Питер Хэйнинг - Они появляются в полночь
Маклюэр на секунду смежил веки, рука его опустила стакан с шерри на стол. Он выждал короткую паузу. Взял со стола сигарету, затянулся дымом и опустил ее в черную пепельницу.
— Я один в этой комнате, — сказал он.
Лэнтри не шелохнулся.
— Один. Вы ведь мертвый, — констатировал Маклюэр. — Мой мозг не в состоянии это постигнуть. Да это пища вовсе не для мозга, а для других органов чувств, для подкорки, для подсознания. Сначала я думал, этот человек выдумал, что он мертвый, восстал из могилы, считает, что не человек, а настоящий Вампир. А что, разве не логичное объяснение? Да любой другой на вашем месте, пролежав вот так в земле несколько столетий кряду, воспитанный в темных веках варварских предрассудков и бредовых поверий, восстав из гроба, тоже бы себя принимал за Вампира. Конечно же, это логично! Этот человек подверг себя самогипнозу, заставил все функции своего тела подчиняться новым для него, выдуманным им обстоятельствам, так, чтобы они не противоречили слишком явно его фантазиям, его паранойе. Он управляет своим дыханием. Он говорит себе: я не слышу своего собственного дыхания, следовательно, я мертв. Он не разрешает себе есть и пить. Этим он занимается, очевидно, когда спит или находится в состоянии полубодрствования-полусна, когда функционирует только какая-то часть мозга, заботливо скрывая от другой все признаки его человеческого существования.
Маклюэр практически уже закончил монолог.
— Так вот, я ошибался. Вы не сумасшедший. И не занимаетесь самообманом. Меня вы тоже обмануть не можете. Все в вашем конкретном случае слишком уж лишено всякой логики и — должен вам признаться — просто пугает. Вам что, доставляет какое-то удовольствие знать, что вы пугаете меня? Я теряюсь в догадках, как вас классифицировать, к какой группе странных индивидуумов отнести. Вы очень, очень странный тип, Лэнтри. Я рад, что повстречал вас. У меня получится очень любопытный доклад для Сайенс Холла.
— А разве так уж нехорошо, что я оказался мертвым? — полюбопытствовал Лэнтри. — Это считается преступлением?
— Вы не можете не признать, что это совершенно экстраординарное явление.
— Вы все же ответьте, это что, преступление — быть мертвым? — настаивал Лэнтри.
— Да нет у нас теперь ни преступлений, ни судов, чтобы их разбирать. Мы собираемся вас хорошенько исследовать, дабы уяснить, как вы вообще стали возможным в природе, как вы получились. Это как с тем химическим веществом, которое в одну минуту является инертной материей, а уже в следующую — это живая клетка. Бог его знает, как оно там получается, но ведь факт отрицать не станешь. Вот и вы тоже, такая же невозможность по всем законам логики, но ведь существуете. И этого тоже нельзя отрицать. С вами вообще с ума можно сойти!
— А отпустите вы меня на свободу, когда все про меня вычислите?
— Вас не станут задерживать. И если вы не пожелаете подвергаться экспертизе, то и с ней мы не станем вас насиловать. Но я почему-то уверен, что вы не откажетесь предложить свои услуги во имя научных целей.
— Быть может, и так. Посмотрим, — отозвался Лэнтри.
— Но вы все же признайтесь, прошу вас, — не выдержал Маклюэр. — Что вы там делали, во временном морге?
— Ничего такого особенного я там не делал.
— Но когда я вошел, вы что-то там произносили.
— Просто мне было любопытно.
— Не лгите мне. Очень нехорошо с вашей стороны лгать мне. Правда всегда лучше. Разве не правда, что вы мертвец, вы единственный в своем роде, и вам очень одиноко на белом свете. И потому-то вы всех и убивали, чтобы у вас была компания.
— Это вы еще из чего заключили?
Маклюэр засмеялся.
— Самая элементарная логика, дорогой мой, обычная логика. Когда я буквально только что, минуту назад, понял, что вы действительно мертвый, как вы там это называли? Вампир, кажется? Совершенно дурацкое слово! Ну так вот, я незамедлительно связал вашу персону со взрывами в Крематориях. А до того момента у меня не было ни малейшего повода так плохо о вас думать. Но потом всё в головоломке стало укладываться на свои места: то, что вы мертвец, что очень легко догадаться по снедающей вас одинокой ярости и ненависти ко всем живым людям, о вашей зависти к ним, потому что вы ведь в сущности что такое на самом деле? — ходячий труп, и ничего больше. Ну а дальше всего один шаг до логического умозаключения о том, что Крематории взорвались отнюдь не случайно, это ваших рук дело. Вы стоите среди мертвых тел в морге и ищете у них поддержки в исполнении своих мрачных планов, вы ищете друзей и подобных себе зомби…
— А вы шустрый какой, оказывается! — Лэнтри встал со стула, но не успел пройти и полпути до собеседника, как Маклюэр, оправдывая данную ему характеристику и опрокидывая свой стакан с шерри, быстро ретировался. Полный отчаяния, Лэнтри осознал, что он как полный идиот упустил единственную возможность расправиться с Маклюэром: ушами прохлопал, надо было раньше действовать — теперь момент безвозвратно упущен. Это было единственным оружием, единственным способом выживания Лэнтри в обществе, где никто никого не убивал. Эти кретины даже заподозрить друг друга в подобном грехе не смеют. К любому подходи и убивай себе на здоровье.
— Эй вы, вернитесь! Куда вы смылись? — И Лэнтри кинул в Маклюэра ножиком.
Но шустрый Маклюэр уже укрылся за креслом. Сама идея, что от этого зомби надо куда-то прятаться, защищаться — уже сама такая идея была для него слишком нова. То есть, в принципе, он вроде уже начал что-то соображать, но еще не полностью, так что у Лэнтри еще оставался какой-то, пускай мизерный, но шанс. Если, конечно, ему достанет ума и ловкости воспользоваться им.
— О нет, — сказал Маклюэр, укрываясь за креслом от надвигающегося на него Лэнтри. — Вы, верно, хотите убить меня. Это очень странно, однако, тем не менее, так оно и есть. Вы пытаетесь зарезать меня перочинным ножом или сотворить что-нибудь в том же роде. Так что не обессудьте, но мне придется воспрепятствовать вам совершить подобное злодеяние, потому что оно слишком странное, чтобы иметь место в нынешнем здравом мире, оно противно человеческому разуму.
— Я и вправду убью вас, — признался Лэнтри и тут же пожалел, что у него вырвали это признание, даже ругнулся про себя за подобную неосторожность: ничего более худшего в этой обстановке он и произнести не мог.
Лэнтри сделал выпад через кресло, пытаясь достать противника по нелепому единоборству его нелогичной по всем нынешним меркам ненависти.
А Маклюэр, напротив, был до противного логичен.
— Вы ничего хорошего не добьетесь, если убьете меня. И вы сами об этом отлично знаете.
