Фридрих Шиллер - Духовидец ( Из воспоминаний графа фон О***)
— Эта мысль, граф, пугала меня очень часто, лишала сна, обжигала мозг адским пламенем. Но это неправда, не может и не должно быть правдой!
— И таков ваш единственный аргумент?
— Нет, разумеется. Есть и логические предположения. Однако меня терзало и ужасное сомнение. Только одна надежда спасает мое сердце: судьба не может быть столь жестока, столь безжалостна!
— Простите, — допытывался граф, — вы когда-нибудь спросили у них открыто?
— Нет, — вздохнул принц. — Тысячу раз вопрос вертелся на языке… я не осмеливался…
Он сдавил пальцами лоб и застонал. Потом немного успокоился.
— Но они неоднократно читали его на моих сомкнутых губах.
— И кто-либо из них ответил?
— Нет, если иметь в виду мой молчаливый вопрос. И все же каждый косвенно ответил. Как-то она сказала: «Он мой брат». Конечно в смысле глубокой и чистой самоотдачи. В ее словах слышалась покорная преданность. Речь безусловно шла о связи духовной, не физической. Но любовь, граф, требует полного соединения.
— И он?
— Лишь однажды, когда посетил меня в монастыре Карита. Не помню, о чем мы беседовали и почему заговорили о Веронике, его слов никогда не забуду: «Принц, эта женщина — только прекрасная картина, вами увиденная во францисканской церкви. Ее следует любить глазами, как любят картину. Именно так люблю ее я. Не спрашивайте более. Судьба часто роняет каплю яда в чашечки самых дивных цветов. Горе бедным пчелкам, вкусившим от такого нектара!» Я не понял смысла этих слов, не понимаю и сейчас. Ведь ясно — он ее любит глазами! Припомните, Остен, рассказ маркиза: он видел их в саду Мурано еще до моего рокового знакомства, — Фрайхарт вам писал. Его поведение при той встрече предельно ясно: да, их связывают тесные, весьма тесные отношения, но разве так ведет себя любовник? Подобное подозрение просто нелепо!
И если меня, несмотря ни на что, терзают сомнения, дело понятное: страстная любовь ослепляет человека. Вы, граф, свободны от этого чувства, вы способны судить здраво: признайтесь, разве мой откровенный рассказ не решает проблемы?
— Вы правы, принц. И надеюсь, ваша вера в любимую женщину рассеет вашу мнительность.
Принц Александр запрокинул голову. На его ресницах сверкнула слеза.
— Спасибо, друг, — прошептал он.
* * *Энергия принца возрастала с приближением решительного дня. Он лично входил во все мелочи, ему ревностно помогал граф, но весьма вяло — маркиз Чивителла. Казалось, после сцены с доктором Тойфельсдроком — хотя он ничего и не помнил — маркиз столь же активно увядал, сколь принц расцветал. Он добросовестно исполнял поручения, но без всякого порыва и восторга. Отличающая его искрометная инициатива угасала на глазах. Однако заговор развивался по плану и, похоже, старый герцог и его приверженцы ни о чем не догадывались.
Вечером накануне дня отъезда принца к полкам у гессенской границы граф Остен стоял у двери своей комнаты, рядом с лестницей, и отдавал распоряжения егерям. Заслышав легкое шуршание, он обернулся и увидел идущую по коридору даму из Мурано, как всегда, под густой вуалью. Он почтительно склонился, дама едва заметно кивнула. Она безусловно не могла подняться незамеченной по лестнице, а появилась со стороны, где не было в сад ни входа, ни выхода, прошла к покоям принца и открыла дверь, не постучав.
Часом позднее графа Остена вызвали к принцу. Уже смеркалось, однако принц не зажигал света. Около окна стояла высокая женщина; когда вошел граф, она не обернулась. Зато принц Александр поспешил к нему и оживленно зашептал:
— Граф, мы еще раз обговорили все подробности, кое-что я изменил по ее совету. Говорю вам, Остен, она — государственный ум, она — военачальник. Ее острый интеллект проникает во все! Мы победим, ибо эта женщина не может промахнуться.
— Чего хочет женщина, монсеньер, того хочет…
— Я вас позвал, граф, по ее желанию. Она требует доверенного свидетеля. Зачем, не знаю. Кого же мне еще позвать, вы мой единственный друг.
В этот момент женщина повернулась и откинула вуаль. Граф Остен застыл, пораженный ее одухотворенной красотой. Принц, стоявший рядом, сжал его руку, желая, вероятно, чтобы граф запомнил сию ослепительную секунду.
После приветствия и представления она заговорила мягко, очень спокойно:
— Граф фон Остен, я хочу чтобы принц дал мне одну клятву. Не согласитесь ли вы быть свидетелем?
Граф поклонился. Она обратилась к принцу:
— Дайте вашу шпагу!
Принц Александр вынул шпагу, взял за клинок, повернув к ней рукоять.
— Принц, — начала она торжественно, — возьмите сталь левой рукой и поднимите правую. На своем клинке поклянитесь Всемогущим Богом, Святым Духом, Иисусом, нашим Спасителем, и Мадонной, Его Матерью: «Я пройду до конца путь, предначертанный судьбой, что бы ни случилось!»
Принц исполнил требуемое и воскликнул:
— Клянусь и пусть Бог мне поможет!
Она положила шпагу на кресло.
— Будьте счастливы, принц, да сохранит вас Пресвятая Дева!
И направилась к двери. Принц упал на колени.
— Только вашу руку… На прощанье!
Она провела пальцами по его волосам. Он завладел ее рукой, надолго приник губами. Она осторожно освободилась, кивнула графу и ушла.
Принц не последовал за ней. Коленопреклоненный, жадно ловил эхо ее шагов. Потом встал, схватил шпагу и поцеловал рукоять, которую сжимали ее пальцы.
— Граф… граф… идемте, — бормотал он.
Провел фон Остена в спальню, отодвинул занавес, скрывающий картину, зажег светильник и углубился в благоговейное созерцание.
Наконец граф Остен нарушил молчание:
— Не спрашивайте меня ни о чем. Я видел эту женщину, вижу сейчас ее портрет. Мне кажется, я понимаю молитву вашей души.
Губы принца едва шевелились:
— Благодарю, вы не могли сказать лучших слов.
Доложили о маркизе Чивителле. Принц приказал впустить. Маркиз попросил дополнительных инструкций и, против обыкновения, все тщательно записал.
— Что с вами, маркиз! — воскликнул удивленный принц. — Вы, кажется, растеряли свои шутки и насмешливый тон.
— Это верно, монсеньер. И я солгу, если назову правдоподобную причину. Но долг свой, тем не менее, готов выполнить. Можете рассчитывать на меня как на собственную руку. Поверьте, принц, если вам удастся выстоять и план ваш увенчается успехом, я снова обрету свои шутки и доброе настроение.
— Что значит если!.. — вспыхнул принц. — Вы, похоже, все во мне сомневаетесь! Послушайте, маркиз, я сейчас поклялся на моем клинке и сдержу клятву!
Чивителла откланялся. Вскоре егерь доложил о прибытии майора Ханземана — он перешел на сторону заговорщиков и сумел несколько раз, при более или менее важных обстоятельствах, доказать свою верность. Это был один из приближенных покойного наследного принца, с которым его связывала тесная дружба. Именно в силу дружбы он невзлюбил старого герцога. Поскольку майор великолепно знал местность, его выбрали спутником принца Александра: они собирались ехать вместе и кратчайшим путем привести к резиденции гессенские полки.
