Ольга Бэйс - Тайна зеркального озера
Едва часы пробили девять, как я уже стояла возле дверей музея, нетерпеливо заглядывая в матовые квадратики стекол. Служитель слишком долго гремел ключами, потом медленно-медленно отворял двери, потом ещё целую вечность регулировал фиксатор.
В залах стояла тишина. Кроме меня посетителей не было, только смотрители стояли на своих постах у стен, как часовые, и провожали меня взглядами. Я поинтересовалась, как пройти в зал, посвященный землетрясениям, и смотритель вежливо обратил мое внимание на таблички с указателями.
Дальше на мое сознание опять опустился туман. Я чувствовала, как шагаю по натертому паркетному полу, стуча каблуками, как приблизилась к стеклянной витрине… С некоторым изумлением я разглядывала лежащие под стеклом предметы: фотографии разрушенного города, разбитые очки, помятое золотое кольцо с гравировкой «Люблю вечно!» и датой того самого страшного дня, какие-то детские игрушки… На стендах тоже были в основном фотографии.
И тут мной овладело отчаянье.
Я ждала, что первый же взгляд на предметы музея откроет тайники моей памяти, но чем дольше я разглядывала экспонаты, тем сильнее становилось мое разочарование. Чуда не произошло. Дверь осталась закрытой. Я проделала долгий путь – и ничего.
Мне больше не хотелось никуда идти. В мои планы входило также посещение памятных мест, но теперь уже все равно.
От нахлынувшей слабости дрожали колени. Я присела на скамью. Видно, пожилая смотрительница зала заметила, как изменилось мое лицо, потому что она подошла, села рядом и произнесла сочувствующе:
– Вы искали что-то определенное?
– Я собираю материал для… статьи, – соврала я. – Учусь в университете, и вот решила написать про Мервик, про его историю, смерть и возрождение. Но не нашла ничего такого, что могло бы мне помочь.
– Тогда я могу посоветовать кое-что, – смотрительница взяла меня под локоть и повела к самой дальней витрине. – Посмотрите-ка на это.
Я послушно посмотрела. И остолбенела.
Под стеклом лежала измятая, истерзанная школьная тетрадь, покрытая красной кирпичной пылью… Неровным детским почерком были выведены строки:
«Сегодня вторые сутки, как я нахожусь под завалом. Рядом со мной Анна. Она уже не плачет, от слабости все время спит. Мне страшно. Наверное, кроме нас никого не осталось в живых…»
Мир закачался вокруг меня.
– Это самый страшный экспонат, но самый удивительный, – донесся до меня словно издалека голос смотрительницы. – Девочка писала это, сидя под завалом. Её и сестренку откопали на четвертый день, а больше никто не спасся.
Я смотрела на тетрадь.
Смотрительница продолжала, словно полностью вживаясь в роль экскурсовода:
– Дети провели под завалом четыре долгих дня, однако, когда их вытащили, они не казались измученными или перепуганными. Наоборот, они были сыты, не испытывали жажды, и даже царапин на их теле не было. Но самое удивительное то, что дети в один голос рассказывали о женщине, которая пришла к ним из завалов и принесла еду, воду и теплое одеяло. Никаких следов женщины, естественно, спасатели не нашли, но чистое шелковое одеяло без всяких следов повреждения действительно было накинуто на девочек. Нашелся и глиняный кувшин с молоком, а также половинка буханки хлеба. Объяснения этому так и не нашли…
Это они не нашли! – мысленно завопила я. Этими детьми были мы с Анной. Мы знаем, что произошло! И дневник этот писала я!
Мне нужно прочитать дневник полностью! И это мой дневник. Мой ключ к закрытой памяти.
Я прервала смотрительницу на полуслове:
– Можно узнать весь текст этого дневника?
Женщина улыбнулась.
– Я знала, что это вас заинтересует! У нас есть библиотека при музее, там можно ознакомиться с текстами. Все письменные документы хранятся в электронном виде.
Я кинулась было к выходу, но смотрительница крикнула мне вслед:
– Девушка, библиотека открывается только в одиннадцать часов!
Нетерпение сжигало меня. Стрелки часов застыли на одном месте. Каждая секунда была длиной в неделю.
Наконец я сижу перед монитором. Библиотекарь выдала мне диск с отсканированным дневником.
Замирая от ужаса и счастья одновременно, я включила компьютер и «раскрыла» свою виртуальную летопись…
«19 мая 19… года. Мама рассказывала мне про наш замок. Мама вообще очень красиво рассказывает. Она говорит, что в замке есть привидения. Анна испугалась сразу, а мне очень захотелось попасть в замок Орвик. Мама говорит, что там сейчас музей, что наша семья подарила замок государству. Но было бы здорово побывать там. Мама сказала, что непременно…»
Мой дневник начинался именно этой записью. Последующие заметки были столь же лаконичны.
«25 мая 19… года. В школе нам задали сочинение на свободную тему. Я решила написать про свою семью, про наш старый замок. Мама сказала, что это будет трудное сочинение. Но я пошла в библиотеку и раскопала много интересного…»
«27 мая. Я рассказываю Анне про наших предков. Она ещё слишком мала, чтобы понимать все, но слушает внимательно. Правда, сразу убегает, как только я начинаю рассказывать ей про женщину-привидение, которая появляется каждую ночь в коридорах замка и зовет кого-то по имени «Анна». Мама требует, чтобы я такие вещи не рассказывала, но это страшно интересно».
Ну почему я не помню этих событий? Мне кажется, кто-то другой писал этот дневник, и я читаю чужие воспоминания.
«5 июня. Чтобы получить за свое сочинение высокий балл, я все-таки уговорила маму и папу свозить меня в замок Орвик. И, странно, они согласились очень неохотно. Но все-таки мы едем. Ура!»
Следующая запись была от 1 июля. Причем это было мое сочинение, которое я не поленилась переписать в дневник целиком.
История нашего рода насчитывает более трех столетий.
Получив от короля титул герцога, первый из Орвиков построил замок. Он был очень красивым. Замок до семидесятых годов прошлого века был нашим родовым гнездом, но уже много лет он принадлежит государству. Теперь в нем исторический музей.
История нашего рода очень трагична. Во время восхождения короля Георга на трон герцог Орвик погиб, оставив без защиты молодую герцогиню и маленькую дочь. На земли Орвиков претендовал герцог Торн. Он попытался жениться на молодой вдове, но та отвергла его. Тогда герцог Торн обвинил вдову Орвик в колдовстве. Чтобы спасти хотя бы свою дочь, герцогиня тайно подкинула ребенка к воротам монастыря Святой Анны, а сама вынуждена была прятаться. В те времена обвиненную в колдовстве женщину сжигали на костре при огромном стечении народа.
Герцогиня пряталась в собственном замке, под которым были подземные катакомбы. Она долгие годы редко выходила из подвала, да и только за тем, чтобы набрать воды и добыть немного еды. Кое-кто из бывшей прислуги тайно помогал герцогине, но вскоре она осталась совсем одна, и, скорее всего, скончалась от одиночества.
