Кирилл Алексеев - Пожиратель мух
Старик помог Виктору подняться. Тот едва устоял на ногах – ниже колен он их почти не чувствовал.
– Эй, а вы не хотите развязать мне и руки?
– Зачем это? Вы же сами вызвались послужить щитом.
– Вы не думаете, что со свободными руками мне удасться быть им подольше?
– Нет, не думаю, – сказал старик, наклоняясь к Кате. – Если у вас будут свободны руки, вы можете меня обмануть. Считайте, что ремень – гарантия моей безопасности.
Виктор захотел дать ему хорошего пинка. Так, чтобы он проломил тупой башкой стену и вылетел прямо в лапы маньяку. Когда Виктор предлагал прикрыть их отход, он рассчитывал, что учитель развяжет его и даст ружье. Тогда у них действительно был бы шанс. Но так… Чистое самоубийство. Господи, да этот псих разделается с ним за минуту, и побежит дальше, попробовать на вкус Катю. Неужели старик этого не понимает? Скорее всего, понимает. Но еще больше он боится, что его обманут и он останется один на один с людоедом.
У Виктора была одна смутная догадка. Конечно, очень желательно проверить ее раз сто в лабораторных условиях. Но такой возможности уже не представится, поэтому придется идти на смертельный риск. Идти, надеясь на то, что его предположение, противоречащее всему тому, что он раньше знал и во что безоговорочно верил, окажется правильным.
Катя пришла в себя быстро. Потребовалась всего лишь пара звонких пощечин, чтобы она открыла глаза и еле слышно произнесла:
– Убери от меня руки, старый козел.
Старик одним движением перерезал веревку на ее ногах.
– Вставайте, быстрее, нам нужно уходить отсюда.
С этим Виктор спорить не стал. В комнате уже было полно дыма.
Они сгрудились перед входной дверью. Хозяин – в руках двустволка, на поясе патронташ – выглядел карикатурой на героев кинобоевиков.
– Значит, так. Вы оба выходите первыми и идете впереди. Смотрите под ноги, чтобы не угодить в капкан. Если попытаетесь бежать, я стреляю. Понятно? Где ключи от машины?
– Витя, не говори ему!
– Я хочу, чтобы он вывез тебя, Катюша…
– Да он все равно меня бросит!
– Нет, в дороге ему понадобится прикрытие на всякий случай. Поэтому он как миленький довезет тебя до города, спасая шкуру. Ключи в правом кармане куртки. Машина открыта. Езжайте осторожнее – дорогу размыло к чертям.
– Спасибо, учту, – буркнул хозяин, подталкивая их к двери.
– Витя, а как же ты?
– Да шут его знает, как… Может, все и обойдется.
– А если нет? Если не обойдется? Я не хочу, чтобы ты… как Андрей.
– Не переживай. Давай, Катенька, нужно идти, пока крыльцо не загорелось. Вперед, милая, вперед. Только держись рядом.
– Можешь не волноваться, – тихо сказала она. – Я от тебя ни на шаг не отойду.
И Виктору показалось, что она всхлипнула.
* * *Сергей окинул взглядом результаты своего труда и остался доволен. Поначалу он думал, что горючего не хватит. Слишком долго шли дожди, дерево было мокрым и занималось неохотно. Но потом что-то шепнуло ему, что если поджигать избы изнутри, как он это сделал с собственным домом, все будет гораздо проще. Тот же голос напомнил, что бензин есть и в «девятке» Виктора. А кроме того, можно поискать в домах солярку и керосин – этого добра должно хватить. И голос не подвел. Лучшее доказательство тому – объятая огнем деревня. У него даже осталась целая канистра солярки. Жаль, больше нечего поджечь.
Сергей приложился к бутылке. Хорошо. Очень хорошо. Так хорошо, словно он поставил последнюю точку в прекрасно написанной книге. Он достал сигарету и крикнул полыхающим домам:
– Эй, огоньку не найдется?
Словно в ответ, в одном из домов с грохотом рухнуло сгоревшее перекрытие, и над избой взвился фонтан искр. Сергей расхохотался. Все-таки дед здорово придумал. Он всегда любил хорошую шутку. Но эта – затмила все.
