Лес Дэниэлс - Желтый туман
– Держи, – велел он.
– Я не хочу на это смотреть.
– Да хочешь, хочешь. Готов поспорить, ты наполовину ради этого и пришел.
Генри не ответил, но и не стал отворачиваться, когда Сид приблизился к дубовому гробу на каменном ложе. В дрожащей руке Генри свеча мерцала. Он не сомневался, что, когда откроется гроб, оттуда вылезет омерзительный полуразложившийся мертвец и утащит его за собой прямо в ад. Ему показалось, что где-то снаружи завыла собака. Генри закрыл глаза. Дерево треснуло, а потом он услышал, как Сид простонал, а потом громко взвыл:
– Нас обокрали!
– Что? – Генри открыл глаза, но какое-то мгновение он видел лишь красное свирепое лицо Сида.
– Сам погляди! Наверняка это сделал старик Энтвистл, хапуга, ублюдок проклятый. Он все забрал. Кольца, часы и в придачу булавку для галстука. Ничего не осталось, кроме этого проклятого трупа!
Не желая верить своим ушам, Генри, со свечой в руке, подошел настолько, чтобы заглянуть в гроб. Быстро взглянул на бледные пальцы и черный галстук. Там ничего не поблескивало. Он начал браниться, а потом понял, что во все глаза смотрит в лицо покойнику.
А тот был вовсе не так ужасен, как воображал Генри. Упитанный старикан с розовыми щеками, и ничего страшного в нем не было; казалось, он прилег вздремнуть. Но затем ноздрей Генри коснулась смесь запахов цветов, химикатов и мертвого тела, и тогда он почувствовал тошноту.
А потом железная дверь за его спиной с лязгом распахнулась.
Генри заорал, выронил свечу и повернулся на звук. На фоне ночного тумана показался огромный силуэт человека, который, широко расставив руки, преграждал выход из склепа. Генри остолбенел, позабыв, какие замысловатые страхи вызывало у него только что мертвое тело, – внезапно он ясно понял, что обречен. Кровь отхлынула от лица Генри, когда он представил себя на виселице, а в голове крутилась только одна мысль: «Я попался, попался, попался». Он едва расслышал тихий, спокойный голос стоявшего у входа:
– Нашли то, что искали?
Генри был изумлен, услышав наглый ответ Сида:
– Не, ничего тут нету. Кто-то его уже обобрал. Зажглась еще одна спичка. У Сида вовсе не дрожали руки, а выражение его лица было нахальным.
– Принеси-ка сюда ту свечу, слышишь, Генри? Генри потрясенно подчинился, почти поверив в то, что наглость Сида может помочь им освободиться. Но даже вторая спичка не помогла разглядеть лица темного человека у входа. А он заговорил снова:
– Эти мертвецы мои.
– Ну так милости просим к ним, – ответил Сид, подходя к двери с ломом за спиной.
Генри, будто лунатик, зашагал следом, но остановился как вкопанный, увидев лицо высокого мужчины. Бледная кожа. Длинные черные волосы спадают слипшимися прядками; губы скрыты обвисшими черными усами; вместо глаз зияют темные дыры, левую из которых рассекает шрам, идущий от брови до подбородка. Лицо было настолько лишено всякого выражения, что казалось маской.
– Это же не сторож, – услышал Генри собственный голос, – это тип из дома напротив кладбища, который говорит с призраками.
– Все равно, ему кранты, – отозвался Сид и замахнулся ломом, целясь незнакомцу в голову.
Но удар не достиг цели. Генри, замерший на месте, наблюдал, как белая продолговатая кисть руки метнулась вперед и схватила Сида за запястье, а другая рука вцепилась ему в лицо, и пальцы ее закопошились, как будто лапки белесого паука. Человек возле входа вытянул руки, как будто раскрыл дружеские объятия, но тут рука Сида оторвалась от запястья, брызжа потоком крови, и в тот же момент плоть его лица была сорвана с костей.
Генри снова уронил свечу и нырнул в темноту, в сторону двери.
Охваченный безумной паникой, он кувырком вылетел на землю и пополз сквозь желтый туман. Генри подумал о Боге. И побежал.
Дорогу преградило дерево. Генри разбил нос, и пошла кровь; два пальца у него были сломаны, но все же он встал и снова побежал.
На пути оказалось невысокое надгробие, и он налетел на него коленкой. Он покатился по мокрой траве и захныкал. Потом поднялся и, хромая, побрел дальше.
Генри не видел, куда идет, но продолжал шагать, пока его не заставила остановиться острая боль в сломанной ноге. Рухнув под памятником в виде мраморного ангела, он стал ждать своей смерти.
И она прилетела на черных крыльях.
Медиум
Дом возле кладбища, где обрел последний приют дядя Уильям, был настолько неприметен, что Реджиналд Каллендер и не помнил, что уже дважды проезжал мимо. Он даже почувствовал себя слегка разочарованным. Реджиналд ожидал увидеть здание либо кричаще-безвкусное, либо живописно обветшавшее и зловещее, но жилище мистера Себастиана Ньюкасла оказалось непритязательным домиком из добротного английского кирпича, построенным лет пятьдесят назад. В высоких кипарисах вокруг дома чудилось что-то траурное, но в остальном все выглядело совершенно обыденным. Все окна были темны, кроме одного, бледным огоньком маячившего сквозь туман.
Каллендер отправился сопровождать Фелицию и ее тетю Пенелопу, несмотря на преследовавшие его дурные предчувствия. Он терпеть не мог спорить с женщинами, и тем более с той девушкой, на которой рассчитывал жениться, и ему казался весьма подозрительным интерес Фелиции к этому медиуму, ведь тот, конечно же, шарлатан, а может, и преступник, умеющий сыграть на чувствах дам, потерявших своих родных. Но Каллендера привел в замешательство тот факт, что человек, которого он уже считал своим врагом, жил так скромно. Изысканность всегда вызывала у него раздражение.
Он помог выйти из кареты тете Пенелопе, а потом Фелиции, с одобрением выслушал, как она велела кучеру подождать. Скоро он сам будет отдавать приказы ее слугам, но, пока не решены все вопросы касаемо дядюшкиного имущества, наличных денег у него было так мало, что Реджиналду пришлось уволить своего кучера, а ведь без домашней прислуги ему не обойтись, особенно без Элис. «Ей все равно скоро придется уйти», – говорил он себе, но один лишь взгляд на Фелицию подсказывал, что жертва будет оправданной. Иногда он задавался вопросом, почему это леди сначала нужно привести под венец, а потом уже уложить в постель, но так уж в мире принято, тем более вокруг всегда найдутся девки, готовые отдаться.
Пока они приближались к дому (Реджиналд вел обеих дам под руки), за окном промелькнула бесформенная тень, один вид которой вызвал у него почти тошноту, но дамы, похоже, ничего не заметили. Он открыл было рот, чтобы снова высказать свои доводы по поводу того, насколько глупое и безрассудное предприятие они затеяли, но передумал. Он уже решил, что покажет им все сам, вот для этого он и пошел с ними. Пожилая дама была просто падка на всякие сенсации, и ее ничуть не огорчит, если обнаружится, что медиум – мошенник, но вот Фелиция увлекалась данным вопросом с некоторым фанатизмом, а это уже совсем недопустимо. Что же, сегодня ночью он будет трудиться над тем, чтобы с этим разобраться, а потом он потрудится ночью после свадьбы, и у нее появятся в жизни новые интересы. Полный решимости взяться за дело собственными руками, Каллендер постучал в дверь кулаком.
