Артем Тихомиров - Ожог
Мама стояла перед кроватью и улыбалась той своей не совсем нормальной улыбкой…
Максим отложил листки, ему пришлось взять руль двумя руками. Впереди милиционер разгружал образовавшуюся пробку. Машины гудели.
Снегов ни на что не обращал внимания, следуя указаниям регулировщика.
Он впал в полубессознательное состояние. Ему тоже стало казаться, что он слышит зов с той стороны. На что он походил? Возможно, на еле различимое с дальнего расстояния горное эхо. Прозрачный отпечаток этого звука. Был ли это голос, Максим не мог сказать, слишком все туманно и непроявлено.
В какой-то момент он увидел вовсе не то, что перед глазами. Пропала дорога и идущие впереди машины. Руки стали свободны.
Максим стоит на лестничной площадке, один маршем ниже, чем Дина. Вот, оказывается, каков ее сон. Какая же она красивая внутри него. Девушка не двигается, ее глаза пусты и движутся самостоятельно, точно два безумных зверька, запертые по клетушкам. Точно такая же гримаса была у Кочнева той ночью…
И, возможно, у меня, когда я сижу за рулем…
Звук шагов разносится по пустому подъезду. Подошвы ботинок бьют и бьют.
Воздух становится горячим, в нем плывет запах углей от костра, запах паленой кожи, запах ужаса. Невидимка где-то на уровне седьмого этажа. Скоро он будет здесь, на девятом. Что произойдет тогда?
Максим пробует позвать Дину. Ее глаза выискивают что-то в океане сумерек, и на них невозможно смотреть.
Снегов переводит взгляд на ее руки. Они совершают какие-то движения. В правой — прядка русых волос, в левой черный маркер.
Максима толчком бросает на стены, он врезается в нее лопатками.
Дина поднимает руку и что-то пишет в пустоте. Ничего понять нельзя.
Рука движется резко, размашистые выходят буквы, только Максим не видит ни одной из них.
— Дина!
Лестница пропадает, а вместо шума шагов Максим слышит обычные звуки улицы. Его машина едет прямиком в грузовик, остановившийся у следующего перекрестка. Через три секунду произойдет столкновение. Максим давит на тормоз — скорее рефлекторно, чем сознательно.
Он сидит выпучив глаза и вцепившись в рулевое колесо. В висках стучит.
Снегов берет телефон и набирает номер студии, куда звонил раньше Елисееву.
Писатель просит позвать его к телефону, а в ответ слышит невразумительное заявление. На том конце линии долго молчали, и вдали кто-то переговаривался.
— Алло, — мертвым голосом сказал Максим. — Кто-нибудь там есть? Алло!
Видимо, пришел другой человек.
— С Елисеевым произошел несчастный случай, он умер…
— Когда?
Максим видит свое лицо в зеркальце заднего вида и не может его узнать.
Кто это? Он повернулся, но позади сиденье было пустым. Отражение принадлежит ему. Здесь за рулем человек-тень, несущий смерть дух, убийца…
— Сегодня утром. То есть, это обнаружилось утром… Извините, мы пока ничего толком не знаем, я не могу долго разговаривать…
Максим отбросил от себя трубку.
Теперь он вел машину более спокойно, несмотря на то, что внутри у него все переворачивалось. Призрак продолжает убивать. Погиб Лидин, погиб Елисеев… Максим был уверен, что огонь уничтожил и отца Ксении…
Это не может быть просто совпадением — все они встречались с ним.
Убийца?
Максим улыбнулся и снова посмотрел на себя в зеркальце. Кажется, догадка верна.
Он взял телефон снова и позвонил Дине.
— Да? Ты где?
— Еду. Все нормально. Тетрадь у меня. Волосы на месте. Ты как?
— …Не очень, меня всю трясет, как будто я простудилась. Уже и таблетку приняла.
— Соберись… Мы закончим сегодня все… Я устал, мне надоело…
Соберись.
— Ладно.
— Что ты чувствуешь?
— Страшно.
— Эх. Мне тоже… Жди.
Вспоминая свой визит к Авеличеву, Максим позвонил Алле Савиновой, бывшей Кочневой. Гудки следовали один за другим и оставались без ответа.
Максим проваливался в пустоту. Он видел то, что память спрятала от него, либо подбросило воображение Призрак, состоящий из пламени, приближается к нему. Максим ощущает невыносимый жар, а за его спиной кричит старик. Почему он этого не помнит?
Телефон звонит, но Алла не подходит. Будто ее никогда не было на свете.
…Она мертва, думает Максим. Все они превратились в пепел, все, кто был на кладбище…
Старик вопит тонким голосом. Максим закрывает лицо руками, спасаясь от прикосновения светящихся пальцев. Его пронзает пламя, он смотрит на себя, он сам состоит из этой чистой разрушительной энергии. И умирает не он, а старик.
Максим поворачивается и видит, что у того пылает голова. Огонь ползет под одежду, охватывая все большие участки тела, свет вырывается наружу.
В машине пахнет горелым. Костер. Огонь. Угли.
Максим улыбается, слушая, как впустую звонит телефон. Он точно знает, что Аллы не осталось ничего, что можно было бы с уверенность идентифицировать.
Слишком велика температура.
Максим видит себя, бегущего по лестнице. Квартира Авеличева остается открытой, запереть ее некому. Снегов выскакивает на улицу и несется не разбирая дороги.
Я иногда, под утро, когда одолевала бессонница, думала об этом… Я могла пригласить ЭТО быть во мне, со мной всегда. Какую бы я получила власть? Какие способности мне бы открылись? Чем владела моя мама и как ей удавалось держать духа в узде? Мама, ты можешь мне подсказать?
Ты не знаешь, но я видела тебя много раз, когда из твоих пальцев вырывался огонь. Ты прятала это и панически боялась, что где-нибудь на людях твое проклятие выйдет наружу. Но так ли все плохо? Какова цена? Я сходила с ума от этих утренних вопросов, честное слово. Пригласить чудовище было слишком соблазнительно, но я держалась… Не сознательно, а на каком-то глубинном инстинкте. Нет у меня ответов на нужные вопросы.
Ну а если оно придет и застанет меня врасплох?
Нет, этот кошмар нужно прекратить раз и навсегда… Мне бы еще немного твердости. Малую толику. Я знаю, КАК все пройдет…
Снегов откладывает листки. Он почти приехал.
— Они горят и даже не чувствуют боли… — пробормотал Максим, сворачивая к дому Дины. По его лицу текли слезы.
Интересно, какие галлюцинации наблюдал Кочнев перед смертью? Сколько у него, Максима, еще времени?
Максим откинул обложку с задней стороны тетради и прикоснулся к прядке волос, заключенной под скотч. Под пальцем словно шевельнулось живое существо.
2Дина положила в карман черный маркер и открыла входную дверь. В подъезде стояла тишина.
Дом словно вымер, напоминая то отвратительное место, которое было во сне. Дина гнала от себя нехорошие предчувствия.
