Дина Бакулина - Кот из Датского королевства
Обзор книги Дина Бакулина - Кот из Датского королевства
КОТ ИЗ ДАТСКОГО КОРОЛЕВСТВА
Повести и рассказы
Санкт-Петербург
2013
КОТ ИЗ ДАТСКОГО КОРОЛЕВСТВА
Повесть
I.ИЮНЬ
Сидя на стуле, прибитом к полу
«Я училась писать у Тони Парсонса».
Это не цитата. Это мои собственные слова. Могу себе представить реакцию популярного писателя, если он когда-нибудь случайно наткнётся на мои произведения, — вероятность этого настолько мала, что можно и пофантазировать. Впрочем, реакция была бы, скорее всего, очень спокойной.
— Вот как? — сказал бы известный английский автор. — Я был её учителем?.. Что ж, меня давно не пугает столь высокий процент необучаемых… А вообще-то я рад, что мои книги доступны сейчас всем подряд.
Дело в том, что мне несколько лет подряд пришлось заниматься некой унылой, трудоёмкой и совершенно бессмысленной работой. Конечно, она не была такой с самого начала — она испортилась много позже… И когда я поняла, что испортилась она окончательно, мне стало ясно, что отныне работу придётся просто терпеть. И я терпела, конечно. Но когда моё терпение иссякло, я решила найти утешение в сочинении какой-нибудь истории.
Я помню, конечно: «Если можешь не писать, не пиши». Но я, видите ли, как раз и не могу не писать. Что-то просится душа на воздух из тесной банки обстоятельств…
Представьте паучка в маленькой банке. Представили? Это я. Сейчас мне захотелось вылезти наружу и побродить немного по окрестностям. Банка — это моя настоящая работа: замкнутое, унылое и безвоздушное пространство. Во всяком случае, такой она представлялась мне всего три месяца назад. И пользы от меня на этой работе было ровно столько же, сколько от паучка, посаженного в банку. Так уж получилось. Очень может быть, что я просто не замечала своей полезности, — но теперь всё изменилось. Я примирилась, наконец, со своей работой. Я не просто научилась её терпеть, но даже почти полюбила часы, проведённые на рабочем месте.
Помните слова, начертанные на перстне царя Соломона: «Всё пройдёт, пройдёт и это». Это точно: всё рано или поздно проходит — и важное, и неважное. Что-то проходит рядом, как видения, лишь слегка раня сердце… Что-то, как молния, пронзает тебя… Впрочем, эти рассуждения, как будто, уже из другой оперы.
Всё же, изначально я хотела поговорить о работе. Работа, конечно, солидный кусок жизни, — одна треть примерно, — но это ещё не вся жизнь. И она пройдёт однажды, — уж это несомненно — или преобразится или просто пройдёт; вы можете мне поверить на слово: я точно знаю это, по собственному опыту. Допустим, вы, перепробовав и то, и другое, тщетно пытались вырваться из острого ощущения собственной ненужности, но, несмотря на все эти усилия, опять обнаружили себя сидящим на том же самом, прибитом гвоздями к полу стуле. Как тут быть? Я утверждаю, — это означает только одно: ваше время ещё не пришло, но оно уже в пути. И если вы давно утомились биться головой об стену, отдохните, можете даже, по совету моего любимого Тони Парсонса, просто закрыть глаза на некоторое время.
Меня зовут Люба. У меня длинные коричневые волосы, карие глаза и более-менее сносная фигура. Не идеальная, уж это точно, но всё же, надеюсь, сносная. Зато характер у меня, что называется, завидный. (Это была шутка). На самом деле мне бы очень хотелось, чтобы у меня был совсем другой характер, — но, боюсь, что поделать здесь уже ничего нельзя. Впрочем, по-моему, вся эта информация не слишком и важна для моего рассказа, хотя бы потому, что я в нём не главный герой. Но зато уж у главного героя, характер, и правда, такой, что можно только позавидовать. А внешность! — как с обложки гламурного журнала. С него бы только картины писать маслом! Но я, кажется, забегаю вперед…
Работаю я сейчас в «Лавке старьёвщика». Не пугайтесь такого названия: наша «Лавка» — это большой и довольно популярный в нашем городе магазин, забитый всяким хламом и пылью, которые принято называть антиквариатом. За пылью слежу не я, — хоть тут-то мне повезло. Я вещи оцениваю. То есть, осмысливаю.
Конечно, первым делом я стараюсь, определить реальную стоимость принесённого предмета. Абсолютная точность в определении цены антикварных вещей, к сожалению, вряд ли возможна. А потом, внимательно рассматривая вещь, я иногда пытаюсь домыслить или и вовсе придумать её историю.
