Бадашвили Георгий - Спасение Души. Возвращение
То существо, что пробудилось во мне, не прекращало голодать ни на секунду. Оно сделало меня не таким, как они: более опасным, непредсказуемым, и жестоким. Но я служил им их целям и как ни странно, они закрывали на мою звероподобность глаза.
Они сделали меня своим клинком, своим оружием. Им нужны были такие как я, которые по локоть замарали бы за них руки в крови и опустились бы по пояс в дерьмо. Им всегда были нужны такие как я, а я всего лишь был их последней и удачной находкой.
Мне говорили, куда идти – и я шёл. Мне говорили, кого взять живым в плен – и я брал. Мне говорили кого, убить – и я убивал с огромным удовольствием. Это было самым прекрасным в моей новой профессии: убивать отморозков, убийц, отступников и чудовищ наподобие тех, которые забрали у меня всё дорогое. Но я не просто убивал их – я присваивал их эссенцию, высасывая её своими голыми ладонями и превращая в свою собственную жизненную субстанцию. После каждой трапезы моё чувство голода отступало, но ненадолго. Очень ненадолго.
Со временем я стал замечать, что мои коллеги становятся всё медленнее, тупее и слабее. Им было сложно поднимать свои арбалеты, кинжалы и мечи, а также пистолеты и мушкеты. У них отрасли длинные бороды, а их некогда яркие волосы стали безжизненными и седыми. Я же тем временем был полон сил как никогда ранее. Я был быстр как гепард, силён как бык, умён как лиса, а также голоден как волк. Всегда голоден.
Годы шли. Они даже перенесли столицу после войны из Генристауна в Норфолк. Под конец не осталось никого, кого бы я имел смелость называть другом. Все, кого я когда-либо знал, стали умирать один за другим. Да и если честно, я и не припоминаю, чтобы у меня и вовсе были друзья… хотя был один, который ближе всего приблизился к этому термину.
Мы знали друг друга как родные братья. Он пытался убить меня, а я его, и так было с первого до самого последнего дня. Со временем мы стали уважать друг друга. Он был похож на меня, и это меня интриговало. Мне было любопытно встретить такую же проклятую личность, как я. Порой я даже удивлялся, как Всевышний позволяет мне так безнаказанно разгуливать по Земле? Уж если кто и заслуживал своей участи, так это безусловно был я.
Его звали Абрахам Ван кто-то там… чёрт, я даже не помню его полного имени. Моя память остра, но детали такой давности она не хранит. Помню, он был охотником, вечным скитальцем. Насколько я знаю, он работал на Священную Церковь Имперо, хотя его настоящие мотивы были другими. Он что-то искал и, похоже, нашёл это во мне. Он захотел взять это у меня, вынуть, иссушить, как я иссушал до этого множество своих врагов, но я ему не позволил. Он вцепился в меня, а я в него. Мне ещё никто не ломал столько зубов. К счастью, как и всё остальное, они выросли заново.
Альба была уже не та. Уличные лампы сменились фонарями, повозки машинами, а судна – огромными теплоходами. Эта страна была некогда Империей с заглавной буквы, а теперь это страна либеральных ценностей и глупой бюрократии. Легион тоже подрастерял свой былой блеск.
С каждым годом мне доверяли всё меньше и меньше миссий. Было всё меньше фатальных исходов, и всё больше «компромиссов». То, что некогда было домом для таких затерянных и блуждающих как я, теперь стало приютом бесхребетным червям, со всеми их формальностями и любезностями. Меня тошнит лишь от одной мысли о этой величайшей трагедии и упадке.
Я решил уйти, пойти своей дорогой, туда где я был бы нужнее, чем в этом заповеднике для травоядных. Но от них никто никогда не уходил… Во всяком случае, это они так думали. Вспомнив, что у них все-таки есть хребты, они послали каких-то сопляков, нацепивших на себя красное. Трое на одного – у бедолаг не было и шанса. Не помню их лиц, помню лишь, что мне сказал один из них, перед тем как быть заколотым своим же ножом: «Сэр Тимоти, это огромная честь для нас». Какая же это честь – умереть от руки своего кумира?
Я купил себе место на старом угольщике и направился в Новый Мир. Говорят, там всё по-другому, как в древности. Нету жаждущих крови стран и их глупых войн. Люди живут в огромных общинах-городах, которых называют метрополиями. Хмм. Посмотрим, что это за Новый Мир.
К моему удивлению, на судне меня поджидал мой старый знакомый. Мы сцепились посередине океана и били друг друга, пока не исчерпали всю нашу силу. В схватке погиб почти весь экипаж. Никто на протяжении всей моей жизни не оказывал мне такого сопротивления. Этот Абрахам был настоящей занозой в заднице. Мы оба были знатоками земного оружия, однако я подкреплял свои способности своей вечно голодной натурой, своей эссенцией, а у Абрахама был целый арсенал неведомого мне хитроумного вооружения. Порой мне казалось, что его оружие само хочет меня убить.
Я знал, что битву не выиграть традиционным путём, поэтому я позволил ему проткнуть меня. Пока он вытаскивал нож у меня из горла, я пронзил его сердце. Рана от клинка так никогда и не зажила, и я до сих пор разговариваю с трудом. Упорный ублюдок даже после смерти заставляет меня страдать. Видимо, после всего что я наделал, я это заслужил.
Я закатал Абрахама в один из оторванных парусов и бережно опустил в воду, как и подобало такому грозному противнику. Остатки экипажа были в ступоре от увиденного. Моя схватка с Абрахамом была для таких простолюдинов прямой вырезкой из так называемых «священных книг» их вероисповеданий. Я пригрозил им, что освежую каждого из них, кто откажется управлять судном. Остаток путешествия до Нового Мира прошел без особых осложнений. Однако я не мог допустить, чтобы были выжившие свидетели всего того, что произошло: у меня было два выхода. Первый, убить всех бедолаг. Второй же… «Я оставлю в живых лишь одного, – обратился я ко всем выжившим. – Если до того момента, как мы причалим, на палубе будет стоять больше одного человека, я убью вас всех».
Они смотрели на меня со страхом в глазах. Для них я был самым воплощением зла. Так и есть. Однако я – необходимое зло, которое нужно человечеству для выживания. Я видел эту картину уже не один раз… Они падают на колени, грязная дождевая вода смывает с них чужую кровь, хватаются за мои ботинки: «Пощади! Умоляю! У меня жена и дети! Кто же их будет растить? Кормить? Я буду молчать, обещаю!» А затем слухи расползаются, как размножаются черви в навозе. Сначала идёт мольба, затем басни в тавернах, а затем паника, хаос и бессмысленная охота на ведьм… Я не могу допустить краха нашего и без того робкого общества. И хоть я и не хочу этого делать, но я вынужден, и я это сделаю безо всяких сожалений.
Я дал им около минуты, чтобы впитать всю истинность этой безысходной для них ситуации, медленно развернулся, зашёл в каюту, сел на стул и зажёг табак. Они не заставили себя долго ждать: звон сабель донёсся через пару мгновений. Затем последовали крики и стоны. Это длилось недолго. Мне оставалось лишь взглянуть на счастливчика-победителя.
