Чайна Мьевиль - Кракен
Билли безмолвствовал. Бэрон продолжал улыбаться.
— Можете не сомневаться, — добавил инспектор, — ничего подобного сейчас не происходит. Клянусь честью.
Он поднял руку — честное, мол, скаутское.
— Я и не думал… — выдавил из себя Билли.
— Теперь, уяснив это, — сказал Бэрон, — не полагаете ли вы, что можно пренебречь остальной частью сценария? Как насчет немного помочь? Великолепно, мистер Харроу. — Тонкий его голосок так и свистел. — Просто потрясающе. Давайте теперь разделаемся со всем этим.
Билли впервые оказался в комнате для допросов — точь-в-точь такой, как показывают по телику: маленькой, бежевой и без окон. За столом, в дальнем его конце, сидели женщина и еще один мужчина, высокий и сильный, лет сорока с небольшим: неприметный темный костюм, коротко подстриженные редеющие волосы. Он сжал тяжелые кулаки, спокойно разглядывая Билли.
В женщине Билли прежде всего отметил ее молодость. Если она и была старше двадцати, то ненамного. Именно она ненадолго появлялась вчера в музее. Голубую форму лондонской полиции женщина носила небрежнее, чем Билли считал допустимым, — как бы набросив и даже не застегнув. Чистая, но в складках, морщинах и затяжках. На самой женщине было больше косметики, чем он, опять-таки, считал позволительным, белокурые волосы были причесаны весьма затейливо и причудливо. Она походила на ученицу, которая подчиняется букве, но восстает против духа, против самой сути правил ношения школьной формы. На Билли она не взглянула даже мельком, и он не смог отчетливее разглядеть ее лицо.
— Ну ладно, — сказал Бэрон; мужчина за столом кивнул, молодая женщина-констебль откинулась к стене, возясь с мобильным телефоном. Бэрон указал на стул. — Чай? Кофе? Абсент? Шучу, конечно. Я бы предложил сигаретку, но в наши дни, сами понимаете.
— Да нет, все в порядке, — ответил Билли. — Я хотел бы просто…
— Конечно, конечно. Тогда приступим. — Бэрон уселся, вытащил из карманов клочки бумаги и стал их просматривать, что-то отыскивая. Их разрозненность выглядела нарочитой. — Расскажите о себе, мистер Харроу. Вы, я полагаю, куратор?
— Ну да.
— Что это подразумевает?
— Консервацию экземпляров, каталогизацию, все такое. — Билли вертел в руках свои очки, так что ему не приходилось ни с кем встречаться взглядом. Он пытался уяснить, в какую сторону смотрит женщина. — Консультации по экспозициям, поддержание материалов в хорошем состоянии.
— Всегда занимались этим?
— Довольно много лет.
— И… — Бэрон скосился на какую-то запись. — Именно вы препарировали спрута, так мне сообщили.
— Нет. Этим занимались мы все. Я… это была коллективная работа.
Второй мужчина подсел к Бэрону и стал молча разглядывать собственные руки. Молодая женщина вздохнула, ткнула пальцем в телефон — казалось, она играет в какую-то игру, — затем цокнула языком.
— Вы были в музее, да? — обратился к ней Билли; она окинула его беглым взглядом. — Это вы мне звонили? Вчера вечером?
Ее прическа в стиле Эми Уайнхаус была довольно приметной. Женщина ничего не сказала.
— Вы… — Бэрон указал на Билли шариковой ручкой, продолжая перебирать бумажки, — чересчур скромны. Вы — специалист по спрутам.
— Не знаю, что вы имеете в виду. — Билли поерзал на стуле. — Что-то такое находит, знаете ли… Мы все над ним трудились. Всем миром. Я хочу сказать… — Он обозначил огромность спрута, распростерев руки.
— Ну же, ну, — сказал Бэрон. — Вы умеете с ними обходиться, не так ли? — Он посмотрел Билли в глаза. — Все так говорят.
— Не знаю. — Билли пожал плечами. — Цефалоподы мне нравятся.
— Вы чрезвычайно скромный молодой человек, — сказал Бэрон. — И вы никого не обманываете.
Каждый куратор работал с разными родами и видами. Но в Центре постоянно утверждали, что моллюски Билли суть нечто особенное. Ударение можно было делать на любом слове — что моллюски Билли, что моллюски Билли, но именно они годами сохранялись в первоначальном виде, принимали необычайно выразительные позы в формалине и долго в них оставались. Это была полная чепуха: вряд ли возможно законсервировать моллюска лучше, нежели геккона или домовую мышь. Но шутка не умирала, потому что в ней имелась доля истины. Правда, поначалу Билли оказался весьма косоруким. Он поразбивал немало мензурок, ванночек и фляг; не одно перенасыщенное раствором мертвое животное распласталось на полу лаборатории, прежде чем Билли внезапно приобрел нужное умение.
— Какое это имеет отношение к чему-либо еще? — сказал Билли.
— Это имеет отношение к вопросу «зачем», — сказал Бэрон. — И вот какое. Понимаете, мы вызвали вас сюда по двум причинам, мистер Харроу. Первая состоит в том, что именно вы обнаружили отсутствие гигантского спрута. Вторая же несколько более специфична. И вы об этом упоминали. Знаете, должен сказать вам, что никогда не сталкивался с чем-то подобным. То есть мне, конечно, доводилось слышать о краже лошадей. И собак — неоднократно. Кошек — один-два раза. Но… — Он усмехнулся и покачал головой. — Вашим охранникам придется ответить на множество вопросов, не так ли? Думаю, прямо сейчас, когда их допрашивают, они посыпают главу пеплом, и все такое.
— Это вы про Дейна и остальных? Не знаю. Наверное.
— Я не имел в виду конкретно Дейна. Интересно, что вы упоминаете его первым. Я про охранников вообще. Хотя, конечно же, Дейн Парнелл и его коллеги должны чувствовать себя довольно глупо. Но о них позже. Узнаете это?
Бэрон протянул через стол листок из блокнота с чем-то, отдаленно напоминающим звездочку. Возможно, солнце с лучами. Две стрелки были длиннее остальных и заканчивались завитками.
— Да, — сказал Билли. — Это я нарисовал. Такая штуковина была на том типе, когда я вел экскурсию. Я нарисовал ее для парня, который меня допрашивал.
— Вы знаете, что это такое, мистер Харроу? Могу я называть вас Билли? Знаете?
— Откуда мне знать? Но тип с этой штукой все время был возле меня. У него не было времени отлучиться и учудить что-нибудь этакое. Я бы заметил…
— Вы видели такое раньше? — в первый раз подал голос другой мужчина. Он стискивал руки, словно стараясь удержаться от чего-то. Его речь не несла ни классовой, ни региональной окраски — чересчур нейтральное произношение, явно выработанное специально. — Это не будит в вас никаких воспоминаний? Куби Дерри? Морри?
Билли помедлил.
— Прошу прощения, — сказал он. — Нельзя ли мне хотя бы… Кто вы такой?
Бэрон покачал головой. Здоровяк ничуть не изменился в лице, разве что медленно моргнул. Женщина оторвала наконец взгляд от телефона и тихонько цыкнула зубом.