Я просто уверена, что у каждой антикварной вещи и в самом деле существует своя затейливая история. Ведь многим предметам пришлось по нескольку раз менять хозяев, или пережить сразу несколько разных эпох… В общем, если принесенная в нашу лавку вещь, мне хоть немного нравится и к тому же я располагаю некоторым свободным временем для того, чтобы предаться размышлениям, тогда… включается моё богатое воображение.
Получается, что я не продавец или покупатель, а оценщик, а может даже мыслитель. То есть, раньше мне нравилось так считать. Осенью, зимой и весной, когда меня заставляют составлять бесчисленное количество реестров, отчётов и планов, я становлюсь чем-то вроде куклы заводной. И это меня очень, знаете ли, напрягает.
В квартире моей мы живём вдвоём — только я, да мой отец. Мама, к сожалению, умерла, когда мне было всего семь лет. Отца моего зовут Владимир Сергеевич. Он уже давным-давно пенсионер, но до сих пор работает в небольшой газете «Жёлтые фонари». Не читали? Это наша местная городская газета. Вряд ли вам она попадалась. Газета в целом ничего, интересная: немножко о культуре, немножко светских сплетен, есть даже полезные советы для домохозяек. У меня дома целая пачка прошлогодних номеров лежит, — заходите, вместе почитаем! У меня и кофе сейчас есть — хороший, финский. Я его в кастрюльке варю. Заодно и кофе попьём. У меня сейчас много свободного времени — даже чересчур много: целая неделя. Неделя в летнем городе, когда все друзья разъехались кто куда, — что может быть веселее?.. Да плюс к тому я ещё и простудилась. Но такое со мной часто случается: я хронически простужена.
Даже когда тепло и ниоткуда не дует, я всё равно умудряюсь простужаться. Думаю, причина здесь простая: климат мне не подходит, вот и всё. Меня удивляет, что наш климат вообще кому-нибудь может подходить. Честно говоря, мне бы очень хотелось переехать туда, где суше, теплее и больше зелёных насаждений. Это — моя голубая мечта… Впрочем, всякий раз, когда эта мечта залетает ко мне, по её крыльям тут же лупят когда-то услышанные и крепко засевшие в сознание поговорки: «Хорошо там, где нас нет» — «Трава всегда зеленее по ту сторону забора» — «Где родился, там и пригодился» — и так далее… Народная мудрость! Тут уж ничего не поделаешь… Приходится считаться с народной мудростью. И посчитавшись с ней, я начинаю понимать, что смена климата — желание не из простых… Дом, работа, окружение — всё должно подходить. Слишком много условий… Наверное, места, полностью подходящего для меня, вообще не существует. Наверное, это только мечта, только сказка. Однако я всё равно оставляю её себе. Вот только жаль, что в подлинной жизни нет места для сказки.
Но сейчас я и не собираюсь рассказывать вам сказку. Я расскажу истинную историю, без вымысла и фантазий.
Кот в саквояже
Боюсь соврать, конечно, но, кажется, это произошло в пятницу. Сразу после дождика. По пятницам в июне, насколько я помню, у нас обычно идет дождь. Впрочем, как и по средам и четвергам. Точно: это была пятница — короткий день, и я уже собиралась закрывать магазин. Дело в том, что летом я, если можно так выразиться, владею магазином безраздельно. Мои товарищи по работе — их всего-то трое человек — летом дружно уходят в отпуск. Я — исключение. Мой отпуск обычно ждёт меня в конце сентября, и мне это подходит. Скажу вам по секрету: летом мне выплачивают двойной оклад! И всех это устраивает, а уж меня особенно. Тем более, что летом в наш магазин посетители приходят очень редко, — так что меня одной вполне хватает.
В ту самую пятницу я уже собиралась уходить домой, и тут вдруг кто-то робко позвонил в дверь. Дверь на самом деле была не заперта — только прикрыта… Распахнув её, я увидела перед собой старушку, которая держала в руках небольшой, видавший виды саквояж. Я, конечно, впустила посетительницу. Пока старушка шагала к прилавку, я краем глаза рассматривала её. Несмотря на весьма преклонный возраст, шла она легко, не шаркая, не семеня и не ковыляя, — хотя и не слишком быстро. Голову её покрывал простой чистенький белый платок в очень мелкий голубой горошек. Она сразу же показалась мне весьма благообразной. Было такое ощущение, что вместе с ней в комнату проник тонкий солнечный луч. «Наверно, статуэтки фарфоровые хочет сдать», — с сожалением подумала я. Но у нас их сейчас слишком много: в три ряда стоят, пылятся… Жаль будет ей отказывать.
