Уильям Блэтти - Изгоняющий дьявола
Господи, не дай ей умереть! Не дай ей умереть! Ниспошли ей сон!
В воскресенье, в семь часов вечера, Каррас, совершенно изможденный, сидел в спальне рядом с Мэррином. Он думал о том, что ему не хватает веры, знаний, о том, что он ушел от матери, надеясь обрести положение в обществе. И о Регане. О своей ошибке.
«...Не надо было давать ей либриум...»
Священники закончили очередной этап ритуала и теперь отдыхали, прислушиваясь к Регане. Она пела «Ранис Анжеликус». Они редко покидали комнату. Каррас вышел только один раз, чтобы принять душ и переодеться. Однако при таком холоде бодрствовать было легко. Запах в комнате с утра изменился: теперь было похоже, что где-то поблизости находится гнилая, разложившаяся плоть. От спертого воздуха сильно тошнило. Лихорадочно следя за Реганой красными, утомленными глазами, Каррас вдруг услышал какой-то звук. Будто что-то скрипнуло. Потом еще раз. Как раз в тот момент, когда он моргнул. Потом до его сознания дошло, что звук доносится из-под его затвердевших век. Он повернулся к Мэррину. Слишком уж большой дефицит сна накопился в старом организме. Это в его-то возрасте! Мэррин сидел с закрытыми глазами, опустив подбородок на грудь. Каррас с трудом поднялся, подошел к кровати, проверил пульс Реганы и приготовился измерить давление. Оборачивая черную материю вокруг руки, он несколько раз подряд моргнул, чтобы прийти в себя: комната уже начала расплываться у него перед глазами.
– Сегодня мой праздник, Димми.
Сердце рванулось из груди. Потом он заглянул в глаза, которые принадлежали уже не Регане. Это были глаза его матери. – Разве я не была к тебе добра? Почему ты бросил меня одну умирать, Димми? Почему? Почему? Почему ты...
– Дэмьен!
Мэррин крепко сжал его руку:
– Пожалуйста, идите и отдохните немного!
У Карраса подкатил комок к горлу, и он молча вышел из спальни. Кофе? Да, он хотел бы выпить чашечку кофе. Но еще больше ему хотелось принять душ, побриться и переодеться.
Он вышел из дома, пересек улицу, вошел в подъезд и открыл дверь в свою комнату... Но как только он увидел свою постель... Забудь о душе. Поспи. Хотя бы полчаса.
Едва он протянул руку к телефону, собираясь попросить, чтобы его разбудили через тридцать минут, как телефон зазвонил сам.
– Да, я слушаю, – хрипло сказал он.
– Вас ожидают, отец Каррас. Некий мистер Киндерман.
Задумавшись на секунду, Каррас ответил:
– Пожалуйста, скажите ему, что я сейчас выйду.
Повесив трубку, Каррас заметил на столе пачку сигарет «Кэмел». В ней торчала записка Дайера.
«В часовне нашли ключ от клуба Плейбой. Не твой ли случаем? Можешь взять его в приемной».
Каррас равнодушно отложил записку, переоделся в чистое белье и вышел из комнаты, забыв захватить сигареты.
В приемной он увидел Киндермана, увлеченного перестановкой цветов в большой вазе. Детектив, держа в руке розовую камелию, повернулся к Каррасу.
– А, святой отец! Отец Каррас! – Лицо детектива приняло выражение озабоченности. Он быстро воткнул цветок на прежнее место и подошел к Каррасу.
– Вы ужасно выглядите! В чем дело? Вот к чему приводит бег по стадиону! Бросьте вы это! Послушайтесь меня!
Он взял Карраса за локоть и потянул его на улицу.
– У вас есть время? – спросил Киндерман, когда они вышли из приемной.
– Очень мало, – пробормотал Каррас. – А что случилось? – У меня к вам небольшой разговор. Мне нужен ваш совет.
Простой совет, ничего более.
– Какой совет?
