Сергей Дубянский - Живущие в нас (сборник)
Вздохнув, она приступила к осмотру своих владений.
Ванная, конечно, оказалась ужасна, и если желтизну можно было отчистить, то отвалившаяся плитка и трубы, покрытые шубой ржавчины, Катю очень расстроили. Кухня выглядела более прилично, но газовую плиту тоже требовалось менять – таких уродцев на тонких ногах делали, наверное, лет пятьдесят назад. Зато комнат оказалось целых две! Одну Катя сразу окрестила «спальней», потому что там стоял диван, телевизор, платяной шкаф и кресло, накрытое куском паласа – точно такого, как лежал на полу; а вторую «кабинетом». Здесь жили книжные шкафы и письменный стол с настольной лампой; на стенах в беспорядке висели фотографии незнакомых людей, а на потолке серело пятно, появившееся явно не без помощи соседей сверху.
Катя присела к столу, через окно глядя на соседний дом, и вдруг улыбнулась. …Фиг вам всем, а не машину и не корову с поросятами!.. И мамке, фиг!.. Она представила, как просыпается утром, спускает ноги с постели, и ступни утопают в мягком ворсе ковра; находит тапочки, такие же мягкие, совсем невесомые, и идет в ванную, сверкающую голубым кафелем, протягивает руку к шкафчику, полному всяких кремов, пенок и шампуней; потом придирчиво разглядывает себя в большом зеркале (она всегда мечтала о большом зеркале, но Володе хватало и маленького, чтоб только, держа наготове бритву, изучать свою щетину); потом приняв душ, выходит на кухню, сверкающую белизной холодильника и плиты… а какие там будут шторки!..
…Кстати, о кухне… Взглянув на часы, Катя решила, что о чае с бутербродом, которыми она завтракала в шесть утра, желудок давно успел забыть, и неплохо б в него что-нибудь кинуть, прежде чем приступать к генеральной уборке.
Тщательно заперев дверь, она спустилась вниз. Двор, час назад выглядевшей чужим и даже враждебным, вдруг показался удивительно уютным. Здесь не было Толика, будившего всех ревом своей колымаги; не было бестолкового Дика, вечно вылетающего из подъезда с идиотским лаем – здесь бегали дети.
…Дети – это хорошо… У меня тоже когда-нибудь будут дети… Обогнув дом, Катя оказалась на улице. Реклама в витрине кафе сообщала, что до трех дня здесь можно пообедать за пятьдесят три рубля, и называлось это «бизнес-ленч». Вполне приемлемая сумма, жаль только, что уже далеко не три часа. Перейдя на другую сторону, она купила в большом красивом киоске пачку творога, йогурт, сок, булочку и решила, что теперь у нее есть еще и завтрак. Даже дешевле, чем один обед в кафе!..
Страх перед новым лицом города незаметно растворялся в массе положительных эмоций, а если и давал о себе знать внутренним трепетом, надо было лишь крепче сжать в руке ключ, и он исчезал. …Вот, оказывается, как выглядит волшебный Золотой Ключик – ключик от «каморки тети Нины»…Здорово!.. Никуда я отсюда не уеду, и гори оно все ясным огнем!..
Вернувшись, Катя первым делом подошла к телефону.
– Это я, – сообщила она, отчетливо слыша в трубке громкую музыку. …И чего я звоню, если ему там так весело?..
– Ты еще в городе? – радостно спросил Володя.
…Чему он радуется? Что я жива или что я еще в городе?..
– Я почти ничего не успела, – Катя прикусила губу, ожидая, когда ее обман откроется, но Володя даже ничего не заподозрил.
– Немудрено, это ж город. Но завтра-то вернешься?
…Интересно, какой ответ ему больше понравится?..
– А кто там у тебя? – на всякий случай, она решила ничего не конкретизировать.
– Толик… ну, еще тут… а что?
– Ничего, – Катя обрадовалась, что находится здесь, а не там.
– Квартиру-то хоть видела?
– Нет еще. Говорю ж, пока прокружилась!.. Ладно, все, а то тетя Люда не расплатится. Целую, – она скомкала разговор, потому что ложь засасывает, ведь чтоб походить на правду, она должна расползтись всюду, создав целый ложный мир, а то, что мир этот неправильный, Катя очень хорошо усвоила еще в четвертом классе. Но сейчас был особый случай, и как только в трубке послышались гудки, исчезло и чувство вины.
…Жаль, что не прихватила старое трико, но кто ж знал?.. – думала она, жуя сладкую воздушную булку и запивая ее соком, – а от кого мне здесь прятаться? Третий этаж, высоко…
Сбросив джинсы и футболку, она первым делом принялась за ванную, а дальше дела возникали сами собой, по мере продвижения по квартире.
Передохнуть Катя присела, только почувствовав, что устала по-настоящему – зато как все вокруг преобразилось! Ванна обрела цвет, максимально приближенный к белому; посуда, которую раньше, похоже, только ополаскивали от остатков еды, засверкала; пыль, лежавшая густым слоем исчезла, унеся с собой ощущение затхлости. К тому же свежий воздух врывался в окна, ставшие неожиданно прозрачными. Кобальтовый сервиз больше не прятался за полированными створками, а вальяжно расположился за толстым стеклом; чуть выше заняли место две хрустальные вазы, что даже создавало иллюзию определенной роскоши… правда, часы при этом показывали два ночи!
Приняв душ, Катя с удовольствием высунулась в окно. Прохладный ночной воздух нежно гладил ее, словно хваля за совершенный трудовой подвиг. …Надо спать, а завтра продолжим. Господи, тут можно свить такое гнездышко!.. Ее мысль потекла по стране грез, как ручеек, но тут же на пути возникла извечная преграда, превратившая его в застойное болото. …Проклятые деньги!.. Где б их взять? Теперь ведь придется покупать даже картошку, которую дома скармливали свиньям… а сколько платить за коммуналку!.. Все, спать! Только спать и ни о чем не думать!.. Она нашла подушку с одеялом и блаженно вытянулась на диване. Руки, уставшие скрести и чистить, ныли, но сознание подсказывало, что это приятная боль, и Катя поверила ему.
* * *– Пойдемте, Андрей Николаевич, глянете наше хозяйство, – человек, именовавший себя председателем кооператива, шел впереди и говорил на ходу, не оборачиваясь; говорил громко, поэтому эхо многократно разносило слова под сводами огромного пустого цеха, – пока, правда, у нас почти ничего нет, но как говорит Президент, главное, на́чать, – он засмеялся, – планы у нас грандиозные. Заключили договор с АвтоВАЗом – запчасти для них делать будем.
Они вошли в дверь с корявой надписью «Штамп. уч.»
– Вот, пожалуйста, – председатель замолчал, предоставляя гостю право самому оценить ситуацию, – купили по случаю…
– М-да… – Андрей обошел единственный пресс, составлявший весь арсенал штамповочного участка; потер рыжую от ржавчины табличку.
– Вы не пачкайтесь, – председатель тоже подошел, – я и так скажу – год выпуска, восьмидесятый. Десять лет валялся, но надеемся, вы нам его запустите.
