Джонатан Летем - Люди и комиксы
Обзор книги Джонатан Летем - Люди и комиксы
Джонатан Летем
Люди и комиксы
Призрак
Впервые я столкнулся с парнишкой по прозвищу Призрак во время игры в кикбол. Пятиклассники средней школы № 29 гоняли в спортзале огромный резиновый пупырчатый, как коврик в ванной, мяч блекло-красного цвета. В 1974 году это называлось физическим воспитанием. От сильного удара мяч улетал высоко в воздух и неизменно поражал цель. Никому не удавалось его поймать. Многие игроки теряли равновесие и беспомощно валялись на «базах». С другой стороны, слабо посланный мяч отлетал назад к подающему, сбивая всех с толку.
На самом деле мальчишку звали Адам Кресснер, однако ему нравилось воображать себя Призраком — задумчивым могучим андроидом из комикса «Мстители», который мог по желанию менять плотность своего тела, то превращаясь в фантом, легко проходя сквозь стены и закрытые двери, то становясь крепким как алмаз, если возникала необходимость остановить пулю. Настоящий супермен! Адам Кресснер не был способен на такие чудеса, однако меня поразило его широкое лицо, обрамленное черными вьющимися локонами и усеянное ярко-красными пятнами. Призрак пользовался известностью в нашей школе, но я никогда раньше не видел его так близко.
— Недурной удар, — проговорил я за спиной Адама Кресснера.
Призрак находился в исходной позиции, стоя одной ногой на очерченной «базе».
— Ультрон-5 на славу сконструировал меня, — ответил он монотонным мрачным голосом синтетического гуманоида.
И прежде чем я успел опять заговорить, мяч взлетел в воздух, а Адам Кресснер уже стремительно мчался вперед по площадке.
Потом Призрак предстал предо мной вполне взрослым молодым человеком в скромном свитере. Он заносил открытую картонную коробку с ком-пакт-дисками в подвальное помещение соседнего кирпичного дома. Мне удалось разглядеть названия некоторых дисков: «Капитан Бифхарт», «Сонни Шаррок», «Юджин Чадборн». Я сразу же узнал его, хотя он уже не был столь краснолиц и не носил зеленой накидки с желтым капюшоном.
— Адам Кресснер? — спросил я ради приличия (разумеется, это был он).
— Мы знакомы?
У Кресснера по-прежнему беспорядочно вились волосы, а глаза сияли голубизной.
— В каком-то смысле. Учились вместе в школе № 29. — Я махнул рукой в сторону Генри-стрит. Мне не хотелось напоминать: «Тогда ты был Призраком, парень!» — Меня зовут Джоэл Поруш.
— Кажется, припоминаю.
Жесткая, продуманная фраза. Точно не знает, но не подает виду.
— Вернулись в старый район?
Кресснер поставил коробку у края покрытого шифером спуска в подвал и вышел за калитку, чтобы пожать мне руку.
— Нам понизили зарплату, и мы долгое время не могли позволить себе жилье в приличной части города, — объяснил он. — Роберте плевать на то, что я здесь вырос. Но однажды она пришла в восторг от описаний района в местной прессе.
— Ваша жена?
— Любовница.
Мне ничего не оставалось, как только пригласить их выпить.
На лице Призрака отразилось удивление.
— Разумеется, после того, как вы здесь окончательно освоитесь.
Я повстречался с Робертой в следующее воскресенье на границе наших садовых участков. Задние садики по всему кварталу разделялись не заборами, а рядами высаженных в горшках растений, что облегчало маршруты кошек и не препятствовало общению между соседями. Такие коммунальные дворики остались нам в наследство от семидесятых годов, и новые владельцы не решались подвергать ревизии установленный порядок вещей. Я поливал цветы, обозначавшие границу, когда на крыльце задней части дома появилась Роберта Джар. Она представилась и объяснила, что они купили дом на пару с Кресснером.
— Да, я встретил Адама несколько дней назад, — сказал я. — Мы знакомы. Он местный.
— В самом деле?
Полагаю, он рассказал ей о нашей встрече, о том, что его узнал бывший однокашник. Стоит ли упоминать о той славе, которой пользовался Кресснер в детстве?
— Мы учились с ним в одной школе на Генри-стрит. Тогда еще наш район не считался модным местом. Он, конечно же, показал вам свою альма-матер.
— Адам не склонен предаваться воспоминаниям, — сдержанно отвечала Роберта.
Мне это показалось странным. Он мог с любовью или неприязнью относиться к старым временам, но, оказывается, прошлое ему совершенно безразлично. Вспомнилось, как неделю назад Кресснер тщетно старался припомнить меня.