– Одну минуточку. – Киндерман махнул рукой. – Давайте прогуляемся, подышим воздухом. Это так полезно. – Он повел иезуита через Проспект-стрит. – Посмотрите-ка вон туда. Как красиво! Просто великолепно! Нет, ей богу, вы плохо выглядите, – повторил он. – Что случилось. Вы не больны? «Когда же он поймет, что происходит?» – подумал про себя Каррас, а вслух произнес:
– У меня много дел.
– Тогда отложите их, – засопел детектив. – Притормозите немного. Отдохните. Кстати, вы видели балет Большого театра? Они выступают в Уотергейте.
– Нет.
– И я не видел. Но мне очень хочется. Балерины так изящны... Это очень красиво!
Они прошли еще немного. Каррас взглянул в лицо Киндерману, который в задумчивости смотрел на реку.
– Что вы задумали, лейтенант? – спросил Каррас.
– Видите ли, святой отец, – вздохнул Киндерман. – У меня появилась проблема.
Каррас мимолетом взглянул на закрытое ставнями окно Реганы.
– Профессиональная проблема? – Частично... только частично. – Что случилось?
– Ну, в общем... – Киндерман замялся. – В основном это проблема этики. Можно сказать так... Отец Каррас... вопрос... – Детектив повернулся и, нахмурившись, прислонился к стене здания. – Я ни с кем не мог поговорить об этом, даже со своим капитаном, понимаете... Я не мог рассказать ему. Поэтому я подумал... – Его лицо неожиданно оживилось. – У меня была тетка... Это очень смешно. В течение многих лет она была просто в ужасе от моего дяди. Никогда не осмеливалась сказать ему слово; даже боялась взглянуть на него. Никогда! Поэтому когда она сердилась на него за что-то, то пряталась в шкаф в своей спальне, и там, в темноте – вы мне не поверите! – в темноте, среди одежды и моли, она ругалась. Ругалась! – на дядю! – в течение двадцати минут! И говорила все, что она о нем думает! Когда ей становилось легче, она выходила из своего шкафа, она шла к дяде и целовала его в щечку. Как вы считаете, отец Каррас, это хорошо или плохо?
– Очень хорошо, – ответил, улыбаясь, Каррас. – Так что же, сейчас я – ваш шкаф? Это вы имели в виду?
– В какой-то степени. – Киндерман задумчиво посмотрел вниз. – В какой-то степени. Только здесь дело более серьезное, отец Каррас. – Он немного помолчал, затем добавил: – И шкаф должен говорить.
– У вас есть сигареты? – спросил Каррас. У него дрожали пальцы.
– В моем состоянии еще и курить?
– Ах да... Конечно, нет, – пробормотал Каррас, прижимая ладони к стене. Перестаньте дрожать!
– Ну и доктор! Вы все еще сводите бородавки лягушками, доктор Каррас?
– Жабами, – мрачно ответил священник.
– Вы что-то сегодня совсем не в духе, – обеспокоился Киндерман. – Что-нибудь случилось?
Каррас молча покачал головой и тихо попросил:
– Продолжайте.
Детектив вздохнул и посмотрел на реку.
– Я говорил... – Он засопел, потом почесал лоб большим пальцем. – Я говорил, что... Ну, давайте предположим, что я работаю над одним делом, отец Каррас. Речь идет об убийстве.
– Дэннингс?
– Нет, я говорю чисто гипотетически. Считайте, что вы об этом ничего не знаете. Ничего.
Каррас согласно кивнул.
– Убийство похоже на ритуальное жертвоприношение, – хмуро продолжал детектив, медленно подбирая слова. – Давайте предположим, что в доме живут пять человек, и один из них убийца. И я знаю об этом совершенно точно. – Он медленно повернул голову. – Но вот проблема... Все улики – понимаете? – указывают на ребенка, на маленькую девочку лет десяти, может быть, двенадцати... Далее. В этот дом приходит священник, очень известный, и, так как это дело чисто теоретическое, я, святой отец, чисто теоретически предположил, что священник вылечил однажды очень специфическую болезнь. Болезнь, кстати сказать, психическую.
