С. Сомтоу - Вампирский Узел
— Чего ты боишься?
— Боюсь?! Я боюсь?! Это просто нелепо! — кричит он из тысяч зеркал. — Разве я сам не воплощенный страх, квинтэссенция всех человеческих страхов? — Но его голос звучит как голос испуганного ребенка.
— Ты боишься.
— А чего мне бояться? — Он разводит руками. — Смотри, женщина. Я хочу, чтобы ты тоже увидела, что я вижу.
У него за спиной как бы раскрываются новые зеркала. Или это телеэкраны? Я увидела Брайена, судорожно вцепившегося в свою сумку. Потом — каких-то стариков, сидевших в комнате. Старая ведьма в инвалидной коляске дрожала — то ли от паралича, то ли от сексуального возбуждения. Ритм барабанов, рваные гитарные аккорды, резкая, дерганая мелодия в сопровождении глухого рева и пронзительных птичьих криков.
Дым валил из зеркал за зеркалами, едкий серный дым. Эта комната была центром его сознания, и я видела то, что видит он: что зеркала были вратами в ад — вратами в предельную тьму.
— Все они ждут меня, неужели ты не понимаешь? — крикнул он.
…парни в костюмах стервятников парят под блескучим небом…
— И что ты собираешься делать?
— Я не знаю! — Он жалобно всхлипывает, как потерявшийся ребенок. — Побудь здесь со мной. Посмотри концерт. Сделай, что сможешь.
— Что я могу сделать?! — выкрикнула я в ветер. — За три тысячи миль!
За стеной адского пламени я увидела силуэт Стивена. Он что-то сжимал в руках. Дирижерскую палочку; горящую головню, револьвер.
— Ты же неуязвим, — возразила я. — Они тебе ничего не сделают со своими распятиями и чесноком.
— Теперь у них есть что-то еще… Я не знаю. Я не чувствовал такой силы почти тысячу лет.
— Что у них есть? — Меня охватила паника. Я едва держала себя в руках.
— Я не знаю!
Я буквально физически ощущала это незнание. Словно что-то внизу живота вдруг свернулось в тугой комок. Мне казалось, что я понимаю этот предельный — и запредельный — страх. Может быть, это была просто очередная его иллюзия — ведь Тимми по сути своей был не кем иным, как искусителем человеческого сознания, — но тем не менее я осталась в зеркальной комнате и досмотрела концерт до конца. Готовилась битва, и мы собирались бороться.
— Мы вместе были в лесу, — сказала я, чтобы его поддержать. В первый раз я решилась упомянуть — пусть даже вот так вот, как бы между прочим — наши ночные походы по лесу снов.
Он рассеянно кивнул. Он думал о чем-то своем. В зеркалах-мониторах сменялись кадры с изображением зрительного зала и вопящих людей-стервятников. Грохот стоял оглушительный. Я закрыла глаза и мгновенно — без промежуточного перехода в сон — перенеслась в черный лес.
Мы бежали бок о бок, но огонь уже приближался. Мы изголодались по крови, в глотках у нас пересохло, мы умирали от голода, как заключенные в концлагере.
искательТанцевали уже везде — буквально во всех проходах. Брайен протолкался поближе к сцене, энергично распихивая бесноватых подростков. Стервятники на сцене принялись пыхать огнем, и зрители завопили с удвоенной силой, когда завитки пламени взвились вверх.
Они уже в сотый, наверное, раз повторяли припев, выгибая свои гофрированные шеи и щелкая клювами. Я люблю трупы, гниющие трупы. Зрители из первых рядов принялись бросать на сиену куски сырого мяса. Распахнув крылья, стервятники набросились на «добычу» и стали жадно ее пожирать.
— Как невьебенно, блин, как невьебенно! — завопила молоденькая девчонка чуть ли не в ухо Брайену. Она была с каким-то мужиком средних лет. Может быть, даже с отцом.
Брайен добрался до центрального прохода и попробовал подойти как можно ближе к сцене. Я должен быть рядом, когда выйдет Тимми Валентайн, думал он. Так у меня будет шанс его убить.
На авансцену плюхнулась мертвая собака. Четверо стервятников тут же спрыгнули туда и принялись раздирать труп на части.
— Ничего себе так представление, — сказал какой-то длинноволосый мужик постарше в темных очках, мимо которого протискивался Брайен. — Ярчайший пример постминималистического неоэкспрессионализма. Очень мило, я вам скажу. — Он выдохнул Брайену в лицо какой-то ароматный дым.
— Мать твою, как невьебенно! — продолжала надрываться девица, в то время как ее папочка, кажется, мягко журил ее за нецензурщину.
Толпа заходилась в экстазе — ошеломленная, возбужденная, злая. Стервятники продолжали свой бешеный танец. Их костюмы лоснились от крови.
— Убить мудаков! — орал кто-то в толпе. А потом этот крик подхватил весь стадион. А когда стервятники вновь взмыли в воздух на тросах, солист выставил перед собой оторванную собачью голову. Спутанные провода тянулись из окровавленной шеи до самой сцены. Они вновь зарядили припев.
Это собачья жизнь. И собачья же смерть. Смерть — только иллюзия. Зеркало — кровь.
Та самая девочка, которая так неизящно ругалась матом, принялась выкрикивать слова песни. Брайен хорошо различал ее голос в реве толпы. Постепенно песню подхватили все. Даже богемный обкуренный хиппи, который выдал то претенциозное замечание насчет какого-то там неоэкспрессионизма; даже отец бесноватой нимфетки. Слова гремели над толпой, как буря. Ритмический речитатив: смерть… иллюзия… смерть… иллюзия…
Брайен все пробирался вперед — одинокий убийца вампиров с черной сумкой в руках. Мимо девчонок, трясущихся в экстазе, жующих жвачку и щелкающих пальцами. Мимо парней с разноцветными панковскими гребнями… ему показалось или один из них действительно мастурбировал, прикрывшись бумажным пакетом? Сложно сказать.
Слова повторялись опять и опять. Мысли Брайена как будто плыли по поверхности криков, вздымающихся как волна…
Смерть… иллюзия… смерть… иллюзия…
Он добрался до первого ряда. В этот момент четверо стервятников, парящих над сценой, принялись швырять в публику останки собаки-робота. Послышались восторженные вопли охотников за сувенирами. А потом стервятники распахнули крылья, и над зрительным залом пронеслись четыре громадные тени наподобие теней летучих мышей. Толпа взорвалась криками ужаса и восторга.
Подсвеченный алым дым залил сцену и поглотил парящие фигуры. Теперь сцена была пуста. На секунду толпа умолкла, а потом разразилась медленным речитативом:
Тимми! Тимми! Мы хотим Тимми!
Брайен достал из сумки заостренный кол.
Ждать осталось недолго.
зал игровых автоматов и огонь— Господи, — сказал сэр Фрэнсис Локк, отвернувшись от телеэкранов. — И это они называют музыкой.
— Они вроде бы там затихают, — заметил принц. — Похоже, сейчас будет самое главное.
— Да, — сказала Мьюриел. — У меня все готово. Передай мне вон те пакеты, Стивен.
Они опять взяли привычку гонять его и помыкать им, как будто он снова стал десятилетним мальчишкой из далекого прошлого. Но он все-таки встал и принес Мьюриел пакеты.
