Гули (ЛП) - Ли Эдвард

Чоут отказался сообщить подробности этих показаний, хотя сержант округа П.Г. Тимоти МакГиннис, полицейский, который первоначально обнаружил брошенный автомобиль, рассказал журналистам в Хайатсвилле, что он заметил "большие пятна на капоте и крыльях, а также разорванные предметы одежды спереди и справа от автомобиля. Были и другие вещи. То, что я не уполномочен говорить". Ведется всестороннее расследование. Всех, у кого есть информация хотя бы об одной из двух пропавших девочек, просят позвонить в полицию округа Принс-Джордж по номеру 336-8800.

Сандерс вытаращил глаза. Статьи подтвердили все; они были доказательством. То, чего он боялся больше всего, уже произошло.

"Сколько их было? - подумал он. - Он, должно быть, сумасшедший. Или, может быть, он сам уже мертв".

Это не имело значения.

Он выключил свет и снова погрузился в темноту. Он задумчиво уставился в никуда.

Вскоре об угоне универсала сообщат, если уже не сообщили. Он понимал, что делать больше нечего. Теперь он просто терял время и увеличивал риск того, что его поймают с поличным. Он уже должен был уйти. Или, возможно...

Он подумал, что у него сдали нервы, и он просто еще не признался в этом. Он чувствовал себя привязанным к противоборствующим силам, которых тянуло в разные стороны.

- Отчасти это моя вина, - прошептал он вслух, обращаясь к стене. Он снова подумал о газетных статьях. - Это все моя вина.

Но винить себя было бессмысленно. Его побуждение было простым: он не вернется домой, пока не узнает всю правду. Он должен был знать.

Он должен был знать, что сделал полковник.

Угнетение, подобно туману, просачивалось в его сознание и сковывало его движения, как сброшенная сеть; он чувствовал, как его голова тяжелеет от чувства вины. Темнота превратилась в массу сгустков, стены, казалось, раздулись, чтобы раздавить его. Он вернулся в постель и вскоре погрузился в немой, удушливый сон, видения в его голове то и дело возникали в пучине ночных кошмаров.

* * *

Примерно в то же время Курт Моррис скатился в аналогичную пропасть.

Ему снова приснилось, что он сидит в кабинете под навесом из янтарного света лампы. Ночь заливала окна, словно покрытый темными пятнами лед, а разросшиеся ветви глицинии щекотали стекло. Ему показалось, что он услышал позади себя слабый скользящий звук. Кто-то водил рукой по стене соседней комнаты? У него на коленях лежала раскрытая книга, о которой он никогда не слышал. "Ты есть то, что ты ешь" Альберта Фиша, гласила надпись на переплете.

На этот раз он почти сразу понял, что видит сон. Он услышал:

ТУК, ТУК, ТУК...

Он сделал вид, что не замечает этого. Он попытался читать, но увидел, что в книге были только черно-белые фотографии очень давних лет. На первой странице был изображен худой старик, который вел маленькую девочку в хижину.

ТУК, ТУК, ТУК...

"Это всего лишь сон", - подумал Курт, хотя и не был уверен в своей правоте.

На второй странице была фотография чана с тушеным мясом. На третьем снимке тот же старик подавал рагу группе детей, сидевших за столом, но маленькой девочки с первого снимка там не было.

ТУК, ТУК, ТУК.

- Черт возьми! - закричал Курт. - Уходите! Я не собираюсь снова проходить через это дерьмо!

Он встал и захлопнул книгу, краем глаза заметив, что на последней фотографии старик был привязан ремнями к деревянному электрическому стулу, а на его лице играла злобная ухмылка.

Курт был в ярости. Ему хотелось проснуться и не открывать дверь. Поддавшись импульсу, он начал звать Мелиссу, но решил не утруждать себя, вспомнив, когда делал это в последний раз.

Он широко шагнул в прихожую. Стук продолжался, как будто кровельщик забивал гвозди.

ТУК, ТУК, ТУК...

Курт распахнул дверь настежь.

В дверном проеме клубился туман, окутывая фигуру человека, который стоял, наклонившись под углом, как будто у него была слишком короткая нога. Силуэт посетителя, казалось, вибрировал, когда он стоял.

