Ярослава Лазарева - Рыцарь ночи
— Вот оно что! — задумчиво проговорила я.
— Но учти, что я сейчас дала тебе оружие против нас с Грегом, — заметила Рената. — И ты должна молчать об этом.
— Могла бы и не говорить! — обиделась я. — Я никогда не причиню вам вреда! Ни за что!
— Кто знает! — вздохнула Рената и отодвинулась от меня.
Затем вообще пересела на кресло.
— Ты меня волнуешь, — с трудом произнесла она, и я увидела, как раздулись ее ноздри, а верхняя губа начала приподниматься. — Не представляю, как Грег сможет справиться с собой.
— Ты по поводу поверья? — уточнила я, чувствуя, как на меня накатывает волнение.
— Секс с девственницей, — прошептала Рената. — Нет, это невозможно! Есть вещи, которые невозможны по определению. Такая кровь лишит разума даже самого сильного, сопротивляться этому никто не сможет. И Грег не первый пытается пройти этот путь.
— Вот как? — заметила я и поежилась.
— К тому же он нарушил одно из условий, он тебя полюбил! И кто знает, чем это может закончиться! Атанас уже пытался, — после паузы добавила она.
— Ваш дед? — уточнила я и вспомнила страшное письмо Дино.
— Ну да, мы его так называем, ведь он из нашего рода самый древний.
— И что произошло? — в нетерпении спросила я.
— Его полюбила девственница… Но он не смог совладать со своей натурой и, почувствовав запах ее крови, потерял рассудок и выпил ее до дна. Она умерла в его объятиях. А после этого он стал одним из самых кровожадных и ненасытных вампиров в округе. Он родом из Чехии.
«Да, видимо, Дино писал именно об этом вампире, — мелькнула мысль. — Слишком много совпадений. И наверняка он не все мне открыл».
— Атанас сейчас здесь? — поинтересовалась я, пытаясь справиться с волнением.
— Я думала, что ты уже все поняла, — тихо сказала Рената. — В вашей деревне в последнее время происходили непонятные для жителей истории. Вначале телята, затем коза…
— И Миша?! — вскрикнула я.
Рената молча кивнула и приложила палец к губам. Я вскочила и забегала вдоль дивана. Она меня не останавливала. Мне хотелось закричать, может, даже ударить ее, только бы избавиться от боли, которую я сейчас испытала. Но я понимала, что Рената, по большому счету, здесь ни при чем. Как и Грег.
— Атанас, не хочет или не может придерживаться… нашей с Грегом диеты, — продолжила Рената, когда увидела, что я вновь опустилась на диван. — Поэтому после случая с твоим односельчанином семья решила, что ему лучше отправиться в Лондон. Там почти постоянно живет Порфирий, или отец, как мы его называем.
— Так Грег сейчас с ними? — догадалась я.
— Да, он пока там, — кивнула Рената. — Надеюсь, я ответила на все твои вопросы.
Она вдруг встала. Я видела, что она очень нервничает, но не могла понять почему.
— Тебе пора уходить, — тихо произнесла Рената. — Я больше не могу находиться рядом с… — она запнулась и взглянула на меня. Потом все-таки закончила: -…с твоей кровью.
Я тут же вскочила.
— Не бойся! — сказала она. — Я в состоянии себя контролировать. К тому же я только что утолила жажду, чтобы облегчить себе общение с тобой.
Я тут же вспомнила о клетках с кроликами на ее «кухне» и внутренне содрогнулась.
— Я пойду, — сказала я.
— У меня есть для тебя новогодний подарок, — сообщила Рената.
Я удивленно на нее посмотрела, но она лишь молча улыбнулась и поманила меня за собой. Мы прошли в ее мастерскую. На мольберте стояла картина. И я невольно вскрикнула, увидев изображение. Рената, несомненно, была необычайно талантливым художником. Прямоугольное полотно четко разделялось на две половины — темную и светлую. В темной части сидел Грег, в светлой — я. Мы сидели на земле боком к зрителю, соприкасаясь спинами. Фоном для темно-серой фигуры Грега служило черно-фиолетовое небо. И только его белый четкий профиль светлым пятном выделялся в этой мрачной ночи. Моя фигура в белом воздушном платье была изображена залитой солнечным светом. Я держала поднятой правую руку, на ее раскрытой ладони сидела лазоревая бабочка.
Рената сняла холст с мольберта, тщательно упаковала его в плотную бумагу и перевязала шпагатом.
— Раму закажешь сама, — виновато произнесла она. — Я не знаю твой вкус и убранство твоей комнаты.
Я так разволновалась, что не могла вымолвить ни слова. Она посмотрела на меня, улыбнулась и протянула картину.
— Ты не представляешь, какой это для меня подарок! — наконец обрела я дар речи. — Я так скучаю по Грегу! Но я знаю, что не могу ни сфотографировать его, ни запечатлеть на видео. А мне так хотелось иметь его изображение! Благодарю!
— Я рада, что доставила тебе удовольствие, — сказала она.
Я взяла картину, и она показалась мне довольно громоздкой и тяжелой.
— Нужно вызвать такси, — предложила Рената. — А то тебе тяжело будет ее нести.
Она быстро набрала номер и сделала заказ. Я поставила картину на пол и обвела глазами стены. Но поразившего меня тогда триптиха не увидела.
— А где?… — начала я и кивнула на середину стены.
— Триптих Грег забрал себе, — пояснила Рената. — Но, кажется, он его спрятал, так как в его квартире он отсутствует.
— Может, ему неприятны эти воспоминания? — предположила я и уперлась взглядом в небольшую и очень яркую картину, висящую в самом углу. — Ой, а это что за прелесть? — восторженно поинтересовалась я, подходя к полотну. — В прошлый раз ее вроде не было?
— Да, это новая, еще краски толком не просохли, — ответила Рената.
На полотне был изображен такой яркий летний день, что я невольно заулыбалась. Крохотная лесная полянка была залита золотым светом, белые березки с кудрявой салатовой листвой перемежались темно-зелеными соснами и были испещрены солнечными зайчиками. Полянка выглядела нарядной из-за обилия цветущих трав.
— Я не обладаю многочисленными способностями вампиров-мужчин, — раздался тихий голос Ренаты, — такими, как чтение мыслей, превращение в животных. Вот Атанас очень любит превращаться в птиц, особенно в хищных, например в филина.
Я вздрогнула и обернулась. Вспомнила того огромного злобного филина, который напал на нас, когда мы парили с Грегом в лунной ночи.
— Я не могу входить в транс, зато умею рисовать, а затем входить в мой нарисованный мир, — продолжила она.
— Это как? — изумилась я.
— Мир, который я рисую красками, может стать для меня второй реальностью, понимаешь? Это великий дар! Ведь я могу изобразить все, что захочу, а потом существовать там, внутри картины. И вот такой солнечный день не вредит мне… там, за пределами рамы. Правда, Грег все боится, что однажды мне не захочется возвращаться сюда и я навсегда останусь в своей картине, в своем нарисованном, но таком реальном мире.