Некоторое время он стоял рядом с последним вспыхнувшим домом, слушая тревожные голоса внутри. Некоторые показались ему знакомыми, но толстые бревенчатые стены сильно искажали их, поэтому полной уверенности у Сергея не было. Та сила, которая несколько часов назад вторглась в его сознание, подчинив себе волю и лишив возможности мыслить рационально, вдобавок стерла память. Она действовала грубо, предпочитая орудовать топором, а не скальпелем. Сергей уже не вспоминал про друзей и жену. Он с трудом представлял, где находится, и даже собственное имя постепенно превращалось в набор бессмысленных звуков, как слово, произнесенное сотню раз подряд.
Но все же до конца стереть личность сила оказалась не в состоянии. Где-то, в самых темных закоулках памяти, еще был жив маленький Сережа Парамонов, видевший и помнивший то, что для взрослого Сергея давно превратилось в изредка повторяющийся ночной кошмар, лишенный какой-либо связи с реальностью. И по мере того, как слои памяти исчезали один за другим, снимались, как луковая шелуха, маленький Сервиса все больше приближался к поверхности, выступая из тумана забвения. А вместе с ним росло и понимание того, кто или, вернее, что скрывалось за образом дедушки в длинном, до пят, дождевике.
* * *После тяжелого духа комнаты, пропитанного вонью объедков, грязных вещей, запахом пороха и гари, свежий воздух улицы, пусть и наполненный дымом, показался Виктору чище родниковой воды. Он остановился на крыльце и вздохнул полной грудью, чувствуя, как отступает усталость и проясняется в голове.
Катя остановилась рядом, потрясенно глядя на то, во что превратилась деревня. Было светло, как днем. Полыхало все вокруг. Казалось, даже пропитанная водой земля не устояла перед огнем.
– Вот это да! – выдохнула девушка.
– Чего остановились? – хозяин нервно огляделся. – Пожара не видели? Быстрее идите вперед. Он где-то поблизости, я чувствую.
Он так толкнул прикладом Виктора, что тот едва не скатился кубарем по ступенькам крыльца. Через мгновение к нему присоединилась Катя.
– Потише вы! Будете такое вытворять, пойдете к машине один.
Тяжело бухая сапогами, хозяин спустился к ним.
– Я нечаянно, – быстро сказал он. – Только ради бога, не стойте вы, как паралитики. Нам нужно как можно быстрее добраться до машины. Идите, идите, идите!
Гуськом – Виктор впереди, Катя за ним и хозяин с ружьем наизготовку замыкающим, – они двинулись по тропинке, ведущей вдоль забора к главной улице. Шли быстро – темнота больше не была помехой. На тропе был ясно виден каждый камушек, каждая жухлая травинка. Никто не разговаривал. Нервы были напряжены так, что казалось, вот-вот лопнут со звоном гитарной струны. Каждую секунду из-за очередного куста могла появиться долговязая фигура в дождевике.
Виктор, не в силах побороть привычку к самоанализу даже сейчас, с удивлением и некоторым восхищением отметил, как бешено работают его органы чувств. Восприятие обострилось до такой степени, что он улавливал запах Катиных духов, хотя она шла шагах в трех позади, а в воздухе стояла настоящая дымовая завеса. Мир навалился на него бесконечным многообразием звуков и запахов, о существовании которых Виктор раньше и не подозревал. Он подумал, что воспринимает сейчас окружающее, как, должно быть, воспринимает мир дикий зверь, когда чувствует приближение хищника. Или, наоборот, как хищник, выходящий на ночную охоту. Хотя, в данной ситуации, первое утверждение было более точным. Охота шла на него. И сейчас его жизнь зависела не от умения выстраивать причинно-следственные связи и сложные логические цепочки суждений, а от того, насколько быстро его уши уловят подозрительный звук, и насколько точно мозг сможет обработать эту информацию, чтобы дать нужную команду ногам. Человеческое начало сейчас было камнем на шее. Только звериные инстинкты, звериное чутье могли уберечь его задницу от крупных неприятностей. Поэтому он шел и молился несуществующим высшим силам, как молились когда-то первые люди, выходя в полную опасностей саванну на поиск съедобных кореньев, чтобы глаза оказались достаточно зоркими, слух достаточно тонким, а ноги достаточно быстрыми, когда хищник окажется поблизости.
