почувствовал страх. Нападение было неожиданным. Лицо Павла — ужасно. Черты заострились, придав ему звериный облик.
«Он ненавидит меня. Все это время он улыбался, а сам кипел ненавистью».
Павел отпустил его. Стоял, тяжело дыша.
Все взгляды обратились на них. Взрыв Павла испугал не только Точилина. Все в зале застыли в ожидании драки.
Точилин встряхнулся.
— Псих, — бросил он.
Павел потер лоб. Лицо снова осунулось.
— Извините. Сорвался. Мне пора. Провожать не надо.
Быстрым шагом он вышел, оставив Точилина в нелепом положении.
Следователь поскорее покинул шаверму.
Глава 30. Весенний денек
Дима Сотников сидел на кровати в своей комнате. Кровать, стол с шестью выдвижными ящиками, и старый комод, набитый книгами. Вот и все убранство. Ни своего телевизора, ни компьютера, ни магнитофона — ничего из того, что имеют другие дети. Даже этот угол — ему не принадлежит. Отец не раз повторял, что в этом доме нет ничего, что принадлежало бы сыну, потому что Дима ничего сам не заработал.
И сейчас он сидел на самом краешке своей незаработанной кровати, собираясь с духом, чтобы спросить у матери разрешения погулять.
Отец был на работе. При отце Дима почти не выходил из комнаты, изредка совершая вылазки в туалет. К столу его звали, как собаку.
Мать дала Диме добро, так как была пьяна. Дима любил, когда они пили. Они становились мягче, и тогда удары и мат вдруг сменялись ласками и поцелуями. К тому же, когда они засыпали — за столом или под ним, Дима мог утащить из холодильника что-нибудь поесть.
Он все время был голоден, и ощущал постоянную слабость.
Дима надел джинсовую курточку и отправился в парк. Он знал, там дети. Дима вовсе не рассчитывал затесаться в какую-нибудь веселую игру. Да его никто бы и не принял в компанию. Диме нравилось просто смотреть на чужое веселье.
Он сел на скамейку, наблюдая, как ребята играют в «ножички».
День был теплый и солнечный, как и положено одному из первых июньских дней.
Прямо в ухо кто-то весело и зло прокричал:
— Бу-у-у!
Дима тонко вскрикнул, от испуга свалившись на землю.
Безмятежность дня прорезал издевательский смех.
Стоя на четвереньках, мальчик поднял голову.
Витя Королев и Игорь Вялов стояли над ним. Руки в карманах. Дорогие джинсы. Модные рубашки. Аккуратные челочки.
В глазах — злое веселье, которое узнает любой, кто хоть раз был жертвой издевательств.
— Чего уставился, пидор? — оскалился Сотников. — Привидение увидал?
Вялов захихикал.
Дима поднялся.
Совсем рядом звучал детский смех. Родители сидели на скамеечках, умиляясь на своих чад. Ничего не замечали. Кое-кто оглядывался, но тут же делал равнодушные глазки, отворачиваясь в страхе.
Дима бросился на Вялова.
От страха он вел себя очень смело. Обрушил град ударов на сытое лицо мучителя. Тот в первые секунды опешил.
Задыхаясь, Дима остановился. Он уже устал, а драка еще не начиналась. Ему бы продолжить в том же духе еще минуты три. Но Дима в первый раз в жизни попытался дать сдачи. Первоначальный успех, вызванный не силой и храбростью, а неожиданностью нападения Димы, так испугал мальчика, что он замер.
Ошибка.
Вялов пришел в себя. Выпрямился с перекошенным лицом. Слабые удары Димы оставили на его лице лишь несколько красных пятен.
Вялов со всей искренностью злобы впечатал крепкий кулак в хрупкое лицо Димы.
От удара мальчик упал на спину. Заплакал от боли и обиды. Из носа хлынула кровь. Королев и Вялов заржали, указывая на Диму пальцами.
Королев пихнул Игоря локтем.
— Э, а давай ему мозги прочистим?
— Давай! — Вялов повернулся к поверженному Диме. — Вставай, падаль!
«Прочистка мозгов» делается очень просто. Нужно обхватить голову жертвы руками и со всей силы давить большими пальцами на виски.
Сначала Вялов держал Диму, а Королев чистил ему мозги. Потом Королев держал, а Вялов давил. Потом Королев давил, потом Вялов, потом снова Королев. Это было так весело, что они забыли, куда шли.
Для Димы это тянулось целую вечность. Наконец его отпустили. Он на слабых ногах сделал несколько шагов. Его шатало. В виски больно било кровью. К горлу подкатила тошнота.
Он упал на четвереньки. Его вырвало. В глазах потемнело. Мальчик упал лицом в собственную рвоту.
Королев захохотал.
— Зырь! Вот придурок! Ха-ха!
— Да, — Вялов поежился. Он не был лидером, и сейчас его охватили смутные сомнения. Не слишком ли далеко они зашли? Если что, Королев выкрутится, а ему попадет по первое число.
— Что вы делаете, сволочи?
Он вздрогнул.
