Алексей Атеев - Тьма
– Каким образом он туда попал?! Кто его убил?! – изумленно вопрошал Иван. Но Фрося только разводила руками.
– А где сейчас отец Владимир?
– Не знаю, милый, ох, не знаю! Вначале его на руках носили, а куда потом дели, не ведаю.
– Как это так, не ведаете?! Может, он дома?
– Нет, милый. Дома его нема. А все почему! Матушка-то изволили отлучиться. К родственникам своим, в Торжок отправились. Вот батюшка наш и зачудил.
Но в чем заключались чудачества отца Владимира, Иван так и не понял. Отпустив Фросю, он решил отправиться в дом Картошкиных, поскольку все указывало, что чудеса берут начало именно оттуда. Не успел Иван прошагать и пятидесяти метров, как чуть не наступил на возлежавшего на траве у забора совершенно голого человека. Сей странный гражданин лежал на боку, лицом к забору, и личность его установить было невозможно. Однако на теле голого имелись характерные приметы. Кожа во многих местах имела вид только что затянувшегося ожога.
«Мертвец! – ужаснулся Иван. – Ничего себе! Трупы уже на улицах валяются».
Превозмогая отвращение, Иван взялся за тело и перевернул его на спину. К его изумлению, «мертвецом» оказался отец Владимир. Вид его вызывал ужас. И лицо, и все остальное тело были покрыты поджившими ожогами, отчего отец Владимир напоминал престарелого ягуара. Вместо роскошных волос в лучах солнца сверкала лысина того неестественного розового оттенка, какой характерен для зада павиана. Глаза поверженного священника были закрыты, но Иван почувствовал – тот жив. Он осторожно потряс отца Владимира за плечо. И тут веки открылись, и на Ивана уставились блестящие глаза.
– Что с вами, батюшка? – изумленно спросил Казанджий.
Губы отца Владимира пошевелились, и он издал нечленораздельные звуки.
– Не понял.
– Погубили, – довольно внятно пробормотал низвергнутый поп.
– Кто?
– Нечистая сила.
– А поконкретнее нельзя?
– Не место тут… Помогите ради Христа!
– Я с радостью… Но почему вы здесь лежите?
– Стыдно в таком виде домой идти. Ведь меня многие знают. Сейчас день, а я наг. Вот и хоронюсь. Пьяным прикидываюсь. Не могли бы вы сходить ко мне домой и принести любую одежду? Правда, жена в отъезде, но должна быть Фрося… Только саму Фросю сюда не надо…
– Сию минуту сбегаю, – охотно согласился Иван.
Фрося действительно оказалась на месте. Вновь увидев перед собой Ивана, она удивленно заморгала.
– Хозяин твой нашелся, – сообщил Казанджий.
– Где он, батюшка? – всплеснула руками старуха.
– Сейчас приведу. Только одежду какую-нибудь выдай, а то он… – Иван не договорил, решив, что и так сказал достаточно.
– Какую одежу? Рясу? – недоуменно спросила Фрося.
– Нет, не рясу. Что-нибудь попроще. Рубашку там, штаны… Обувь… И трусы…
– Он что же, голый?
– Да как сказать… Вроде того.
Челюсть Фроси отвисла. Она принялась охать и креститься.
– Давайте поживей, – поторопил ее Иван.
Наконец прислуга собрала требуемое и с оханьями вручила Ивану пакет. Тот почти бегом отправился в обратный путь.
Отец Владимир располагался все там же. Иван еще издали увидел сверкающие под солнцем внушительные телеса. Казалось, в Верхнеоральске объявились нудисты, во всяком случае, первый их представитель, не смущаясь окружающих, принимал солнечные ванны. Однако «нудист», увидев пакет с одеждой, вскочил, почти вырвал его из рук Ивана и принялся поспешно одеваться.
– Я, знаете ли, свободных нравов, – натягивая трусы, рассуждал он. – Нудизм не осуждаю, даже приветствую, но вот паства, боюсь, не поймет, узрев меня нагим.
– Сколько же вы тут пролежали? – спросил Иван.
– Да порядочно. Часа, может, два…
– И что же, никто из проходящих на вас внимания не обратил?
– Выходит, не обратил. Я вначале вроде как спал. Вернее, не спал, а словно находился в трансе.
– Но что произошло?
Отец Владимир, в эту минуту зашнуровывавший светлые летние туфли, на секунду замер и задумался.
– Каюсь, я собирался поджечь дом Картошкиных, – неуверенно сообщил он.
– Поджечь?!
– Именно. Хотел таким образом разом решить все вопросы. Радикальный способ, конечно, но уж больно достал меня этот доморощенный чудотворец.
– И что же дальше было?
– Прокрался к ним во двор ночной порой. Облил дом бензином, зажег спичку… А потом бутыль вырвалась из рук, да меня же и окатила. И спичка упала на штанину…
– Как это могло случиться?
– Вот уж не знаю. Чародейство, должно… Словом, я загорелся.
– А дом?
– Тоже загорелся. А… Еще этот появился… Отец Патрикей.
– Он-то тут при чем?
– Да черт его знает! Хотел не дать мне исполнить задуманное.
– Он что же, знал о ваших планах?
– Вроде того. – Отец Владимир зашнуровал второй башмак и выпрямился. – Кажется, все в порядке. – Он провел ладонью по голове. – Вот ведь гады какие… Волосы тоже сгорели…
– Погодите, батюшка. Я никак не могу понять… Если вы сильно обгорели, то почему на вас нет ожогов?
– А это что?! – священник ткнул пальцем в розовую лысину.
– Новая кожа, – не сдавался Иван. – Хотя и свежая, но без ран и волдырей.
– Там эта старуха со мной, кажется, что-то делала.
– И только? Вы, видимо, порядком обгорели, но выглядите, несмотря на эти пятна, совершенно здоровым. Ведь так?
– Вроде. А возможно, я и не особенно обгорел. Патрикейка-то, помню, тушить меня бросился.
Иван пожал плечами:
– Волосы сгорели полностью, а на голове ни одной язвы.
– Ну, не знаю… На все воля Божья.
– М-да. Весьма странные дела у вас в Верхнеоральске творятся. А народ почему веселится?
– Да не знаю я ничего! Чувствую только: этот придурковатый парень – Антихрист. И чем дальше, тем больше данное ощущение крепнет. Свершилось! Антихрист посетил наш мир и внес в него сумятицу и прелесть.
– Какую прелесть?
– Народ прельщает. Видите же, люди не работают, по улицам без дела бродят, танцуют, поют, а ведь сегодня не праздник. В церковь ходить перестали… Вот вам еще одна прелесть. Словом, грядет полнейший беспредел. Но я умываю руки. Хватит! Наборолся! Как еще жив остался. Пускай с ним Патрикейка сражается.
– А если он настоящий?
– Это еще почему?
– Только что сказали, «как жив остался». Был бы он Антихристом, наверняка бы вас ухайдокал.
Отец Владимир засмеялся:
– Зачем я ему? Ну, поучил малость…
– Сами себе противоречите.
– Для красного словца, мой друг. Каюсь. Ну да ладно. Идемте ко мне, выпьем по пять капель за спасение раба Божьего Владимира.
– Уж, извините, батюшка. Мне в другую сторону.
– Как знаете. Вы, насколько я понял, при нем вроде летописцем состоите. Еще одно Евангелие хотите накропать. Не советую. Берите ноги в руки и валите отсюда. Потому как настоящие события еще не начались. Попомните мое слово.
