Фрэнсис Вилсон - Бездна
— "Бритва Оккама" не режущий инструмент, а мудрая мысль. Которая гласит, что не следует без нужды преумножать гипотезы.
— Замечательно. Надеюсь, они сразу поймут. Стоит только сказать, что не надо без нужды преумножать гипотезы, или как ты там выражаешься, и все разговоры насчет антихристов, инопланетян, Нового Мирового Порядка, Иного останутся в прошлом.
— Зачем мне эти хлопоты? — вздохнул Эйб, устремив взор к небесам. — Внимательно слушай другой перевод: «не следует допускать лишнего там, где хватит немногих».
— Немногих чего?
— Допущений. Если имеются два и более возможных решений или объяснений проблемы, правильным будет простейшее, наиболее очевидное, которое требует минимума допущений.
— Другими словами, кратчайшая линия между двумя точками.
— Что-то вроде того. Позволь проиллюстрировать. Мы с тобой идем по сельской дороге в Коннектикуте и вдруг слышим за поворотом громкий топот копыт. Однако, дойдя до поворота, никаких копытных не видим, поэтому вынуждены делать предположения, кому эти копыта принадлежали.
— Лошади, конечно, — пожал Джек плечами. — Кому же еще?
— В самом деле, кому же. Хотя могу поклясться, кое-кто из твоих приятелей из борща...
— СИСУПа.
— Да бог с ним... допустит, будто проскакало стадо диких зебр.
— Или захватчики из ООН верхом на конях... или инопланетяне с копытами... или адские легионы...
— Так далеко заходить не будем. — Эйб разрезал свой кекс пополам, полез в пакет за маргарином. — Диких животных вполне достаточно. Понятно, к чему я веду? Мы с тобой находимся в сельской местности в Коннектикуте, где масса народу держит лошадей. Я должен представлять себе диких животных? Нет. Для лошади нужно меньше допущений. Впрочем, можно представить и диких при допущении, что кто-то откуда-то их тайком импортирует. Не знаю, как ты, а я ничего не читал о существовании черного рынка диких животных. Поэтому, согласно «бритве Оккама», мы, не имея доказательств обратного, должны предположить, что топала лошадь, и...
Он вытащил из пакета «Смарт баланс» и выпучил на него глаза, словно пьяница на бутылку безалкогольного пива.
— Господи боже, это еще что такое?
— Маргарин.
— Маргарин? Вот это? Куда делся мой «Филли»? А любимый солененький «Лэнд-о-Лейкс»?
— Этот для сердца полезен.
Внешне Джек держался как ни в чем не бывало, а в душе съежился в ожидании взрыва. Опасное дело. Не считая общения с немногочисленными друзьями вроде него, практически вся жизнь Эйба сводится к еде и бизнесу.
Да, он имеет полное право раньше времени свести себя в могилу, но и у Джека имеется точно такое же право не укорачивать этот путь.
— Для сердца? Кто должен думать о моем сердце?
— Ты.
— Маргарин, полагаю, с пониженным содержанием жира?
— Фактически обезжиренный.
Эйб, багровея, взглянул на него:
— С каких пор ты вместо меня беспокоишься о моем собственном сердце? — и, не дожидаясь ответа, добавил: — Может, я буду заботиться о своем сердце, а ты о своем?
— Хорошо бы, чтоб ты хоть чуть-чуть позаботился, но...
— Значит, ты теперь мой персональный врач?
— Нет, — сдержанно ответил Джек. В высшей степени неприятная роль, только он ни за что не отступит. — Я просто твой друг. Хочу, чтоб ты подольше был рядом.
Эйб опустил глаза на «Смарт баланс» — вот-вот швырнет баночку за прилавок. Однако, как ни странно, открыл крышку, снял фольгу, со вздохом подцепил ножом желтое содержимое.
— Что ж, раз другого нету...
Джек с комом в горле смотрел, как он намазывает кусок маргарина на кекс. Протянул руку через прилавок, хлопнул его по плечу:
— Спасибо.
— Ты меня должен благодарить? За что? За возможное отравление? Может быть, тут полным-полно искусственных ингредиентов. Я давным-давно умер бы и сошел бы в могилу от химических консервантов и ядовитых красителей, прежде чем мой холестерин успел бы догадаться.
Откусил кусок кекса, задумчиво пожевал минуту, проглотил. Схватил баночку с маргарином, пристально пригляделся.
— Признать язык не поворачивается, но... не так уж и плохо.
— Продолжай в том же духе, — посоветовал Джек, — может быть, тоже когда-нибудь умрешь ни от чего.
Они молча покончили с кексами.
— Ну, — сказал наконец Эйб. — Каков твой следующий шаг в поисках исчезнувшей леди?
— Вопрос на миллион долларов. Как только заговорю с кем-нибудь из той самой компании, голова идет кругом, совсем с толку сбиваюсь. У них на все готов подробный ответ, кроме вопроса о местонахождении Мелани Элер. — Он тряхнул головой. — Неужели жизнь недостаточно сложная, чтоб за всем видеть заговор? Я хочу сказать, почему все в последнее время до чертиков увлекаются заговорами?
— В последнее время? — переспросил Эйб. — При чем тут последнее время? Теории заговора возникают с той самой минуты, как человек научился организованно мыслить. Что такое первые религии, как не теории заговора?
— Ты имеешь в виду заговор Сатаны и Антихриста по захвату Америки, в который верила Олив?
— Нет. Раньше, гораздо раньше, когда Библия никому и не снилась. Я имею в виду пещерного человека. Боги выдумывались, чтоб придать смысл случайным природным и повседневным жизненным явлениям. Почему молния ударила не в высокое дерево, а в мою хижину, убив жену и детей? Почему нет дождя, когда всходят посевы, а во время скудной жатвы начинается настоящий потоп? Почему у меня родился мертвый ребенок? Все это отлично объясняется вмешательством могучих сверхъестественных сил, поэтому древние создали пантеон космических страшил — бог грома, бог дерева, бог вина, всего, с чем они в мире встречались, — вступивших против человечества в заговор. По-твоему, это самое консоме...
— СИСУП.
— Да бог с ним... занято сложными изощренными заговорами? Пфу! Взгляни на древнюю мифологию — вавилонскую, греческую, римскую, скандинавскую, — на бесчисленные божественные интриги друг против друга и против людей, голова пойдет кругом.
Джек кивнул, припоминая истории из школьного учебника:
— Троянская война, например.
— Правильно. Боги сговариваются с богами, сговариваются с людьми, полная неразбериха. У всех человеческих выдумок в этой области одна цель: когда случается что-то неладное, у нас есть объяснение. Беда пришла потому, что такое-то доброе божество рассердилось, обиделось или злое руку приложило. Пусть мы зависим от их милости, но хотя бы разобрались со случайностями, дали имя темным силам, создали симметрию из хаоса.
— Как в какой-нибудь старой сказке: узнав чье-то имя, получишь над ним власть.
— Власть — главное. Идентифицировав божество, мы пытаемся оказывать на него влияние — приносим жертвы, поем, танцуем, совершаем всевозможные ритуалы, все, что только можно придумать. Порой кажется, будто кое-что действует. Если заклание ягненка в весеннее равноденствие склоняет божество послать вовремя дождь на поля или предотвратить ежегодно заливающий их потоп, вдруг оказывается, что быть ягненком далеко не безопасно.
