Кирилл Алексеев - Пожиратель мух
Но несмотря на все мольбы Виктора, первым заметил мелькнувшую в стороне от тропы тень старый учитель. Виктор успел лишь замедлить шаг и повернуть голову на подозрительный звук, вглядываясь в освещенные отблесками пожара кусты. Старик оказался гораздо быстрее. Пока Виктор соображал, что заставило его насторожиться, хозяин вскинул ружье и, по своему обыкновению матерясь на чем свет стоит, выстрелил из обоих стволов туда, где было видно какое-то движение.
Гудение пламени и ругань старика заглушил вопль, полный боли.
– Ага! Вот оно! – вторя ему, взвыл учитель. – Попал! Я попал!
– Стойте! – крикнул Виктор. – Не стреляйте!
Но хозяин не слышал. Мгновенно перезарядил ружье и не целясь, от бедра, дал новый залп в придорожные кусты.
– Да перестаньте! – Виктор бросился к нему.
Он налетел на старика как раз в тот момент, когда тот дрожащими руками пытался вставить новый магазин. Учитель не устоял, и они оба рухнули в жидкую грязь под аккомпанемент пронзительного Катиного визга.
Каким-то чудом Виктору удалось подмять старика под себя. Тот, совершенно обезумев, вцепился ногтями в лицо Виктора, норовя добраться до глаз. Он рычал, извиваясь всем телом, как проколотый булавкой червяк, лягался, кусался, брыкался, и было неясно, откуда в этом сухом костлявом теле столько сил. Поняв, что со связанными руками он долго не продержится, Виктор, отчаянно мотая головой, крикнул:
– Катя, помоги!
Несколько бесконечно долгих секунд ничего не происходило. Виктор чувствовал, что его силы тают с удивительной быстротой, и что скоро старик сбросит его, а потом либо придушит, либо просто перегрызет глотку. И в тот момент, когда Виктор с отчаянием вспомнил, что у Кати руки тоже связаны и ничем она помочь не может, рядом с его лицом мелькнул кроссовок девушки и врезался в челюсть учителя. Старик обмяк.
Виктор тяжело скатился с неподвижного тела. Взгляд упал на Катю, которая заносила ногу для следующего удара.
– Все, все, Катюша, остановись. Он в отключке.
Девушка посмотрела на него и, не отводя глаз, как избалованный ребенок, делающий то, что ему запретили, пнула бесчувственное тело еще раз. На лице у нее было написано блаженство.
– Катюша, хватит… – Виктор с трудом встал на колени.
– Зачем ты его остановил? – Катя с тревогой посмотрела на кусты, из которых доносились громкие стоны. – Там ведь кто-то есть… Разве… разве это не он?
– Мне кажется, что нет. Вернее, я почти уверен, – Виктору наконец удалось подняться на ноги. – Но прежде чем лезть туда, нам нужно как-то освободиться.
Припомнив виденные детективы, в которых гуттаперчевые герои на раз переводили связанные руки вперед, Виктор скользнул связанными руками вниз по ягодицам, чтобы потом перевести их ниже, согнуться и тогда, по идее, руки окажутся на уровне колен. Останется только сделать шаг назад поочередно обеими ногами.
В фильмах выглядело очень просто. Но в жизни оказалось куда сложнее. Руки застряли где-то на середине ягодиц, и наотрез отказались двигаться ниже. Вообще-то, собственный зад никогда не казался Виктору большим, но сейчас вдруг разросся до размеров воздушного шара.
– Что ты делаешь? – спросила Катя.
– Ох, как бы тебе сказать-то, Катенька… – пропыхтел Виктор, возвращаясь в исходное положение. – Ладно, давай ты.
– Что?
– Попробуй опустить руки к коленям. Просто приседай и опускай руки. Попа у тебя небольшая, должно получиться.
Наблюдая одним глазом за Катей, которая справлялась с упражнением куда лучше, чем он сам, Виктор не забывал посматривать на придорожные кусты. Он не соврал Кате, когда говорил, что почти уверен – незнакомца в дождевике там нет. Голос показался ему знакомым, и первым побуждением было броситься туда, чтобы как-то помочь раненому. Но эта ночь научила его осторожности и холодной рассудительности. Что, если он все-таки ошибся? Он терпеливо стоял и смотрел, как Катя, проявив чудеса ловкости, опустила руки до подколенных сгибов и теперь пытается переступить через них.
– Сними кроссовки, мешают, – сказал Виктор. – Только быстрее. Старик приходит в себя.
Учитель действительно пошевелился и издал слабый стон.
– Если он оклемается, дай ему как следует, – сказала Катя, торопливо скидывая обувь.
– Не волнуйся, – кивнул Виктор. – Ты и так врезала ему неслабо. Отличный был удар.
– Я же легкой атлетикой занималась. У меня ноги сильные.
– Ты вообще умница.
– Знаю.
Ей, наконец, удалось переступить через руки. Она выпрямилась, издав победный крик и подняв руки над головой.
– Отлично! – если бы мог, Виктор зааплодировал бы ей.
– Что теперь?
– Теперь попытайся развязать меня. Хотя, нет! У меня где-то в кармане перочинный нож. Найди его и разрежь ремень. Если только старик не вытащил его, пока я был в отключке…
К счастью, Колин нож оказался в кармане джинсов, и когда Катя его вынимала, их взгляды на секунду встретились, и Виктор подумал, что даже сейчас, с синяком под глазом и перепачканным лицом, она остается чертовски привлекательной девушкой. Ему пришлось вспомнить об Андрее, чтобы избавиться от ненужных мыслей.
Через минуту оба были свободны.
– Спасибо тебе, Коля, – сказал Виктор, убирая нож. – Огромное тебе спасибо.
– Какой Коля?
– Не важно, Катенька. Надевай кроссовки. Еще не все закончилось. Мы с тобой по-прежнему в дерьме.
Виктор посмотрел на старика и понял, что тот судя по всему, еще какое-то время проваляется в глубоком нокдауне. Потом поискал глазами двустволку. Ружье лежало в нескольких шагах от учителя.
«Ну вот, ублюдок, я готов с тобой пообщаться, – мрачно подумал Виктор, очищая от налипшей грязи ружье. – У нас с тобой получится хороший правильный разговор».
– Что теперь? – Катя уже надела обувь и стояла рядом.
– Теперь мы посмотрим, кого подстрелил наш Соколиный глаз. На всякий случай, стой здесь и приготовься бежать со всех ног к машине. Поняла?
Катя послушно кивнула. Виктору все больше нравилась ее выдержка. Любая другая женщина на ее месте уже давно пребывала бы в коме от всего пережитого. А эта держится так, будто каждый день отделывает мужиков фонариками и ногами.
«Если бы это была игра на выживание, я все деньги поставил бы на нее», – подумал он.
Взяв ружье наизготовку, он осторожно двинулся вперед, приготовившись стрелять, если почувствует хоть какое-то движение в кустах. Но оттуда доносились только слабые стоны, и Виктор осмелел. Раздвинув стволом голые ветки, он нырнул в заросли дикой малины и через несколько шагов остановился, как вкопанный.
На земле лежал Сергей. Лежал, одной рукой прижимая к груди другую. Бледное лицо было искажено гримасой боли, испуганные глаза смотрели прямо на Виктора. Заметив двустволку, Сергей тонко заскулил и попытался отползти назад. При этом он отпустил руку, которую придерживал. Та тяжело скатилась с груди и упала в грязь, изогнувшись под каким-то немыслимым углом.
