Джим Батчер - Барабаны зомби
— Гарри, — прошипел Томас. – Что, черт подери, ты делаешь?
— Спасаю нашу с тобой задницу, — буркнул я.
— Ты что, серьезно веришь, что он выполнит условия, а? – прошептал Томас.
— Выполнит, — сказал я убежденно. – Если он хочет выжить, у него нет иного выбора. Гривейн поставил все на то, чтобы обрести власть. Он не будет рисковать ею теперь, нарушая клятву.
— Блажен, кто верует.
— Даже если ему вздумается надуть нас, надо заставлять его говорить. Чем дольше мы протянем, тем больше шансов, что появятся копы. А тогда он уберется – это тоже слишком большой риск для него.
— Но если копы не появятся, а ты дашь ему то, чего он хочет, он же в чудовище превратится, — возразил Томас.
Я покачал головой.
— Может, и ничего. Мне его не побить. И Собирателя Трупов тоже. Дать ему больше шансов в игре – и как знать, может, им тогда будет не до меня.
Томас медленно выдохнул.
— Это чертовски рискованно.
— Ах, да, рискованно, — хмыкнул я. – Ты же не любишь рисковать, нет?
— Терпеть не могу хитрозадых, Гарри.
— Баттерс положился на меня, — буркнул я. – В настоящий момент я его последняя надежда. Или у тебя есть предложения лучше этого?
Томос поморщился и мотнул головой.
— Отлично, — окликнул нас из окна Гривейн. – Как мы будем действовать?
— Отзовите своих зомби, — сказал я. Говоря это, я взял ручку и листок бумаги, достал из кармана сложенный листок и переписал цифры. – Вы отойдете в сторону вместе с ними. Трупные Пятна с Баттерсом ждут у машины. Мы все садимся в нее и отъезжаем. Как только проеду несколько кварталов, я высаживаю Трупные Пятна с цифрами, невредимого.
— Договорились, — произнес Гривейн.
Мы подождали несколько секунд, потом Томас вдруг насторожился.
— Ты ничего не слышишь?
Я подошел к двери и Прислушался. Кто-то дышал – часто, тяжело. Баттерс. Ничего больше. Я мотнул головой и оглянулся на Томаса.
Он подошел к двери, не выпуская из руки сабли. Потом отворил дверь. Она здорово погнулась, так что ему пришлось тянуть, откинувшись всем телом, чтобы перекошенное полотно выскользнуло из рамы. На лестнице продолжали дергаться останки двух зомби, но больше никого я не увидел. Томас начал осторожно, оглядываясь по сторонам, подниматься по лестнице. Мой посох до сих пор лежал на полу у двери. Томас ногой толкнул его мне.
— Вроде бы чисто.
Я взял со стола обрез и поднял посох, удерживая их одной рукой. Мыш, прихрамывая, пристроился ко мне сбоку. Шерсть у него на загривке стояла дыбом, и из груди его вырывался с интервалом в пару секунд низкий, почти неслышный рык. Мы вышли и начали подниматься по лестнице.
На улице шел дождь, мелкий, но ровный. Было темно. Очень темно. Сколько хватало взгляда, я не видел ни одного горящего фонаря. Должно быть, с началом атаки Гривейн вырубил своей магией электричество во всем квартале. Сам-то я электричеством не пользуюсь, так что, сидя в подвале, не заметил этого.
Я испытал очень неприятное ощущение тонущего, у которого отняли даже соломину. Если свет не горел, а телефоны не работали, значит, возможно, никаких копов нам на помощь не спешит. Когда мои обереги начали грохотать и вообще нарушать тишину, телефоны уже молчали. А без фонарей более чем вероятно, никто и не заметил в темноте ничего особенного, а и дождь наверняка приглушил звуки. В подобных условиях люди обыкновенно предпочитают оставаться в уюте своих домов, а если кто и услышал чего-нибудь странного, не имея при этом возможности сообщить об этом в полицию, скорее всего, он остался дома и сделал вид, что происходящее его не касается.
Запчасти зомби усеяли верх лестницы, стоянку и маленький газон перед домом. Часть их казалась обгоревшей, часть на вид поплавилась как воск на летнем солнцепеке. На земле виднелось довольно много жирных черных пятен. Я затруднялся подсчитать, сколько зомби уничтожено – но вряд ли меньше, чем сколько я видел их в первые секунды нападения.
Однако у Гривейна их еще хватало. Дождь почти скрывал их из вида, но я все-таки мог разглядеть их, стоявших неподвижно вокруг дома. Десятки неподвижных фигур. Блин-тарарам. Если бы мы предприняли попытку прорваться к машине, мы бы и «мама» не успели сказать. Где-то позади продолжал равномерно ухать сабвуфер.
Возле Жучка стоял Трупные Пятна. На нем было то же пальто, та же широкополая шляпа, да и на морщинистом, покрытом пятнами лице его сохранялось все то же кислое выражение. Тонкие седые волосы шевелились с каждым слабейшим движением воздуха – за исключением нескольких мокрых прядей. Секунду-другую я смотрел на него. Роста дюйма на два или три выше среднего. Черты его казались мне знакомыми, я был в этом совершенно уверен, но никак не мог вспомнить, почему именно. Это раздражало меня засевшей занозой – чертовски раздражало – но мне некогда было разбираться с этим, роясь в памяти.
Баттерс лежал, съежившись, на мокром гравии у ног Трупных Пятен. Он дышал часто, хрипло, уставившись в темноту перед собой.
Трупные Пятна махнул рукой в сторону Баттерса. В ответ я поднял листок с цифрами, помахал им в воздухе и убрал обратно в карман.
— Положите его в машину, — приказал я Трупным Пятнам.
— Сам клади, — отозвался тот хриплым, пропитым голосом.
Мыш уставился на Трупные Пятна и зарычал чуть громче. Я тоже злобно прищурился, но сдержался.
— Томас, — бросил я.
Томас сунул саблю в ножны и, настороженно косясь на Трупные Пятна, поднял Баттерса как ребенка и понес его к машине. Мы с Мышом тем временем присматривали за Пятнами.
— Положи его назад, — скомандовал я.
Томас открыл дверцу и сунул Баттерса на задний диван. Коротышка привалился к стенке и застыл, съежившись. Возможно, в таком состоянии он уместился бы в пакет для покупок из супермаркета.
— Мыш, — произнес я. – В машину.
Мыш прыгнул в салон и устроился на диване рядом с Баттерсом, так и не сводя глаз с Трупных Пятен.
— Хорошо, — кивнул я, передавая обрез Томасу. – Дальнейший порядок действий. Томас, ты сядешь сзади. Пятна, вы сидите на стволе обреза. То есть, я имею в виду, Томас разрядит его вам в задницу, стоит вам выкинуть хоть какой-либо фортель.
Он смотрел на меня с непроницаемым лицом.
— Вы меня поняли.
Он кивнул, сощурив глаза.
— Повторите.
— Я тебя понял, — на этот раз в его хриплом голосе слышалась нескрываемая ненависть.
— Отлично, — сказал я. – Садитесь.
Трупные Пятна подошел к машине. Ему пришлось обойти меня, чтобы сесть в правую дверь, и когда нас разделяли один-два шага, он вдруг застыл. Он стоял так несколько секунд, разглядывая меня с ног до головы.
