Лорел Гамильтон - Жертва всесожжения
– Вам полагаются чаевые, подождите, я сумочку возьму.
Человек стрельнул глазами по кухне, увидел, что Джемиль заходит от него слева, а Луи справа. Я шагнула в сторону, стараясь не находиться прямо перед ним. Он повернул за мной коробку и руку на коробке.
Джемиль оказался в выгодной позиции.
– Джемиль? – спросила я.
– Да, – ответил он, и этого было достаточно.
– Чаевые мне не нужны, – сказал человек, – но я опаздываю. Вы не могли бы расписаться и меня отпустить?
– Конечно, – ответила я.
Джемиль просек ситуацию, но Зейн все еще не мог сообразить. Ронни была у меня где-то за спиной, и я не решалась оглянуться, но я отодвинулась чуть в сторону, и человек сопроводил меня рукой, которой я не видела, но, как подтвердил Джемиль, в ней был пистолет.
Я почти поравнялась с Луи. Он остановился, ожидая, чтобы я к нему подошла. Тоже понял. Отлично, а что дальше?
За меня решила Ронни.
– Брось пистолет, или застрелю.
Ее голос звучал уверенно, твердо. Я успела глянуть на нее. Она стояла, расставив ноги, двуручной хваткой держа браунинг, направленный на человека в дверях.
– Анита! – крикнул Джемиль.
Я повернулась и прицелилась одним движением. Человек уже поднимал руку и коробку. Мелькнул ствол. На Ронни он не обращал внимания, целясь в меня. Стреляй он от бедра, у него было бы время на один выстрел, но он попытался принять более выгодную стойку, и это решило дело.
Зейн наконец среагировал – как раз тогда, когда ему на самом деле надо было убраться с дороги. Лишнее доказательство, что сверхъестественной скорости и силы недостаточно. Надо еще знать, что с ними делать. Зейн ударил по коробке, и первый выстрел посыльного ушел в пол.
Первый выстрел Ронни пришелся в косяк двери. Зейн загораживал мне линию прицела. Я видела, как поднялся ствол, на этот раз в сторону Ронни.
Зейн попытался схватить пистолет, и тот выстрелил еще два раза. Тело Зейна дернулось, медленно падая на пол. Я уже навела ствол, и когда тело Зейна ушло с линии прицела, была готова. Второй выстрел Ронни попал человеку в плечо, толкнув назад. Он выстрелил в меня и рухнул в дверях. Его пуля прошла мимо, а моя – нет.
У человека на груди расплылось красное пятно. Он глядел на меня вытаращенными и почти озадаченными глазами, будто не понимая, что с ним произошло. И даже когда смерть коснулась его глаз, он еще поднимал пистолет, пытаясь сделать последний выстрел.
Два выстрела загремели гулким эхом. Я попала ему в грудь, Ронни снесла ему череп. Так бывает, если глейзеровские бронебойные попадают в незащищенное тело.
Я подошла к лежащему, держа его под прицелом и готовая еще раз выстрелить, но все было кончено. Грудь человека превратилась в кровавое месиво, а голову будто кто-то хотел скальпировать, но перестарался. По ступеням крыльца разливались жидкости погуще крови.
Подошла Ронни, тоже держа его под прицелом. Глянув один раз, она вышла наружу, шатаясь, почти споткнувшись о ноги мертвеца. Потом свалилась в траву, рыгая и плача.
Зейн лежал неподвижно, из него текла кровь. Луи проверил его пульс.
– Он умирает. – Луи, вытирая кровь с футболки, пошел заняться Ронни.
Я глядела на бледную грудь Зейна. Одна пуля попала ему в нижние отделы легких. Из раны поднимались красные пузыри, и раздавался тот страшный звук, который издают засасывающие воздух раны груди. Этот звук лучше любого доктора и фельдшера говорит, что раненый мертв. Вопрос лишь в том, когда он перестанет дышать.
33
Мы вызвали «скорую», и оказалось, что прямо сейчас она приехать не может. Слишком много несчастных случаев. Луи пришлось вырвать у меня трубку и извиниться перед ни в чем не повинной девушкой-оператором.
Черри побежала на кухню. Слышалось, как она хлопает дверцами шкафов и ящиками.
Я застала Черри с очередным выдернутым ящиком. Она повернулась ко мне с дикими глазами:
– Пластиковый пакет, клейкую ленту и ножницы!
Я не стала задавать глупых вопросов, а открыла ящичек рядом с плитой и протянула ей ножницы и ленту. Пластиковые пакеты – одна из немногих вещей, которые можно найти у меня в буфете.
Черри вырвала их у меня из рук и бросилась в гостиную. Я понятия не имела, что она задумала, но ее учили медицине, а меня нет. Если это даст Зейну несколько лишних минут, я – «за». «Скорая» в конце концов приедет, фокус в том, чтобы не дать Зейну умереть раньше.
Насколько я могла понять, Черри ножницами не воспользовалась, а примотала пакет лентой к груди Зейна, оставив только один угол свободным. Это было явно сделано намеренно, но я не могла не спросить:
– А почему этот угол не приклеен?
Она ответила, не отрывая глаз от пациента:
– Этот угол позволит ему дышать. Когда он вдыхает, пакет спадается и закрывает рану. Называется «щадящая повязка».
Говорила она будто лекцию читала. Я уже не в первый раз подумала, какова Черри за пределами мира монстров. Будто две разные личности. Никогда ни в ком я не видела столь четко разделенные поровну половины – монстра и человека.
– И он так продержится, пока не приедет «скорая»? – спросила я.
Черри впервые посмотрела на меня, и глаза ее были серьезны.
– Очень надеюсь.
Я кивнула. Такого я сделать не смогла бы. Проделывать в людях дырки – это я умею, но не сохранять им жизнь.
Ричард принес одеяло и накрыл Зейну ноги, а вторую половину одеяла Черри устроила вокруг раны как считала нужным.
На Ричарде не было одежды, кроме полотенца вокруг бедер. На загорелой коже блестели капли воды – она еще не успела высохнуть. Полотенце натянулось гладкой линией, когда Ричард наклонился к Зейну. Густые волосы падали тяжелыми прядями, и струйки воды стекали от них по спине.
Он выпрямился, и в разрезе полотенца мелькнул приличный кусок ляжки.
– У меня есть полотенца и побольше, – сказала я.
Он повернулся, скривившись:
– Я слышал стрельбу. Размер полотенца меня в тот момент не волновал.
– Прости, ты прав, – кивнула я. Моя злость на Ричарда убывала прямо пропорционально отсутствию на нем одежды. Если он действительно хочет выиграть эту войну, ему достаточно только раздеться – и я тут же выброшу белый флаг и зааплодирую. Стыдно, но правда.
Ричард провел рукой по волосам, убирая их с лица и выжимая воду. Это движение невероятно выгодно подчеркнуло красоту его груди и плеч. Он чуть прогнулся в пояснице, все тело вытянулось гладкой мускулистой линией. Я знала, что он нарочно демонстрирует свое тело. Мне всегда казалось, что он не сознает, какое действие это тело производит на меня, но сейчас я поняла, что он знает. Глядя в его сердитые глаза, я понимала, что он это делает нарочно. Смотри, что ты упустила, что ты потеряла. Если бы я упустила только тело, то не было бы так больно.
