Данил Корецкий - По понятиям Лютого
Квентин, который держался с левой стороны носилок, даже не высказал удивления: он знал, что Модус неожиданно меняет решения и никогда их не объясняет.
Той ночью в «Слоновьем бивне» случился пожар, в котором погибли все посетители, включая нескольких солдат и случайных прохожих, которые пытались потушить огонь. А в таверне Сахиба сидели набитые золотом и серебром мавританские купцы, которые прибыли в город этим вечером. Модусу везло как никогда, и он обчистил их вчистую. Под конец игры один из игроков, совсем отчаявшись, поставил на кон драгоценный алмаз размером с голубиное яйцо – видимо, последнее, что у него было. Остальные купцы необычайно всполошились, долго кричали, отговаривая его от этого шага, но тот стоял на своем.
– Ставлю против всех твоих денег! – Полубезумные глаза мавританца сверлили более удачливого партнера.
Камень в перстне испустил красно-зеленый луч, которые испускают только хорошо ограненные бриллианты. Это, несомненно, было согласием.
Ободренный Модус кивнул:
– Я согласен.
Со стуком упали кости, и в следующую минуту бриллиант перекочевал в туго набитый кошель Модуса… Впрочем, так случалось всегда, а дома содержимое кошеля перекладывалось в специально купленный деревянный сундук, обитый полосами железа и снабженный хитроумным замком. Сундук медленно, но верно наполнялся золотыми монетами и драгоценностями.
…Шли недели, шла игра, деньги текли к Модусу рекой. За свою удачливость и беспощадность к чужим кошелькам он получил прозвище Стервятник. За ним тщательно следили, а выброшенные им кости многократно проверяли, но напрасно – никаких признаков мошенничества обнаружить не удавалось. Он сам, напротив, никогда не проверял чужих костей, но даже «пироги с начинкой» не спасали его противников.
Модус стал приглашать нужных ему людей и устраивал оргии: толстый грек-повар готовил великолепные блюда, аромат цветочных клумб наполнял воздух, оркестр играл расслабляющие мелодии. Красивые девушки, в которых трудно было распознать куртизанок, ублажали важных гостей: начальника местной стражи Гиваргиса, старшего таможенника Атлея, пяток гражданских чиновников помельче и даже нескольких римских легионеров, среди которых были два центуриона. Так, незаметно, Модус вошел в круг известных в городе людей, вокруг которого сиял ореол любимца фортуны. Особенно они подружились с Атлеем. Это был крепкий худощавый мужчина с обветренным волевым лицом, лет тридцати двух, большой любитель охоты, вина и женщин. Не был он чужд и азартным играм.
Однажды, на охоте, заколов копьем косулю и напившись свежей крови, Атлей отозвал Модуса для доверительного разговора:
– Открылся большой игорный дом для избранных. Большая игра, большие люди. Но риск тоже большой. На самом деле я ведь точно не знаю, шулер ты или честный игрок, которому благоволит судьба. Если тебя поймают на мошенничестве, смерти не избежать. Но если хочешь рискнуть, я отведу тебя туда.
– Я играю честно, и все это знают, – с достоинством ответил Модус. – Потому что мою честность много раз проверяли. И я с удовольствием поиграю с избранными.
Новый алеаториум стоял на самом побережье, на фундаменте из искусственного камня. Напоминал он скорее богатую виллу, укрытую в густых зарослях рододендрона. Широкие ступени, статуи богов и богинь, небольшой портик с мраморными колоннами на входе, где гостей встречали разодетые в шелк рабы.
– Я первый. Вы пойдете за мной, – сказал Атлей.
Стражники у входа поклонились таможеннику и беспрепятственно пропустили Модуса с Квентином.
Внутри – просторный зал с глухими, без окон, стенами. Сотни масляных светильников и факелов – под потолком, на стенах, прямо на полу, в чашах с ароматизированной водой. По центру зала располагался небольшой бассейн с фонтаном, вокруг него расставлены специальные игровые столы с высокими бортиками. За столами, облокотившись на подушки, полулежали игроки, человек двадцать-двадцать пять, одетые по последней римской моде в величественные тоги и туники с золотым шитьем. Там раздавались стук костей, смех и негромкий, неторопливый говор. По периметру зала стояли скамьи, где сидела публика попроще – по-видимому, челядь, – а на помосте у бассейна восседали две голые, выкрашенные с ног до головы драгоценной пурпурной краской девицы, игравшие на цитрах. Атлей отошел поздороваться со знакомыми, а Модус и Квентин принялись рассматривать происходящее вокруг. Но новички не успели осмотреться, как к ним быстрым шагом направился высокий седой распорядитель в белой тоге.
– Вы никогда здесь прежде не были, молодые люди, ваши лица мне незнакомы. У вас есть при себе рекомендации?
– У меня три тысячи динариев! – сказал Модус, и Квентин многозначительно потряс тяжелым, глухо позвякивающим кожаным мешком.
– Это хорошо, – сухо проговорил распорядитель. – Только для посещения алеаториума нужны рекомендации от постоянных посетителей или личное поручительство кого-нибудь из них.
– Эй, Никодий! Перестань цепляться к людям! – подошел к ним Атлей, широко улыбаясь. – Моих рекомендаций, надеюсь, будет достаточно?
– Конечно. – Седовласый поклонился, приложив руку к груди, и мгновенно исчез.
– Эй, Атлей, то, что ты главный таможенный командир, не означает, что тебе позволено отбирать себе самых смазливых юношей! – крикнул из-за стола толстый как боров мужчина с огромной золотой фибулой на плече. – Может, кто-то из нас тоже желает познакомиться с ними поближе! Веди-ка их сюда!
За столами рассмеялись. Стук костей прекратился, и теперь множество глаз уставилось на вновь прибывших. Лицо Модуса вспыхнуло.
– Водят туда-сюда лошадей или ослов! – громко сказал он. – А кто обращается так с воинами, пусть думает не о «смазливых юношах», а о том, как сберечь свой собственный зад!
Кто-то хихикнул, но тут же оборвал смех. Цитра в руках одной из девиц издала тонкий неприятный звук и замолчала. В зале сразу стало тихо.
– Вот как? – Боров приподнялся, опершись на локоть, поправил на плече фибулу. – И это ты говоришь мне, Квинту Метеллусу?
«Так вот кто это такой, – подумал Модус. – Сам Квинт Метеллус, римский всадник, владелец «Победы» – того прекрасного корабля, который они видели в порту».
Со скамьи как по команде вскочили пятеро вооруженных римскими мечами телохранителей и окружили Модуса и Квентина.
– А ну-ка, сядьте на место! – оскалившись, крикнул Атлей. – Не забывайте, что вы не в Риме и не служите императору! И больше уважения к местной власти, Квинт Метеллус, а то я найду в трюмах «Победы» то, после чего тебе вряд ли удастся вернуться в Рим с почетом!
