Лео Перуц - Шведский всадник. Парикмахер Тюрлюпэ. Маркиз Де Боливар. Рождение антихриста. Рассказы
— Я вызвал его на поединок, — сказал он, скроив плаксивую физиономию.
— Вы поступили правильно, — объявил господин Лекок-Корбэй.
— А вы, сударь? — спросил Тюрлюпэн. — Как собираетесь вы поступить?
— Я? — с достоинством сказал дворянин, — Я поздравлю вас, если вы его убьете, и тем самым восстановите честь Его Величества короля.
— Пощадите его, сударь, пощадите его! — крикнул с другой стороны стола граф фон Мемпельгард, которого вино расположило к миролюбию и кротости. — У него есть мать. Простите его, чтобы и вам когда-нибудь простились грехи.
Мрачные мысли овладели Тюрлюпэном. Не удалась и эта попытка. Один из этих дворян произносил евангельские изречения, а другой, только что говоривший так воинственно и дерзко, тоже не был расположен вместо него сразиться с господином де ла Рош-Пишемэром. Но ведь за столом сидел еще третий дворянин, на лице у него было не меньше дюжины шрамов, и на него Тюрлюпэн возложил свою последнюю надежду.
Он обошел на изрядном расстоянии спящего пса и сбоку подошел к графу де Кай и де Ругону.
— Сударь! — заговорил он, весьма осторожно выбирая слова. — Не разрешите ли вы мне побеседовать с вами наедине?
Граф де Кай и де Ругон вскочил с места, зазвенев шпорами. Он был мал ростом, на голову ниже Тюрлюпэна.
Увидев перед собою незнакомого дворянина, он поклонился весьма церемонным образом и снял шляпу.
— Не знаю, имел ли я честь быть представленным вам, — сказал он. — Я Жан-Дагобер де Кай и де Ругон, капитан королевского Наваррского полка.
Он приумолк в ожидании, что теперь Тюрлюпэн назовет ему свое имя, но тот не говорил ни слова, смущенно и беспомощно глядя на обшитый деревом потолок залы.
— А ваше имя, сударь? — спросил капитан.
Тюрлюпэн провел рукою по лбу и парику. Лицо его выражало страдание, беспомощность и ожесточение. Он совершенно забыл аристократическое имя, которое носил в этом доме. С потолка взгляд его скользнул на венецианское стенное зеркало, в котором он увидел широкое красное лицо господина Лекок-Корбэя, на серебряные жирандоли, в которых горели восковые свечи, на бутылки и стаканы, на плюмаж шляпы графа фон Мемпельгарда и на кружева, украшавшие пурпурно-алые панталоны графа де Кай и де Ругана. Но собственного имени он вспомнить не мог, и губы его бормотали что-то невнятное.
— Я прошу прощения, — сказал капитан очень спокойно и вежливо, — я не расслышал вашего имени.
— Прощено, — сказал Тюрлюпэн с величественным жестом, — прощено и предано забвению.
— Я назвал вам свое имя и желаю узнать ваше, — воскликнул капитан раздраженным голосом. — Говорите или мне придется силою принудить вас к вежливости, которую вы отказываетесь обнаружить добровольно.
Он схватился за эфес своей шпаги. Тюрлюпэн, к ужасу своему, убедился, что теперь ему вместо одной дуэли предстоят две.
— Проклятье! — воскликнул он. — В этом виновато только вино. Нужно же мне было столько его вылакать! Поверите ли, я не могу вспомнить, как меня зовут. Уверяю вас, я позабыл свое имя. У меня в голове все пошло кругом. Если вы меня теперь спросите, где я нахожусь и в Париже ли я, то я вам и на это не отвечу.
И чтобы поскорее выйти из этого затруднения, он попытался придать иное направление беседе. Он наклонился к уху капитана и доверчиво шепнул ему:
— Вам следовало бы отрастить себе бороду. Это придает солидность физиономии.
— Клянусь Богородицей! — заорал в ярости капитан. — Я не терплю насмешек. Какое вам дело, черт побери, до моей физиономии? Бросьте дурачиться, сударь! Шпагу из ножен!
Но туг герцог де Лаван стал между Тюрлюпэном и графом де Кай и де Ругана, чтобы разнять юс
— Успокойтесь, сударь, успокойтесь, — воскликнул он. — Господин де Жослэн отличается холодным юмором. Он шутник и говорит забавнейшие вещи с самым серьезным лицом. Он забыл свое имя? Позвольте мне прийти на помощь его памяти: господин де Жослэн, сьёр де Кеткан, из города Кенпе, представитель бретонского дворянства, впервые находящийся в Париже.
Тюрлюпэн бросил на герцога благодарный взгляд.
— Кенпе, Жослэн, сьёр де Кеткан, — пробормотал он про себя, решив уже не забывать этих слов.
— Господин де Жослэн? — воскликнул капитан совершенно изменившимся тоном. — Я, значит, имею честь говорить с сыном человека, под чьим начальством я семь лет тому назад командовал в Бретани пехотным полком? Простите меня за мою вспыльчивость. Как поживает господин маркиз?
— Сьёр де Кеткан, Жослэн, Кенпе, — бормотал Тюрлюпэн, — Жослэн, Кенпе, сьёр де Кеткан. И вслух он сказал:
— Слава Богу, он чувствует себя хорошо.
— Я очень рад это слышать, — заявил капитан. — Семь лет мы с ним не видались. А что поделывает мой шурин, шевалье, и что мой друг, президент Лэстуаль, рыжеволосый?
— Они живут очень дружно, — сказал, не задумываясь, Тюрлюпэн, — они видятся почти каждый день.
— Как? — воскликнул граф де Кай и де Ругон. — Они помирились? Не может быть! Вот и верь после этого, что существует смертельная вражда. Шевалье и президент Лэстуаль! И как случайно об этом узнаёшь!
— Они теперь закадычные друзья, — подтвердил Тюрлюпэн. — И ваш шурин крестил ребенка президента.
— Что вы говорите? — изумился капитан, — У рыжеволосого есть ребенок? У него, всю жизнь не выносившего женщин? На ком же он, черт побери, женился?
— На племяннице своего соседа, — простонал Тюрлюпэн. — Ну и жара же здесь! Задохнуться можно.
Граф де Кай и де Ругон в безграничном удивлении всплеснул руками и упал в кресло.
— Что я слышу? — вскричал он. — Он женился на мадемуазель де Вилларсе, на маленькой горбунье? Что ему в голову взбрело? От дочери господина де Жуаньи с ее рентою в двадцать пять тысяч экю он отказался, а маленькая горбунья ему полюбилась. Но он всегда был остолопом, таким и останется до могилы. А что говорит по этому поводу господин де Жуаньи и вообще что он поделывает?
— Он теперь занялся суконной торговлей, — сказал Тюрлюпэн в глухом отчаянии.
Господин де Кай и де Ругон вскочил и в ужасе вытаращил глаза на Тюрлюпэна.
— Суконной торговлей? — прошептал он. — Что вы хотите этим сказать? А его поместья, его фермы, его леса, его дома?
— Их больше нет у него, — отрезал Тюрлюпэн, — он все проиграл.
— Праведное небо! — воскликнул капитан. — Проиграл! Какое несчастье для него и для детей! И как приходится узнать об этом! Его подвели. Кто тот мошенник, который так ограбил старика?
Тюрлюпэн оказался прижатым к стене, потому что ему не приходило на ум ни одно имя, которое он мог бы назвать.