— А я только этим и занимаюсь, — сказал я, надеясь произвести благоприятное впечатление.
Роберта Джар даже не улыбнулась, однако в глазах появилась некоторая заинтересованность.
— Это приносит пользу? — спросила она.
— Только когда проявляется связь с фильмами.
— И как часто такое случается?
— Здесь как в лотерее, — ответил я. — Девяносто девять процентов ничего не дают. А потом происходит нечто, и вы получаете свою награду.
Я был сбит с толку тем обстоятельством, что с первой же минуты почувствовал симпатию к Роберте Джар. Меня поразил ее рост. Примерно шесть футов два дюйма. Однако она не выказывает никакого смущения по этому поводу и не сутулится подобно многим высоким и крупным женщинам. Я испытал чувство благоговения. «Величава словно пирамида», — крутилось у меня в голове.
Я напомнил Роберте, что приглашаю обоих выпить со мной. Вечерами я был абсолютно свободен с тех пор, как расстался с Гией Моселли. И вот теперь меня не покидала мысль о том, что нам обязательно нужно выпить вина и поболтать о чем-нибудь возвышенном с повзрослевшим Призраком. Надо же с кем-то поддерживать контакты. Кресснер и его рослая спутница должны регулярно приходить ко мне в гости. Они поймут, что я одинок и страдаю от недостатка общения. Возможно, у Роберты есть симпатичная подруга, с которой она меня познакомит.
— Может быть, — сказала она, не проявив ни малейшего интереса к моему предложению. — Лучше вы сами приходите сегодня вечером. У нас будут гости.
— Вечеринка по случаю новоселья?
— На самом деле мы играем в одну игру. Вам она понравится.
— Типа «бутылочки»?
— Нет, все гораздо интереснее. Игра называется «Мафия». Обязательно приходите. Нам как раз нужен пятнадцатый игрок.
Для игры в бридж или званого ужина может не хватать шестого партнера, а вот Роберте Джар и Адаму Кресснеру недостает пятнадцатого. Надо же. Дело нешуточное.
— Как вы играете в эту «Мафию»?
— Трудно объяснить на словах, но правила усваиваются очень быстро.
Я явился с вином, все еще находясь под влиянием собственных представлений об общении с новыми соседями, однако там все пили пиво. Адам Кресснер проводил меня в гостиную, где только что был сделан ремонт — новый камин с мраморной облицовкой, заново оштукатуренный потолок, светлый полированный пол. Однако мебели пока не наблюдалось, стояли лишь серые металлические откидные стулья, какие можно видеть в церковных помещениях. В комнате расположились друзья Роберты и Адама, они потягивали пиво из бутылок и громко смеялись. Все были настолько увлечены общением между собой, что не обратили внимания на мое появление. Я посчитал гостей и понял, что являюсь пятнадцатым. Хозяйка возглавляла компанию, возвышаясь на своем стуле. Интересно, если она встанет, будет ли она выше ростом, чем Адам? Я ведь впервые вижу их вместе.
Адам как раз объяснял правила игры и при моем появлении прервался, чтобы уточнить детали. Оказалось, что я один из четырех человек, которые никогда не играли в «Мафию». Опытные игроки комментировали объяснения хозяина и давали разного рода указания.
— Я буду рассказчиком, — сообщил Адам. — То есть сам я не участвую, но в некотором смысле руковожу игрой.
— Мы хотим, чтобы ты играл! — крикнул один из присутствующих. — Пусть рассказывает кто-то другой. Мы уже опытные и знаем, что делать.
— Да нет же, вам нужен толковый строгий ведущий, — протестовал Адам. — Вы непослушные ребята и постоянно нарушаете правила.
Мне показалось, что я услышал в его голосе нотки неоспоримого превосходства над несчастным человечеством, свойственные настоящему Призраку.
Согласно правилам игры в «Мафию», группа из четырнадцати человек формировала «деревню». Однако лишь трое игроков являлись членами «мафии»: они только притворялись настоящими крестьянами, а на деле намеревались уничтожить всех поселян. Роли распределялись посредством заранее приготовленных карт — черных для деревенских и красных для членов мафии. Игра развивалась по определенным циклам «дня» и «ночи». Ночью мы закрывали глаза и опускали головы, изображая сельских жителей, погруженных в сон. Адам объяснил, что не спят только трое мафиози. Они не смыкают глаз, обмениваясь взглядами, и намечают следующую жертву среди обитателей деревни. Ведущий сообщает обреченному о его участи утром, и тот выбывает из игры.
