Гэри Вульф - Космическая чума. Сборник
Прозвучал шум захлопывавшихся дверей, заурчал мотор, и машина уехала.
Дэрик громко вздохнул.
Потом начал тихо выть от боли.
* * *На секунду Дамона оцепенела от ужаса.
Серая масса за стеклом маски Сэгиттера бурлила и колебалась, и Дамоне внезапно бросилось в глаза, каким необычно сонным и вялым казалось его тело. Она отпустила его плечо, в ужасе отшатнулась и глядела широко распахнутыми глазами, как тонкие, казавшиеся серой кровью ручейки сочились из рукавов водолазного костюма. Ласты свалились, но под ними были не ноги, а только серая скользкая масса, которая, как дым, вырывалась из штанин.
Секундой позже то же произошло и с его перчатками. Тело Сэгиттера, казалось, оседало, как баллон, из которого выходил воздух. Водолазная маска съехала с головы и медленно опустилась на дно.
Дамона пронзительно вскрикнула, повернулась и в панике поплыла прочь. Тело Сэгиттера, продолжая вращаться у нее за спиной, подняло в гротескном, умоляющем жесте пустой рукав и окончательно сникло. Водолазный костюм опустел и под тяжестью кислородного баллона погрузился на дно.
Дамона слепо двигалась дальше, она ударилась о какое-то препятствие и на секунду потеряла ориентацию. Зазубренная дыра, через которую они проникли внутрь, показалась вдруг в поле ее зрения и снова исчезла. Дамона яростно ударила ластами, перевернулась и изо всех сил поплыла наверх. Кислородный баллон на ее спине весил целый центнер, и она почувствовала, что погружается в глубину, вместо того чтобы двигаться наверх. Луч фонаря терялся в бурлившей темноте и все-таки, наконец, скользнул по краю пробоины. Она опять бросилась в ту сторону, последним мощным рывком ввинтилась в пробоину и оказалась в широком главном коридоре.
Перед ней неожиданно появилась плотная серая стена.
Прошло несколько секунд, пока Дамона поняла, что это не та стена, которая была здесь, когда они спускались с Сэгиттером. Эта стена состояла из такой же серой массы, с которой она столкнулась под машинным отделением.
Она охнула, повернулась и вскрикнула во второй раз, когда ее взгляд упал вниз. Пол глубоко под ней, казалось, пришел в движение. Как лава из кратера, из всех щелей вытекала серая слизь, лениво расползалась вправо и влево и тонкими щупальцами тянулась к ее ногам.
Дамона отчаянно бросилась назад, уклонилась от движущегося сгустка серой слизи и поплыла так быстро, как только могла, в направлении выхода. Позади нее серая стена пришла в движение и последовала за ней.
Дамона выскочила из коридора, подплыла к лестнице и свернула на узкий мостик. Темнота за ее спиной теперь была уже не пустой, а заполненной приближавшейся серой смертью, смутными, бурлившими движениями, серыми бестелесными облаками, которые неумолимо настигали ее.
Наконец, после того как прошла целая вечность, перед ней появилось светлое пятно прямоугольного люка.
Она бросила последний взгляд через плечо. То, что она увидела, заставило ее плыть быстрее. Смертоносные серые облака приближались. Их мягкие, легкие движения казались медлительными, но это было не так. Масса двигалась быстрее ее, не намного, но достаточно для того, чтобы все больше и больше сокращать расстояние.
Когда она, наконец, добралась до люка, первые ощупывающие отростки серой смерти были уже в нескольких метрах позади нее.
Она дотянулась до края люка, крепко ухватилась и отчаянным рывком выбралась на свободу. Ее кислородный баллон ударился о корпус судна. Этот звук пугающе громко отозвался в огромных пустых обломках и, как дьявольская насмешка, резко прозвучал в ее ушах.
Она заработала ластами, как только могла быстро, спеша прочь от обломков корабля, изредка бросая полуиспуганный, полулюбопытный взгляд через плечо. Вода здесь была почти такой же мутной, как внутри обломков, и со светом, казалось, было что-то не в порядке.
Луч ее фонаря терялся уже через несколько метров в этой серой неопределенности.
— Серой?
Дамона рывком подняла голову, когда поняла эту мысль до конца.
Над ней, не далее чем в пяти метрах, висел плотный серый потолок.
Она испуганно обернулась и увидела, что окружена со всех сторон. Это были не движущиеся серые снежинки, которые она видела при спуске, а бурлившая стена, колеблющаяся со всех сторон и беспощадно смыкающаяся.
Дамона заметалась на одном месте, рванулась немного вниз и снова поспешно поплыла наверх, когда слизь под ней начала бурлить сильнее. Она была в западне — в пузыре относительно чистой воды диаметром около десяти метров, который со всех сторон был охвачен смертоносной серой массой.
И пузырь неумолимо уменьшался…
* * *«Форд» с почти двухсоткилометровой скоростью мчался на восток. Автострада в это время была настолько пустынна, что водитель едва ли рисковал попасть в поле зрения радара или по ошибке обогнать полицейскую машину.
Расстояние до Лондона постоянно сокращалось, и световой колокол города уже давно висел над горизонтом.
Томпкинс наклонился и включил радио.
Тихий, ритмичный кантри-рок донесся из динамика и заглушил монотонный шум мотора.
Смит наморщил лоб, бросил на своего спутника укоризненный взгляд и снова выключил радио.
— У меня болит голова, — объяснил он.
— Сильно?
Смит покачал головой.
— Нет. Я немного устал, вот и все.
Он демонстративно зевнул, посмотрел на вмонтированные в приборную панель часы и удовлетворенно кивнул.
— Через двадцать минут мы будем в отеле, а завтра в это время в самолете, летящем в Париж. Товарищ Борович очень обрадуется нашему подарку.
Он слегка усмехнулся.
Томпкинс обернулся и чуть не вывихнул себе плечо, когда рассматривал оба маленьких, невзрачных прибора на заднем сиденье.
— Он хотя бы притащил то, что нужно? — спросил он.
— Сильсон?
Смит засмеялся.
— О да. Прибор телеуправления и что-то еще, что мы до сих пор никогда не видели. Насколько я понял, это модернизированный гироскоп. Там, естественно, разберутся, дружище.
Он снова стал серьезным.
— Иногда, Торнтон, — сказал он, — у меня появляется желание все бросить и махнуть на виллу, в тишину. Такие дни, как сегодняшний, выжимают из меня все.
— Ты из-за Сильсона? — удивленно спросил Томпкинс.
Смит кивнул.
— Он был еще наполовину ребенок.
— Это точно, — подтвердил Томпкинс. — Но я смотрю на это иначе. Я считаю, что мы находимся на войне, а на войне жертвы неизбежны.
— И безвинные жертвы? — спросил Смит.
— «Безвинные», — повторил Томпкинс, как будто это слово было каким-то непристойным. — Он был гражданином этой страны. Во всяком случае, я так считаю.
