Марьяна Романова - Старое кладбище
– Вот. Теперь пути назад для тебя нет, – серьезно сказал он.
– В смысле? Я же могу и не выпить это? – осмелел Артем.
– Не советую, – усмехнулся шаман. – Потому что это не совсем напиток. Это дух. Я его породил, вытащил с того света, материализовал, специально для тебя. Он за тобой сюда пришел и без тебя обратно не удалится.
Артем пожал плечами. Ему было немного тревожно, но никогда в жизни он не признался бы, в том числе самому себе, что испытывает страх. С напускной бравадой он выпил зелье, предложенное шаманом, – это было непросто, напиток оказался горячим и острым, как будто бы перцу молотого в него накрошили. Горло огнем запылало, из глаз слезы брызнули, и, сделав последний глоток, Артем был вынужден даже на колени опуститься, откашливаясь. Стены дома плясали перед его глазами, а шаман вдруг показался великаном – исполином трехметровым, из-под самого потолка смотрящим.
– А теперь уходи, – сказал шаман. – Тебя ждет твое желанное путешествие. Только не жалуйся, сам виноват. И меня злым словом не поминай, я тебя отговорить пытался.
– Как это… Я думал, я могу тут остаться, – немного растерялся Артем. – Ночь же почти, электрички не ходят уже. Что я буду один в лесу делать?
Но шаман взял его за плечи и мягко выпроводил на порог – это было нетрудно, потому что парня пошатывало.
– Что делать, что делать… Со Смертью общаться, как и было заказано! – И захлопнул перед его носом дверь.
И Артем остался в лесу один. Нельзя сказать, чтобы он был сильно напуган. Хотя и разочарован немного. Проделать такой длинный путь, лелеять такие надежды, ехать с ощущением, что перед тобою сказка откроется, а в итоге попасть в халупу какого-то шарлатана, неизвестно чем опоившего. Да и зелье оказалось слабоватым – не чувствовал Артем ни опьянения, ни ватного наркотического морока. Какое-то время он еще потоптался на крыльце шамана, а потом – делать нечего – побрел обратно по уже знакомой ему лесной тропинке.
В лесу он, конечно, ночевать не собирался – решил быстро дойти до любой деревни и попроситься к кому-нибудь на ночлег. Он прекрасно помнил дорогу, да и как не помнить, если тропинка была всего одна. Обратный путь показался ему длиннее и сложнее – всё-таки уже стемнело, ничего не видать, он спотыкался о какие-то корни, иногда подсвечивал себе путь зажигалкой. В какой-то момент ему показалось – раздвоилась тропинка. Ну что за чертовщина, он же ясно помнил путь, всего одна была дорога, никаких альтернатив! И в этот момент парень заметил за ветками огонечки и с облегчением понял, что ему удалось все-таки до какого-то села добраться. Посмотрел на часы со вздохом – уже за полночь, трудно будет в дом чей-то напроситься. Но ничего страшного – в крайнем случае, можно и в сенном сарае тихонечко ночь скоротать, а с утра поспешить на электричку и забыть о приключении, как о страшном сне.
Раздвинув еловые ветки, он и правда вышел к деревне – небольшому поселению среди леса. Странному немного – дома слишком уж близко друг к другу стоят. Как будто бы дачное товарищество, и это на Севере, где столько земель нехоженых, где поселения обычно широкими мазками строят, не жалея пространства.
Но выбирать ему не приходилось, и со вздохом он постучал в первый попавшийся дом. Еще вот что было странно – во всех домах свет горел. В деревнях люди рано ложатся и с петухами встают, а в этом поселении все жители, похожи, бодрствовали.
Открыли ему не сразу, он слышал тяжелые медленные шаги. Решил, что в доме живут старики древние – так неповоротлив был человек за плотно закрытой дубовой дверью. Артем слышал кряхтение, какой-то скрип и скрежет. Каково же было его удивление, когда в итоге дверь ему открыл ребенок – мальчик маленький, лет десяти.
– Привет, – улыбнулся ему Артем. – А взрослые дома есть? Позови кого-нибудь, будь другом, а?
Мальчик улыбку не вернул и смотрел на Артема так, словно тот был иностранцем, а его речь – тарабарщиной, мешаниной непонятных звуков.
– Эй, ты меня слышишь? Позови мамку, пожалуйста! Или отца. Все равно кого.
– А вам зачем? – наконец спросил ребенок. – Я один живу, нет у меня никого.
– Как это – один? – удивился парень. – Сколько же лет тебе?
– Одиннадцать лет, четыре месяца и два дня, – серьезно ответил ребенок. Он был странным каким-то, заторможенным. Его взгляд ничего не выражал.
«Болен, что ли? – подумал Артем. – И куда опека смотрит? Такой маленький, еще и с придурью, а один живет».
– Ладно, – развел руками он. – Может, помощь тебе какая нужна? Как ты тут вообще, один, справляешься?
– Нормально. Как все, – серьезно ответил мальчик, не попрощавшись, захлопнул перед незнакомцем дверь.
«Фу, какой невежливый, – поморщился Артем. – И угораздило же меня вообще сюда попасть. Кому в Москве расскажу – не поверят. Дикие люди…»
Но делать нечего – пошел к другому дому, самому большому и богатому в деревне. Из ладненьких новых бревен, на окнах ставни резные, крылечко крепкое и светлое – заглядение, палисадник аккуратный, ничего лишнего. Черемуха цветет, клумбы пышные, в каждом оконце – свет. «Эти не откажут», – решил парень, перешагивая через невысокий заборчик.
Да, была еще одна удивительная деталь – в северных деревнях заборы обычно в человеческий рост, а здесь были совсем низкие, условные, по колено, как в кино об американской провинции. Поднялся на крылечко, хотел уже постучать, как вдруг приметил на двери венок рождественский. Очень странно – вроде лето на дворе. Да и не принято в России так к Новому году украшать дома, не наша это традиция. Венок пышный, ароматный, из веток еловых, любовно отобранных, украшен крупными красными хризантемами и полураскрывшимися бутонами белых роз. Дорогая вещь, для любителей пустить пыль в глаза. Да еще и лентами алыми украшен, и золоченые надписи на них. Артем подался вперед и прочитал, прищурившись: «Любимым Вадику, Оле, Марусе, Денису и Олежеку… Помним и любим, спите спокойно!» Потрясенно моргнул – нет, не показалось ему. Венок-то – похоронный, из ритуального агентства. Что же ему делать на входной двери, разве это по-человечески? Замешкался парень, а что, если в доме умер кто-то, утром похороны, вот люди приготовились, а тут он, чужак, не к месту… Потому и не спят в столь поздний час. Хотел уже плюнуть на все и уйти, поискать другой ночлег, но в этот момент хозяева дома его заметили. В окне мелькнула какая-то тень, потом за дверью шаги послышались.
Артем на всякий случай с крылечка спустился, решил почтительное расстояние сохранить. Горе – оно фамильярности не терпит.
