Евгений Кусков - Вымирание
Тот подчинился, хотя ему и пришлось приложить немало усилий, чтобы сделать плохо подчиняющимися ногами несколько шагов. К облегчению Анатолия у него в кабине действительно не оказалось оружия (видимо, Виталий ему не доверял, а, может, он просто не умел или боялся стрелять — в любом случае, снова привет фортуне).
Вячеслав тоже благоразумно не стал строить из себя героя и, осторожно поднявшись, в нерешительности замер.
Когда оба парня оказались рядом друг с другом, и Анатолию больше не нужно было рассеивать внимание между ними, он позволил себе сделать первый полноценный выдох.
— Зачем Вы это сделали? — спросил дрожащим голосом Вячеслав.
— Не люблю, когда мной командуют, — ответил Проценко, держа их на прицеле.
— Нас и так мало осталось! — выпалил молодой человек. — А мы убиваем друг друга!
— Поправочка — мало осталось не «нас», а «вас», — сказал Анатолий. — Мне компания не нужна.
— Да Вы сумасшедший!
— Пожалуй, — кивнул Проценко. — Впрочем, против вас двоих я ничего не имею, поэтому намерен вас отпустить. С одним условием.
Анатолий ещё раз глубоко вдохнул, отметив, что его рука с пистолетом немного, самую малость, подрагивает, и прибавил:
— Вы оба должны забыть не только об этом месте, но и моём существовании вообще. Это ведь не трудно, правда?
— Вы не выживете один, — произнёс Вячеслав.
— Возможно, — ответил мужчина. — Однако это моя проблема — и ничья больше. Итак, я могу рассчитывать на ваше понимание, ребятки?
Молчаливый парень с надеждой посмотрел на товарища.
— Да, — почти без раздумий согласился Вячеслав.
Анатолию показалось, что им владеет страх и желание выбраться из передряги живым, а вовсе не горечь об убитом товарище.
— Надеюсь, что так, — сказал он. — Потому что если нет, то я пристрелю и вас, и любого, кто будет с вами, без малейшего сомнения. ЛЮБОГО, так что бабьём прикрываться тем паче не советую. Это понятно?
Парень кивнул.
— Теперь, — удовлетворённый произведённым эффектом, продолжил Проценко, — раз уж вы снесли мои ворота, придётся оставить этот пожарный грузовик здесь. Какая-никакая, а «заглушка». Не волнуйтесь, я дам вам машину. У меня их тут хватает. Идите в здание.
Он для наглядности указал стволом пистолета на автосервис. Молодые люди подчинились. Когда они оказались в гаражном боксе и увидели труп Виталия, то в нерешительности остановились.
— Смелее, он уже безвреден, — мужчина подвёл их к синему «Москвичу-408», в исправности которого не сомневался. — Этот подойдёт?
— Думаю, да… — ответил Вячеслав, стараясь не смотреть на тело.
— Вроде бы ваше фееричное появление не привлекло внимание «зомби», — сказал Анатолий. — Я уж не говорю про нашу небольшую ссору. И всё же ворота открывайте сами.
Молчаливый молодой человек забрался за руль, а Вячеслав не без опаски выполнил указание мужчины. К счастью, снаружи на стоянке врагов не было. Когда парень вернулся к машине и уже собирался садиться в неё, Проценко остановил его:
— Погоди.
— Что?
— Возьми пару, — Анатолий указал на коробки, стоящие неподалёку. — Это тушёнка.
Вячеслав удивлённо посмотрел на него, а потом неуверенно шагнул к запасам.
— Смелее, — подбодрил его мужчина.
Молодой человек перетащил две коробки на заднее сиденье «Москвича» и, открыв переднюю пассажирскую дверь, повернулся к Проценко:
— Спасибо Вам.
Двигатель завёлся с пол-оборота, и автомобиль спешно покинул автосервис.
— Не за что, приятель, — ответил Анатолий, запирая ворота и думая о том, за что именно поблагодарил его Вячеслав.
День восьмой
За окном бушевала метель. Остервенелые порывы ветра яростно атаковали стекло, размётывая по нему сонм снежинок и сразу унося их прочь. Рама потрескивала, сдерживая напор стихии. В такие моменты заунывный вой вьюги срывался на рёв и всё здание, казалось, вздрагивало от страха быть сломленным.
Татьяна выкарабкивалась из удушающих объятий сна с мучительной медлительностью. А хотелось бежать, стремительно, чтобы вырваться из кошмара, в котором её преследовали полчища людей с серой кожей, тянущих к ней испачканные в слизи руки. Реальность проникала в сновидение постепенно, сначала став его частью и одарив монстров заунывным стоном вьюги, а потом вытеснив жуткие картины. Женщина ещё несколько минут балансировала на грани, едва не падая обратно в тёмный бездонный колодец беспамятства.
Наконец, она открыла глаза, ровным счётом ничего не увидев. Попробовала пошевелиться — удалось, хотя движения ограничивали оковы слабости. Потерев веки ещё не очень хорошо подчиняющейся рукой, Татьяна вспомнила, что произошло на дороге, но не могла определить, когда реальность сменилась воображением. Был ли вертолёт на самом деле? И падала ли она… о боже!
Женщина лихорадочно ощупала голову. Затылок отозвался приглушённой, как гром уходящей бури, болью; заявила о себе и ушибленная о подножку грузовика нога.
«Значит, всё-таки не сон? — подумала Татьяна. — А где я вообще нахожусь?»
Она приподнялась на локте (мышцы неуверенной дрожью предупредили о своей ненадёжности) и увидела полоску света, пробивающуюся из-под двери.
Электрического света!
Женщина и не подозревала, как сильно всего за несколько дней успела отвыкнуть от самых обыденных вещей. Не знала она и о том, сколько времени прошло с момента, когда её подобрал вертолёт. Её и…
«Ксения!»
Не обращая внимания на протесты тела, Татьяна встала с постели и направилась к двери. Её глаза немного приспособились к темноте, и она уже могла видеть контуры предметов. В этом помещении находилось ещё несколько кроватей, как в палате, но смущал мягкий ковёр на полу и отсутствие типичного больничного запаха.
Добравшись до выхода, женщина нащупала ручку и навалилась на дверь, которая поддалась на удивление легко. Едва не упав, Татьяна шагнула в коридор, щурясь от света, хотя он был вовсе не яркий: горела лишь лампа на столе у противоположной стены, светильники же на потолке бездействовали.
— О, Вы пришли в себя! — удивлённо произнесла, вставая дежурная медсестра.
— Что это за место? Где я? Где Ксения? — засыпала её вопросами Татьяна.
— Погодите, я сейчас позову Вашего врача, — девушка взяла трубку телефона и нажала на одну из цифровых клавиш.
— А Вы не можете ответить?! — выпалила женщина и посмотрела по сторонам.
От двери её палаты коридор уходил вправо и влево, и оба его конца скрывались в темноте. В противоположной стене имелись расположенные через равномерные промежутки окна, за которыми ничего не было видно.
