Эдвард Ли - Роголом
- Ты трижды лузер, Арианна, - напомнил ей сержант. - Три привода, и тебе кранты. Никакого больше испытательного срока, никакого снисхождения на суде из-за твоего прошлого. Тебе светит тридцать месяцев. Никакого УДО на поруки, или за хорошее поведение. Окружная тюрьма, дорогуша. Это не колония для малолеток, и не курорт.
Арианна уронила осунувшееся лицо на колени. Слезы закапали на пол.
- Я не знаю, что со мной такое, - всхлипнула она. - Я не могу остановиться, просто не могу...
Последовавшая тишина душила ее. Она подумала, что такая же тишина в зарытом в землю гробу. Это, то, что ей нужно. Умереть, и быть похороненной.
- Знаешь, - заметил пухлый сержант, - А я помню тебя. Я был на службе всего три года, когда ты закончила де-сметскую старшую школу. Ты была в числе лучших учеников, дорогуша. Верхняя строчка почетного списка, отличница, королева выпускного бала, предложения о стипендии из Гарварда, Калифорнийского университета и Джорджтауна. - В его голосе появились злобные нотки. - У тебя было все. У тебя было то, чего не имел никто в этом сраном городишке. И посмотри, что ты сделала.
Убей меня, просто убей меня, - мысленно попросила она. Смерть казалась менее жестоким вариантом, чем такая жизнь. Однако выхода не было. Она не могла остановиться.
- Что случилось? - спросил сержант. - Что превратило тебя в метамфетаминовую шлюху?
Дин, - подумала она. Это все из-за Дина.
- Не знаю, смогу ли я завязать, - прохрипела она себе в колени. - Не думаю, что у меня получится.
- Послушай.
Казалось, будто ее позвоночник превратился в скрипучую половицу, когда она выпрямилась, моргнула и посмотрела на дежурного сержанта. Его толстые пальцы развернули протокол задержания, чтобы она смогла прочитать.
Он еще не заполнил его.
- Еще один шанс, - сказал коп.
Затем он бросил поверх пустого протокола пластиковый пакет с кристалликами метамфетамина.
- Спасибо вам, - сказала она.
- Но ничего не бывает просто так, понимаешь? - Он встал и спустил с себя накрахмаленные полицейские штаны. - Ты же знаешь правила игры, верно?
Кивая, она поднялась на ноги, обошла вокруг стола и опустилась на колени. Его маленький член походил на чей-то нос, торчащий из гнезда. Но затем коп повернулся, наклонился, и раздвинул себе ягодицы.
- Сперва вылижи мне "очко", окей?
- Конечно, - сказала Арианна и стала медленно скользить опытным языком по волосатой расщелине, пока тот не нашел морщинистое отверстие. Она раздвинула ягодицы еще шире и принялась лизать.
***
Пока Арианна выполняла неприличное задание по вылизыванию грязной полицейской задницы, ощущая при этом привкус испорченного бургера и пончиков с виноградным джемом, в нескольких милях от нее, во тьме двигалась сгорбленная тень. И ярость ее была неописуемой и непостижимой, с налетом ужаса и древнего богохульства.
Ветерок, ласкавший ее бесплотное лицо, шелестел, словно шепот призраков.
Мир стал еще хуже - она поняла это после столь долгого спокойного сна. Такого она и представить себе не могла...
Она была прекрасна в своем коконе из тьмы. Она была создана из тьмы. Тьма текла по ее призрачным венам. Тьмой были наполнены ее глазницы.
А когда она думала о том, что сделает - и что уже сделала - тьма сукровицей сочилась из темных недр ее безбожной вагины.
Ветерок в ночном воздухе продолжал доносить вздохи. Послания из ее мира? Вибрации наблюдателей за мертвыми?
Ее имя было Пасифая, Матерь-Блудница.
Красивые, голые ноги были лишь темным туманом, вагина - ночной улыбкой. В момент возбуждение из эбеновой груди проливалось черное молоко.
В забрызганной навозом пыли лежал часовой, его странный наряд был стянут с него. Когда его славный член проник в ее давно мертвые чресла, она высосала ему глаза, проглотила их, словно сладкие дольки белого шоколада. Он все еще подрагивал, был еще жив, когда она высосала из него сперму, а затем - его роскошные яйца. Позже, насытившись, она прижалась своими призрачными губами к его пустой глазнице и высосала мозг.
Набив мясом себе утробу, она стала более реальной.
Скоро она станет такой реальной, что сможет позвать...
Она отвечала жестокостью на жестокость. И так было всегда.
Пасифая последний раз окинула бездонным взглядом труп часового. Вид распростертого и разоренного трупа заставил ее поежиться. Зыбкой рукой она коснулась своего клитора - маленького уголька. И почувствовала, как увеличивается плотность, а дым превращается в слизь. Чем эта слизь станет завтра? Студнем? А послезавтра?
Затем она сможет призвать своего сына. И он придет через тот же порог ужаса, через который пришла она сама.
Оставив труп, Пасифая неспешно двинулась сквозь ночь. Призрачные ноги изящно ступали между жутких россыпей рогов. Рогов, которые лежали в грязи, словно множество скрюченных зародышей, абортированных по воле какого-то жалкого смертного. Словно крошечные жизни, выбитые ногами, дубинками или вырезанные ножами из невинных утроб пьяными от вина афинскими солдатами.
Космические глаза Пасифаи кровоточили черными слезами.
Некоторые вещи, некоторые ужасы могли вернуть к жизни даже мертвых богов.
3
- Ты шутишь, да? - спросил Аякс.
Дин возился со своим палтусом с чипсами. - Думаю, это разумно. В конце концов, в кредитном союзе я зарабатываю всего двадцать пять штук в год, Дафна - в три раза больше. Она приносит в семью больше денег, поэтому вполне справедливо, что я занимаюсь домом. И думаю, я несколько небрежно относился к своим обязанностям. В доме было грязновато.
Аякс встретился с ним за обедом в "Рыбном баре Энтони", что на набережной. Он закрыл лицо рукой и покачал головой.
- И в какое время она приезжает домой?
- Где-то в час ночи, - ответил Дин.
- В час ночи, с рабочего совещания?
- Как я тебе уже говорил, у нее очень суматошный бизнес. Безостановочный режим.
- Да, ежеквартальные инвентаризации, - пробубнил Аякс. - До часу ночи. А теперь она улетела в Лас-Вегас? На рабочую конференцию?
Дин понимал, к чему клонит Аякс.
- Когда-нибудь слышал о лас-вегасовском конференц-центре, умник?
- Ага, и она оставила свое обручальное кольцо на раковине в ванной. - Аякс вгрызался в груду жареных моллюсков. - Когда ты уже поймешь, что два плюс два равняется супружеской неверности?
- Она мне не изменяет, - настойчиво произнес Дин. - А кольцо? - Он заметил его утром, после того, как отвез ее в аэропорт. - Объяснение простое. Ты снимаешь кольцо перед тем, как помыть руки, а затем забываешь надеть его.
