Наталья Александрова - Маска Нерона
Император спешил к обрыву, но он не мог быстро бежать на котурнах. Наконец, сбросив маску, он подоспел к месту, где разыгрывалась последняя сцена трагедии.
Смуглый злодей увидел бежавших навстречу ему солдат и остановился на самом краю обрыва. Догонявшие его преторианцы сбавили шаг, понимая, что он никуда не денется.
Финикиец оглядывался по сторонам, как затравленный зверь. Он понял, что путь к лодке отрезан. На лице его на какое-то мгновение проступило смятение, но затем оно вновь стало спокойным, словно вору вообще ничто не угрожало. Видимо, он принял какое-то решение.
Взглядом найдя поверх приближавшихся к нему солдат фигуру императора, финикиец проговорил несколько слов на незнакомом языке и попятился, подойдя к самой кромке обрыва.
– Что?! – переспросил Нерон, подбегая к нему. – Что ты сказал?!
– Я пришел, чтобы забрать у тебя то, что тебе не принадлежит! – повторил финикиец на латыни и поднял над головой сжатый кулак.
– Не беспокойся, господин, он от нас не уйдет! – заверил императора преторианец и шагнул к вору.
Но в ту же секунду финикиец сделал еще один шаг назад – и спиной вперед полетел с обрыва.
Император метнулся следом и едва не упал в море – только на самой кромке обрыва его схватил за плечо дюжий легионер.
– Будь осторожен, господин! – проговорил, подойдя к Нерону, преторианский гвардеец и заглянул в пропасть. – Недалеко же он ушел!
Император проследил за его взглядом и увидел далеко внизу, в пенной кромке прибоя, плавно покачивающийся труп. Волны вокруг него окрасились кровью.
– Достать его! – выкрикнул Нерон. – Немедленно поднять! Вытащить на берег! Обыскать! У него должны быть камеи! Мои камеи! Немедленно! Что вы стоите?!
– Не беспокойся, повелитель! – Нерону показалось, что в голосе преторианца прозвучала насмешка. – Он уже никуда не уйдет! Он свое отбегал!
– Скорее! – император задыхался от нетерпения. – Он-то, может, и не уйдет, но мои камеи…
Солдаты уже спускались по крутой тропе. Император в нетерпении следил за тем, как они вытащили из воды финикийца и поволокли его наверх. Наконец смуглое тело бросили перед ним на траву.
Голова вора была расколота, как орех, но его лицо почти не пострадало, глаза были открыты, финикиец смотрел в небо спокойно и умиротворенно, словно хорошо выполнил какое-то очень важное дело.
– Камеи! – опустившись на колени, воскликнул Нерон, схватил сжатую в кулак руку мертвеца и принялся разжимать ее.
Пальцы были крепко сжаты, как будто и после смерти вор не хотел расставаться со своей добычей.
– Обожди, повелитель! – тот же словоохотливый преторианец склонился над трупом и кончиком меча разжал кулак.
– Осторожно, не повреди их! – выкрикнул император, но тут же понял, что напрасно беспокоился: камей в кулаке финикийца не оказалось, в нем была зажата крошечная, еще живая рыбка.
Нерон с ненавистью взглянул в мертвые глаза, и ему показалось, что он увидел в них торжество и насмешку. Он ощупал изодранную о камни одежду финикийца, но ничего не нашел.
К краю обрыва приближались сенаторы и военачальники из императорской свиты.
– Что случилось, принцепс? – осведомился один из них, оглядев кучку солдат и труп с раскроенной головой, возле которого на коленях стоял император в театральном костюме.
– Ничего не случилось! – оборвал его Нерон и приказал префекту преторианцев: – Немедленно найти пловцов и ныряльщиков! Пусть обшарят дно в том месте, где упал этот мерзавец!
Через несколько минут в полосе прибоя работали греческие ловцы жемчуга и сицилийские ныряльщики за губками, но их поиски ни к чему не привели.
Префект доложил об этом императору.
Нерон был безутешен.
А вечером того же дня на виллу императора прибыл гонец в запыленном плаще, на взмыленной лошади. Он потребовал, чтобы его провели прямо к Нерону, и, оказавшись перед лицом императора, доложил, что наместник Лугдунской Галлии, Гай Юлий Виндекс, поднял мятеж и к нему присоединился старый, испытанный в боях полководец, наместник Испании, Сервий Сульпиций Гальба, со своими легионами. Войска провозгласили Гальбу императором и теперь походным маршем движутся в Италию. Германские легионы и легионы Ближней Галлии пока сохраняют верность законному императору.
Нерон выслушал гонца невнимательно. Во время доклада он ходил взад-вперед по комнате и повторял вполголоса:
– Мои камеи… мои камеи… все из-за того, что я лишился их!
Когда гонец покинул виллу, чтобы вернуться к своему полководцу, Нерон вызвал к себе префекта преторианцев.
Тот явился в походном плаще, уверенный, что император пошлет его с поручением к расквартированным в Ближней Галлии верным ему легионам. Он уже прикидывал, к каким карьерным высотам приведет его это поручение. Но Нерон приказал еще раз обследовать морское дно в том месте, где упал злосчастный финикиец.
– Мои камеи… – повторял он префекту. – Найди мне их, пусть даже для этого придется перебрать дно по камешку, по песчинке! Найди мой талисман – и я тебя озолочу!
Префект выслушал императора. Ни один мускул на его лице не дрогнул, но он отчетливо понял, что дни этого правителя сочтены.
* * *Александра пыталась вглядеться в пространство, скрывавшееся за распахнувшимися Воротами, но ничего не видела, кроме ослепительного света. Этот свет пугал ее, она боялась того, что он в себе таит.
Это казалось непостижимым – только что ее приводила в ужас окружавшая тьма, теперь же ее испугал свет. Испугалась до такой степени, что попятилась, чтобы спрятаться в темноте – но за ее спиной плескалось озеро…
И вдруг оттуда, со стороны озера, до нее донесся мощный, ошеломляющий вздох. Как будто сама тьма выдохнула на Александру всю свою беспросветную, безграничную тоску. Этим выдохом ее подхватило и внесло за Ворота – и каменные створки тут же с грохотом сомкнулись у нее за спиной.
В то же мгновение ослепительный свет померк, и Александра увидела, что находится перед высоким стрельчатым окном, выходившим в какое-то огромное помещение. Оно напоминало центральный неф грандиозного готического собора.
Этот собор был больше любого другого, какой Александре доводилось видеть. Его невероятно высокий свод поддерживали два ряда черных колонн. Оттуда, из-под самого свода, лился заполнявший собор странный призрачный свет. В дальнем конце зала, там, куда стройными рядами уходили черные колонны, стоял жертвенник – массивная бронзовая чаша на трех когтистых звериных лапах. А позади, за жертвенником, на каменном постаменте возвышалось огромное изваяние быка.
