Сергей Дубянский - Госпожа Клио. Восход
Синатхор наконец сошел на берег. Он даже не оглянулся на корабль, на измученных гребцов, с трудом выползавших следом, а сразу направился в город. Конечно, чиновнику такого ранга не пристало перемещаться пешком, но он ведь не афишировал, ни своего отъезда, ни прибытия.
– Идем, – сказал Виталий, – узнаем, что будет дальше.
В спальне Анхесенамон не оказалось, а как искать ее среди анфилад залов и комнат, ни Виталий, ни Кристина не знали. Они зависли над дворцовым входом, где несколько суровых воинов преградили дорогу трем мужчинам в белых одеждах, но без ярких дорогих поясов. Видимо, их общественное положение не позволяло запросто проникнуть во дворец, и они ждали, то ли сопровождающего, то ли возможности передать прошение. Скорее, второе, так как в руках самого высокого Виталий заметил свиток. На Синатхора они почему-то не обратили внимания, зато стража немедленно расступилась, освобождая проход.
– Надо, чтоб нас не заметили, а то внутри, небось, темнее, чем здесь, – предупредил Виталий.
– Да пусть смотрят, – Кристина засмеялась, – будет лишнее доказательство существования Атона, и пусть они все задавятся со своими Осирисами и Амонами.
Широкий коридор с темно-красными колоннами, которые наверху расцветали цветами лотоса, вел вглубь дворца. У каждой колонны стоял человек в короткой белой юбке с факелом в руке. Блики создавали иллюзию раскачивающегося пространства и это позволило «двум светилам» плыть по нему незамеченными.
Высокий зал, в который они попали, оказался не просто светлым – у него вообще отсутствовала одна стена, а за колоннами, являясь продолжением помещения, находился сад с бассейном, стилизованным под озеро. В нем плавали утки, совсем как нарисованные на стене в спальне Анхесенамон. Сама царица в золотой короне в виде коршуна, как боевой шлем, оставлявшей открытым лишь лицо, восседала на троне из черного дерева, инкрустированного золотыми пластинами. Полупрозрачное платье имело асимметричный вырез, оставлявший открытым правое плечо. Тонкие руки в изобилии украшали золотые браслеты, а на шее, вишенками, алели крупные бусы. Густо подведенные зеленью глаза казались огромными и смотрели с печальным снисхождением.
– Какая она все-таки красивая, – вздохнула Кристина.
– Дурочка, ты на себя посмотри. Ты ничуть не хуже, – господин Виталий улыбнулся.
– Ну, уж вы скажете…
– Честно. Вы даже чем-то похожи.
Кристина, конечно, не поверила комплименту, однако ей сделалось не только по-женски приятно, но и возникла, то ли предательская, то ли спасительная мысль: …А вдруг дело не только в возвращении домой? Вдруг он, правда, открыл во мне что-то, чего не замечал раньше? Блин, конечно открыл – раньше-то он не видел меня голой… а теперь видел, и что будет потом, когда мы вернемся? В кино, между прочим, из романов шефов с секретаршами никогда не получается ничего хорошего… Эк, я махнула! Тут надо еще выбраться отсюда…
Рядом с троном, в креслах попроще, сидели несколько важных мужчин и женщин; остальные расположились на соломенных циновках. Одежды на всех были ослепительно белые, и лишь гирлянды цветов, украшавшие головы всех без исключения гостей, отличали картинку от мистического сборища привидений. Вдоль стен стояли низкие столики, на которых Кристина увидела куски запеченного мяса, изжаренные целиком птичьи тушки, рыбины, завернутые в огромные зеленые листья.
– Мелкие у них куры. Сразу видно, что бройлеров тогда не было, – заметила Кристина, стараясь спрятаться от предыдущих мыслей – они могли увести ее в такую трясину, что потом будет очень трудно выбираться.
– Это не куры. Я читал, что кур египтяне не знали – только голуби и всякие водоплавающие, – прошептал Виталий.
– Если голуби, то да….
Отдельно лежали такие знакомые гранаты, финики, виноград и даже яблоки, огромные и красные. Тут же стояли кувшины, видимо, с вином, так как в движениях кое-кого из гостей уже чувствовалась явная неуверенность. Особенно это касалось толстой некрасивой женщины, которая без поддержки сидящего рядом мужчины давно б разлеглась на своей циновке. В данный момент она являлась главным объектом внимания и все, включая Анхесенамон, улыбались, глядя на нее.
За тем, чтоб ни еда, ни питье не кончалось, следили несколько девушек с очень смуглой кожей; вся их одежда состояла из узких повязок, едва прикрывавших ягодицы.
– У тебя случайно нет такой юбки? – Виталий улыбнулся, указывая на них пальцем, – в офисе ты б классно смотрелась.
– Я ж не рабыня, – Кристина сделала обиженное лицо, хотя подумала: … Если ему нравится, могу и такую надеть… нет, это если у нас получится что-то серьезное в той, другой жизни…
Вошли две девушки с непонятными музыкальными инструментами, издававшими не слишком мелодичные, дребезжащие звуки, а следом за ними появился Синатхор. Улыбка, блуждавшая по лицу царицы, в процессе наблюдения за пьяной подданной, мгновенно исчезла, но придворный этикет не позволял тут же вскочить ему навстречу.
– Да пребудет в твоем сердце милость Амона, – Синатхор, склонился перед царицей, – пусть дарует он тебе жизнь полную веселья и всяческих почестей. Пусть всегда на твоем столе будут разделанные быки и распечатанные кувшины с вином. Пусть музыка и пение услаждают твой слух, а хранитель благовоний распространяет над тобой аромат душистых смол и рабыни приносят тебе гирлянды цветов…
– Да будешь и ты жив, здоров и силен, чтоб я всегда могла видеть тебя в благополучии, – Анхесенамон еле заметно кивнула, исполняя положенный ритуал приветствия, но ее напряженный взгляд тщетно пытался прочитать на лице гостя его настроение.
Моментально появилось еще одно кресло, правда, поставили его слишком далеко от трона. Жестом поприветствовав остальных, Синатхор занял приготовленное ему место, осушил чашу с вином и принялся за еду, ломая руками хребет большой рыбины. Девушки-музыканты тренькали некое подобие мелодии, но, похоже, гостей уже не интересовали развлечения. Взгляды тех, кто еще оставался трезв, метались от царицы к Синатхору, пытаясь угадать ожидавшие страну и их самих, перемены.
– Похоже, здесь все обо всем знают, – заметила Кристина.
– А как ты хотела? Двор – это рассадник сплетен. Я не удивлюсь, если у стен спальни нашей красавицы есть глаза и уши.
Музыкантш сменили танцовщицы, потом поэт прочитал хвалебный стих богу Амону, потом вновь появились музыканты.
– Культурная программа меня уже достала, – недовольно пробормотал Виталий. Для безопасности они давно вылетели из зала и висели над бассейном, наблюдая за происходящим в просвет между колоннами, – гляди, какие рыбы!..
