Кристиан Жак - Ночь скорпиона
— Повесьте его за ноги на дереве, — презрительно бросил Уаш. — И пускай лучники на нем потренируются. Этот безумец будет умирать медленно, очень медленно. — Он подошел к пленнице. — Ты проявишь больше здравомыслия, женщина?
Она плюнула ему в лицо.
Тотчас же прислужник поднес своему господину чашу с водой, и тот неторопливо умылся.
— Разденьте ее, — потребовал Уаш.
Униженная, женщина по-прежнему не опускала глаз.
Уаш подобрал с земли камень и с силой запустил его в свою жертву. Удар пришелся прямо в грудь.
Превозмогая боль, женщина выпрямилась и посмотрела в глаза своему палачу.
— Побейте ее камнями.
Ливийцы рьяно взялись за дело.
Благодаря их усердию мучение жертвы было недолгим, и последние камни сыпались уже на окровавленный труп.
Наблюдавший за казнью нубиец Икеш казался совершенно бесчувственным. Если Уаш хотел утвердить свою власть на этих землях, ему не следовало отступать от выбранной тактики.
— Наконец-то ты вернулся! Привел мне того беглеца?
— Мне пришлось убить его.
— Ты лишил меня удовольствия, Икеш!
— Прости меня, мой господин, но у меня не оставалось выбора.
— Надеюсь, твои доводы покажутся мне убедительными.
Пити замер в предвкушении. Советник верховного военачальника терпеть не мог этого чернокожего великана Икеша, опасаясь, что его влияние на их господина может стать слишком сильным.
— Беглец пытался укрыться в укрепленном лагере. Возможно, это главный лагерь Быка. Но моя стрела пронзила его раньше, чем он успел войти в ворота.
Брови Уаша сошлись на переносице.
— Укрепленный лагерь, говоришь? И насколько он велик?
— Огромен. И стены очень высокие. С такой высоты лучники поражают цель на приличном расстоянии. Если бы мой отряд попытался атаковать, нас бы уже не было в живых. Я решил, что важнее поставить вас в известность.
— Ты рассудил правильно, Икеш. Я тобой доволен.
Нити проглотил свое разочарование.
— Значит, ты обнаружил главный очаг сопротивления. Прекрасно! Уничтожив последний бастион Быка, мы окончательно утвердимся на землях Севера. Вперед!
Проходя мимо изуродованного трупа крестьянки, Уаш плюнул на него.
* * *В лагере Быка всех подняли на ноги по боевой тревоге. Авангард ливийцев поспешно отступил, однако командир гарнизона не тешил себя иллюзиями: они сообщат о своей находке вождю, и скоро сюда явится вся армия завоевателей и пойдет на приступ.
В укрепленном лагере собралось несколько сотен беженцев — старики, женщины, дети и раненые, однако теперь это укрытие уже не представлялось достаточно надежным. Запасы продовольствия рано или поздно истощатся, а возможности выйти за ограждение обитатели лагеря могли лишиться в самое ближайшее время. Лучники получили распоряжение стрелять только наверняка, экономя стрелы.
Костяк гарнизона составляли опытные солдаты, и комендант рассчитывал, ч го они сумеют дать отпор захватчикам. Но сколько времени они продержатся? Преимуществом врага было численное превосходство, к тому же, если верить беженцам, жестокость ливийцев не знала границ.
Единственным шансом на спасение представлялось возвращение Быка с армией. Однако о планах своего господина коменданту укрепленного лагеря ничего не было известно, и ему оставалось только исполнять приказ: удерживать свои позиции.
Первым его распоряжением было ввести пайковое распределение запасов и расставить всюду часовых. Двадцать коров, изъятых в силу необходимости у крестьян, будут давать драгоценное молоко, пока в лагере не закончится сено. Потом вместе с откормленными быками они пойдут на мясо.
Комендант лагеря лично убедился в том, что его приказ укрепить ворота исполнен.
— Вы защитите нас от этих бандитов? — дрожащим голосом спросил у него какой-то старик.
— Не бойся, наши стены неприступны. Ливийцы обломают о них зубы.
Комендант не посмел занять жилище Быка — просторную хижину в несколько комнат. Возможно, война кланов на Юге не затянется надолго. В таком случае гнев могучего повелителя Севера будет разрушителен, и эти дикари в страхе разбегутся.
— Я их вижу! — крикнул часовой.
Комендант лагеря быстро вскарабкался по лестнице на самый верх стены.
Увиденное испугало его.
Вдалеке, там, где открытая местность заканчивалась и начинались заросли деревьев, двигались тысячи ливийских солдат.
— Кто бы мог подумать, что их так много! — пробормотал все тот же часовой.
— Мы выстоим, — пообещал комендант. — Лучники, стрелять только по моему приказу!
Судя по всему, должно было хватить одной атаки: волна такой мощи грозила затопить защитников лагеря.
Уаш решил не торопиться, наслаждаясь мыслью, что в душах осажденных растет страх. Этот страх помешает стрелкам точно поражать цель, сломит стремление противостоять врагу.
Верховный военачальник махнул рукой, и первые отряды пошли на штурм.
Вопреки ожиданиям вождя ливийцев, руки египетских лучников не дрогнули и почти все выпущенные ими стрелы попали в цель.
Это разозлило Уаша, и он послал в атаку орущую орду под предводительством Икеша. Многие пали, но большая часть отряда подступила к стенам.
И тогда огромные ворота приоткрылись.
Из них выскочил огромный коричнево-рыжий бык. Левым копытом он стал яростно рыть землю, а потом наклонил голову и понесся навстречу вражеским солдатам.
Его рога разили направо и налево, ярость сеяла панику. Раня и затаптывая до смерти, боевой бык рассеял ряды противника. Тщетно пытался Икеш собрать своих людей: те думали только о том, как бы спасти свою шкуру. Три копья уже торчали в боках животного, однако это никак не уменьшило его свирепости.
Прикончив нескольких раненых, он горделиво замер, глядя на поле сражения, а потом размеренным шагом вернулся в лагерь под приветственные крики его защитников. Коменданту укрепленного лагеря не оставалось ничего другого, кроме как пустить в ход лучшее оружие, которое оставил ему его господин.
* * *Чтобы впредь неповадно было, Уаш собственноручно задушил одного из своих офицеров, бежавших от разъяренного быка. Ливийцы понесли значительные потери, некоторые солдаты все еще дрожали от страха. На то, чтобы собрать разбежавшихся солдат и восстановить боевой порядок в армии, требовалось время.
— Икеш, собери отряд, который сможет убить это животное. Следующая атака будет удачной.
— Я бы не советовал вам это делать.
Взгляд черных глаз верховного военачальника стал угрожающим.
— Ты смеешь диктовать мне, что делать?
