Таня Хафф - Дым и зеркала
«Поддеть его кончиком ножа…»
Тони поймал падающий листок и поднес к монитору.
Фотография. Улыбающаяся женщина сидит на нижней ступеньке крыльца перед домом. Одной рукой она отводит от лица темные волосы, другой придерживает на коленях смеющегося малыша. Большая часть надписи оторвалась, прилипла к боковой стенке стола. Тони сумел разобрать единственное слово — «Карл».
Наверху, в детской, младенец перестал плакать.
— Дерьмо!
Он сунул фотографию в карман, и тут зажегся свет.
— Сукин…
Фостер закрыл глаза, почувствовал, как все переворачивается в животе, и задом начал отползать от стола. Он отталкивался от выдвинутых ящиков, от кресла и не останавливался до тех пор, пока не стукнулся лопатками о нижнюю часть ближайшего шкафа.
Во время всех остальных «повторных показов» дом, похоже, был пуст, если не считать умирающих. Но не в этот раз.
Тони открыл глаза.
За столом никого не было.
Однако он видел, что там сидел Крейтон Каулфилд. Голова Тони оказалась почти у того на коленях. Его левое плечо и нога Каулфилда находились в одном и том же месте.
Тони встал. Его по-прежнему могло вырвать.
Каулфилд сидел за столом. Он…
— Блин!
Он писал.
«В дневнике?
Кто знает!
Конечно, теперь, когда я хочу увидеть Каулфилда, где он? Это еще хуже, чем Стивен и…»
Тони побежал к очагу, над которым висело зеркало.
В его времени стекло покрывал тонкий слой пыли. Здесь, в воспоминании о тысяча девятьсот шестом году, зеркало сверкало. Оно было примерно в три раза меньше нового, вставленного в золотую раму, и не больше его походило на изобличителя сверхъестественного.
«Поднимите руку все, кто считает, что это важно…»
Глубокий вздох. Одна нога на камине. Левая рука прижата к камню вплотную к краю каминной решетки. Тони устроился так, чтобы не смотреть на собственное отражение, и заглянул в зеркало.
Крейтон Каулфилд сидел за столом и что-то писал в какой-то книжечке, которая вполне могла оказаться дневником. На таком расстоянии и под таким углом трудно было сказать наверняка. Фостер сосредоточенно нахмурился и подался к зеркалу чуточку ближе.
Крейтон Каулфилд поднял глаза.
«Блин!»
Тони инстинктивно отшатнулся и взглянул на другой конец комнаты. Никого.
С бешено колотящимся сердцем, уверенный в том, что Каулфилд смотрел прямо на него, парень еще раз осторожно поглядел в зеркало.
Ничего не изменилось.
Каулфилд продолжал сидеть, занеся перо над страницей, пристально глядя в сторону камина.
«Успокойся, он просто думает».
Каулфилд склонил голову набок, прислушиваясь к чему-то такому, что не доносилось до Тони. Из-за этой проклятой танцевальной музыки вообще мало что можно было расслышать. Потом Каулфилд улыбнулся и обмакнул перо в чернильницу, удивительно напоминавшую ту, которая пропала со стола Раймонда Дарка. Он закрыл дневник и встал.
Тони сменил ракурс.
Каулфилд поднял дневник, продолжая улыбаться, и направился…
«Прямо ко мне. — Тони подался назад, как можно дальше, но так, чтобы не потерять отражение. — Нет. К камину».
Лицо Каулфилда заполнило все зеркало. У него были светло-голубые глаза, такие же наполовину безумные, как у хаски. Тони не был большим поклонником этих собак сумасшедшего вида Хотя люди с подобным взглядом нравились ему еще меньше. Даже те, что умерли несколько десятилетий назад.
«Да, как будто это так важно».
Тони совсем не ожидал, что у него внезапно закружится голова. Библиотека искривилась, наклонилась, скользнула на несколько градусов вбок. Пол устремился вверх и врезался в колени парня, как раз туда, где остались синяки после встречи с Люси.
Но то, что его стошнило, было чем-то новеньким.
К счастью, в последний раз Тони ел давно. Лужица теплой желчи едва растеклась на квадратный фут.
Фостер все еще стоял на коленях, сгорбившись, сотрясаемый сухими позывами, словно кот, извергнувший комок собственной шерсти, когда огни погасли.
Он вдруг подумал, что не так уж и важно заставить собственный желудок подняться к пищеводу.
Ноутбук находился на другом конце комнаты.
Даже волшебный компьютер имел пределы, на которые мог отбрасывать свет.
Тони был один, в библиотеке с привидениями, в темноте, но почему-то не такой густой, какой ей положено было быть.
— Эми? — Парню ответило лишь тихое эхо, пролетевшее по практически пустой комнате. — Стивен? Касси?
Ничего. Только плачущий Карл и играющий оркестр.
Тони все еще почти не сомневался в том, что он один. Согласно прецеденту, когда появлялся добавочный свет, позволявший разглядеть окружающее, это было не к добру.
«Что ж, может, я зря пропустил то защитное заклинание».
Это было зеркало.
Оно сияло как монитор ноутбука, улавливало и отражало свет, исходящий от компьютера, находившегося в другом конце комнаты.
«Но это невозможно.
Вампиры, волшебники, призраки… Твоя жизнь — паноптикум, а ты считаешь, что такого быть не может?
Итак, что же произошло?»
Тони смотрел в зеркало. Внезапно, когда Каулфилд оказался совсем рядом, мир стал шатким.
«Большие шансы на то, что все связано именно с зеркалом. Как будто его… сдвинули».
— Я идиот.
С ним никто не согласился — вот преимущество пустой комнаты.
«Зеркало сдвинули. Это сделал Каулфилд. Зачем человеку с дневником, который он прячет в библиотеке, это делать?»
Тони обошел стол, все еще слегка не в себе после происшествия с Каулфилдом, забрал ноутбук, пристроил его на сгибе левой руки и стал рассматривать раму.
«Надо всеми силами постараться не заглядывать в зеркало. Кто тогда узнает, что именно я сделал?
У зеркала должна иметься потайная защелка.
Надо снять его со стены и добраться до петель. — Тони свято верил в свои разрушительные таланты. — В следующий раз, когда Люси отправится покачаться, я смогу встать позади стола и прочитать в отражении строки дневника.
Генри волен думать что угодно, но на открытых страницах может вообще не оказаться инструкции по избавлению от твари, засевшей в подвале. Вероятность этого весьма велика, но любая информация — лучше того, чем я располагаю сейчас».
Парень собирался провести пальцем по краю рамы и вдруг вспомнил, как один одержимый геймер смотрел «Имя розы» и вдруг закричал, глядя на экран: «Проверь, нет ли там ловушек!»
Все взревели от смеха, когда спустя секунду Шон Коннери провалился сквозь пол.
По мнению Тони, это был лучший момент длинного и скучного фильма, учитывая, что Коннери и какой-то тощий пацан слишком мало занимались непристойными делами.