Курт отступил назад, ошеломленный нахлынувшим зловонием. Это было слишком реально для сна, детали были слишком четкими. Он уловил прерывистое сопение - дыхание? - и резкий, ровный звук капель.

Фигура оставалась неподвижной, ее черты были скрыты в тумане. Оно стояло, слегка наклонившись вперед, с изогнутой шеей и сгорбленными плечами, словно подвешенное на крюке для мяса. Что-то металлическое блеснуло у него на груди.

- Ну и что? - спросил Курт. - Я знаю, что ты не разносчик газет, так что давай покончим с этим. Проклятые сны.

Фигура шевельнулась, но не двинулась вперед. В дверной проем начал просачиваться туман, на мгновение затемняя прихожую. Курт почувствовал, как температура упала.

- Давай, ублюдок, - сказал он. - Ты меня бесишь. Кто ты?

Из тумана донесся влажный смешок.

И фигура шагнула внутрь, на свет.

Дуг Сваггерт был едва узнаваем - это было нечто большее, чем просто стоявший труп; разложение превратило его в кости и куски зеленой, продырявленной плоти. Его униформа висела клочьями, и он смотрел на Курта сквозь лицо, скрепленное гнилью. В одном глазу виднелся только белок, в другом была пустая глазница. Существо подняло правую руку, на которой не было кисти, и Курт понял, что Сваггерт стучал в дверь культей.

- Господи Иисусе, - одними губами произнес Курт. - Господи Иисусе.

Дверь захлопнулась, как будто ее затянуло туманом. Сваггерт улыбнулся безгубой улыбкой. В его ухе образовался пузырь с черной жидкостью, который затем лопнул. Он двинулся к Курту быстро, но рывками, как какая-то отвратительная марионетка. При его движении раздавался звук, похожий на хлюпанье по грязи.

В животе у Курта все перевернулось. Он отступил на треть пути вверх по лестнице. Отвращение и ужас заставили его забыть, что это сон, он щелкнул большим пальцем и вытащил револьвер.

- Убирайся из моего дома, гад, - сказал он. - Я снесу твою поганую башку с плеч.

Сваггерт начал ползти вверх по лестнице, пошатываясь на каждой ступеньке, как парализованный.

- Вот дерьмо, - сказал Курт.

Крепко сжав пистолет двумя руками, он прицелился и взвел курок. Он сделал глубокий вдох, наполовину выдохнул и, когда в поле зрения появилось искаженное лицо Сваггерта, опустил курок...

Щелк!

- Сукин сын!

Курт передернул затвор - в патронниках не было патронов. Подсумок для скорострельных патронов был пуст.

Он швырнул пистолет так сильно, как только смог. Он с размаху ударил Сваггерта по голове, пробив на ней вмятину, а затем с грохотом покатился вниз по лестнице. Сваггерт остановился, замер на мгновение, а затем продолжил подниматься по ступенькам.

Курт развернулся и помчался вверх по ступенькам сам - только для того, чтобы на лестничной площадке столкнуться со скальпированным Харли Фитцуотером с лицом, похожим на трюмо.

Курт оказался в ловушке на лестнице.

Толстая, мягкая рука опустилась ему на голову. Она скользнула по волосам Курта, схватила его за ухо и потянула.

- Где моя Донна? - раздался надтреснутый, тягучий голос Фитцуотера.

Хватка усилилась. Ухо Курта было наполовину вывернуто.

- Эй, ты, ходячий сортир! Это мое ухо!

- Где моя Донна? - Фитцуотер снова захрипел, извергая темную слизь. - Ты найдешь мою Донну.

Сваггерт наклонился, дергаясь и роняя грязь. Курт почувствовал, как из его уха пульсирует кровь. Фитцуотер держал его за локти, приподнимая. Сваггерт тыкал в него культей, колол его и бил этой дубинкой. Он погладил Курта по лицу обглоданной рукой, измазав его подбородок какой-то мерзко пахнущей слизью. Когда Курт открыл рот, чтобы закричать, гниющие пальцы Сваггерта просунулись ему в рот и задвигались.

"Жизнь - сука", - подумал Курт.

Он уперся ногой в грудь Сваггерта, как будто давил ногами. Затем он толкнул его. Труп с грохотом покатился вниз по ступенькам, где развалился на части и превратился в груду гниющей плоти.