Джим Батчер - Барабаны зомби
— Гм… — произнес Баттерс. – Гривейн ведь разгромил мою машину, чтобы я не мог уехать, помните? Что, если он проделал то же самое с вашей?
Секунду-другую я смотрел на Баттерса, стараясь не показать, как огорчила меня эта мысль.
— Баттерс, — вполголоса произнес Томас. – Если мы останемся здесь, мы погибнем.
— Но если он вывел машину из строя… — начал Баттерс.
— Мы умрем, — договорил за него Томас. – Но у нас нет выбора. Вывел он ее из строя или нет, наш единственный шанс остаться в живых – это прорваться к Жучку и надеяться, что он на ходу.
Коротышка побледнел еще сильнее, потом согнулся, прижимая руки к животу, подбежал к стене под одним из окон, и его вырвало. Спустя пару секунд он выпрямился и, дрожа, привалился к стене.
— Ненавижу это, — пробормотал он и вытер рот рукавом. – Ненавижу. Я хочу домой. Хочу проснуться.
— Возьмите себя в руки, Баттерс, — резко сказал я ему. – Нюни не помогут.
Он хохотнул – почти истерически.
— Что бы я ни сделал, Гарри, это вряд ли поможет.
— Баттерс, вам надо успокоиться.
— Успокоиться? – он вяло махнул рукой в сторону двери. – Они ведь убьют нас. Как Фила. Они нас убьют, и мы все умрем. Вы, я, Томас – все умрем.
На мгновение я забыл про свою больную ногу. Почти не хромая, пересек я комнату и схватил Баттерса за грудки. Я встряхнул его так, что ноги его оторвались на мгновение от пола.
— Послушайте меня, — рявкнул я. – Мы не умрем.
Баттерс посмотрел на меня затравленным взглядом.
— Не умрем?
— Нет. И знаете, почему?
Он мотнул головой.
— Потому, что Томас слишком красив, чтобы умирать. И потому, что я слишком упрям, чтобы умирать, — я встряхнул его еще сильнее. – А главное, потому, что завтра Октоберфест, Баттерс, а полька не умирает.
Он зажмурился.
— Полька не умирает! – заорал я ему. – А ну повторите!
Он поперхнулся.
— Полька не умирает?
— Повторите!
— П-п-полька не умирает, — пробормотал он, заикаясь.
Я слегка встряхнул его.
— Громче!
— Полька не умирает! – взвизгнул он.
— Вот теперь все получится! – крикнул я.
— Полька не умирает! – орал Баттерс.
— Ушам своим не верю, — заявил Томас.
Я предостерегающе покосился на брата и отпустил рубаху Баттерса.
— Приготовься открывать дверь, — скомандовал я.
Окно над головой у Баттерса разлетелось стеклянными брызгами. В нос ударил какой-то горячий, едкий запах. Я оступился, моя раненая нога подогнулась. И я упал.
Баттерс пронзительно завизжал.
Я поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как мертвые серые пальцы хватают коротышку за волосы. Они оторвали его от пола, а потом еще две мертвые руки перехватили его и выдернули через окно из комнаты. Все произошло так быстро, что я не успел опереться на здоровую ногу и встать, а Томас – выхватить саблю.
С улицы донесся полный животного ужаса визг – и тут же оборвался.
— Господи, — прошептал я. – Баттерс.
Глава двадцать третья
Мгновение я лежал и потрясенно смотрел на разбитое окно.
— Гарри, — произнес Томас чуть напряженно. – Надо уходить.
— Нет, — сказал я. – Я его не брошу.
— Он, возможно, уже мертв.
— Если и мертв, — возразил я, — от Гривейна это его не защитит. Я не брошу его там.
— У нас есть шанс выстоять в бою?
Я поморщился.
— Помоги мне встать.
Он помог. Я прохромал к окну.
— Гривейн! – крикнул я.
— Добрый вечер, — произнес Гривейн спокойным, вежливым тоном, составлявшим разительный контраст продолжавшимся ударам в дверь. – Мои комплименты вашим поставщикам. Эта ваша дверь воистину крепка.
— Я ценю неприкосновенность своего жилища, — откликнулся я. – Патологанатом жив?
— В моей практике этот термин несколько расплывчат, — заметил Гривейн. – Но на текущий момент он во вполне приличном состоянии.
У меня даже колени подогнулись немного от облегчения. Хорошо. Если Баттерс пока цел, мне нужно продолжать занимать Гривейна разговором. С момента начала атаки прошло чуть больше пяти минут. Даже если нехорошие парни перерезали телефонную линию всего дома, соседи не могли не услышать грохота и не увидеть светового шоу моих оберегов. Кто-нибудь да вызвал уже полицию. Если я смогу забалтывать Гривейна достаточно долго, те приедут, и я готов был биться об заклад, что Гривейн удерет, а не будет рисковать теперь, когда цель так близка.
— Он у вас. Я хочу его назад.
— Что до меня, — отозвался Гривейн, — я полагаю, он обнаружил информацию в теле контрабандиста.
— Да, — признал я.
— И полагаю, вам она тоже известна.
— Да.
Он задумчиво хмыкнул. Он стоял где-то совсем рядом с разбитым окном, хотя видеть я его не мог.
— Это ставит меня перед проблемой, — произнес Гривейн. – В мои намерения не входит делиться «Словом» с кем-либо. Боюсь, это ставит меня перед необходимостью заткнуть рот и вам.
— Я не самая серьезная из ваших проблем, — заверил я его. – Собиратель Трупов и Ли Хиан сегодня днем уже отобрали у меня информацию.
Последовало молчание, нарушаемое только монотонными ударами в дверь.
— Если это было бы так, — произнес, наконец, Гривейн, — вас бы уже не было в живых, чтобы рассказать об этом.
— Мне повезло, и я улизнул, — сказал я. – Хранитель Трупов очень переживает насчет этого Темносияния, которые вы, ребята, задумали.
Я услышал звук злобного плевка.
— Если то, что вы мне говорите, правда, — произнес Гривейн, — мне нет никакого смысла оставлять вас с патологоанатомом в живых.
— Это с какой стороны посмотреть, — возразил я. – Точно так же вы можете сказать, что вам нет никакого смысла убивать нас. Вчера вечером вы хотели предложить мне сделку. Вы все еще хотите говорить?
— Зачем? – искренне удивился он.
Послышался визг железа, подающегося под чрезмерной нагрузкой. Один из верхних углов двери погнулся, пропуская в комнату холодный ночной воздух.
— Быстрее, — прошипел Томас. – Надо что-то делать, и быстро.
— Верните мне Баттерса, — сказал я Гривейну. – А я дам вам информацию, которую мне удалось найти.
— Вы предлагаете мне ерунду, — хмыкнул Гривейн. – Он уже в моих руках. Я сам могу вытащить из него эту информацию.
Гривейн рявкнул что-то на незнакомом мне языке. Я услышал шарканье подошв, потом звук пощечины и приглушенный вскрик Баттерса.
— Это правда? – спросил у него Гривейн. – У вас имеется информация про «Слово».
