Клайв Баркер - Явление тайны
Наконец, он почувствовал, как все ее тело напряглось и сжалось, хватка ее рук ослабла. Голова упала на подушку. Она как-то сразу успокоилась и стала такой же тихой и кроткой, как в первые минуты их близости. Он лег рядом, чувствуя, как сердце колотится в стенки груди, отдаваясь в висках.
Они лежали так долго. Он не знал, были это секунды или минуты. Первой пошевелилась она – села и завернулась в халат. Ее движение заставило его открыть глаза. Она завязала пояс и направилась к двери.
– Подожди, – сказал он. Дело было еще не закончено.
– В следующий раз.
– Что?
– Ты слышал? В следующий раз.
Он встал, боясь, что теперь его возбуждение покажется ей смешным. Одновременно его злил ее отказ продолжать. Она смотрела на него с легкой улыбкой.
– Это только начало, – сказала она, растирая те места на шее, куда он кусал ее.
– И что мне теперь делать?
Она открыла дверь. Прохладный ветерок повеял ему в лицо.
– Ждать, – сказала она. – И облизывать пальцы.
Он только теперь вспомнил про услышанный им звук и почти ожидал увидеть за дверью удирающего Филиппа. Но там никого не было.
– Кофе? – спросила она и, не дожидаясь ответа, направилась на кухню. Грилло стоял и смотрел ей вслед. Шла она медленно, еще не оправившись от слабости. Да и у него дрожали руки.
Он слушал звуки приготовления кофе: плеск воды, звяканье чашек. Не раздумывая, он поднес пальцы, пахнущие ее телом, к носу. Потом к губам.
4
Юморист Ламар вылез из своего лимузина перед домом Бадди Вэнса и попытался согнать с лица улыбку. Ему и в лучшие времена это удавалось с трудом, а теперь, когда его старый партнер умер и так много острот осталось невысказанными, оказалось решительно невозможно. На всякое действие есть противодействие, и противодействием Ламара смерти была улыбка.
Он читал как-то о происхождении улыбки. Некий ученый-антрополог предполагал, что она унаследована людьми от обезьяньего оскала – реакции на больных или ведущих себя не так членов племени. Собственно эта вроде бы улыбка означала: «Ты нам мешаешь. Катись отсюда!» Ламар подумал тогда, что и его улыбка часто является реакцией на что-то, что мешает ему, на какую-нибудь досадную помеху.
Ламар достаточно долго работал в комическом жанре, чтобы это проверить. Как и Бадди, он сделал карьеру, изображая дурака.
Разницу он видел только в том (и многие друзья с этим соглашались), что Бадди и вправду был дураком. Это не значило, что Ламару не было его жалко. Они работали вместе четырнадцать лет, и, конечно, с уходом Бадди в жизни его образовалось пустое место, хотя они в последнее время были в размолвке.
Поэтому Ламар всего однажды видел блистательную Рошель, и то случайно, на приеме, где он и его жена Тэмми оказались напротив Бадди и его очередной невесты. Как только Бадди удалился опорожнить желудок от излишков шампанского, Ламар завязал разговор с Рошелью. Разговор скоро кончился – Ламар прервал его, как только увидел возвращающегося Бадди, – но, видимо, произвел впечатление, так как теперь он получил персональное приглашение на прием по случаю смерти старого друга.
– Прекрасно выглядишь, – сказал он вдове, переступая порог особняка.
Она, действительно, выглядела прекрасно, но не прошло и часа, как она обмолвилась в беседе, что прием назначил сам хозяин дома.
– Ты хочешь сказать, он знал, что умрет?
– Нет. Я хочу сказать, что он вернулся.
Если бы он успел выпить, то, пожалуй, отозвался бы на эту курьезную фразу какой-нибудь комической ужимкой, но теперь он понял, что она говорит серьезно.
– Ты имеешь в виду... его дух?
– Может, и так. Я не знаю, как сказать. Я не очень-то верующая и не знаю, как это объяснить.
– Ты же носишь распятие, – заметил Ламар.
– Это матери. Я раньше никогда его не надевала.
– А почему надела сейчас? Ты чего-то боишься?
Она отхлебнула из высокого стакана. Для коктейля было рановато, но ей явно хотелось успокоиться.
– Да, пожалуй.
– И где же Бадди сейчас? – Ламар пытался сохранить серьезный вид. – Я имею в виду... он в доме?
– Не знаю. Он пришел ко мне среди ночи, сказал, что хочет устроить прием, потом ушел.
– А чек он оставил?
– Я не шучу.
– Извини. Ты права.
Он сказал, что хочет устроить праздник для всех вас.
– Выпью за это, – Ламар поднял свой стакан. – Где бы ты ни был, Бадди, твое здоровье!
После тоста он извинился и отошел в туалет. Интересная женщина, подумал он по пути. Конечно, не в себе. И, по слухам, неравнодушна к наркотикам, но он и сам далеко не святой. Среди черного мрамора ванной, на глазах у жутко кривляющихся масок он втянул в себя несколько линий кокаина и, пережив сладкий спазм, вернулся мыслями к женщине внизу. Он поимеет ее, вот и все. Быть может, в постели Бадди, а потом еще вытрется его полотенцем.
Он продолжал думать на эту тему, пока спускался вниз. Думать было приятно. Интересно, какая у Бадди спальня? Есть ли там зеркала на потолке, как в публичном доме в Таксоне, где они как-то побывали вместе, и Бадди сказал, снимая с члена использованную резинку: «Когда-нибудь, Джимми, я устрою себе такую спальню».
Ламар открыл с полдюжины дверей прежде, чем обнаружил спальню хозяина. Там, как и во всех остальных комнатах, висели маски и пестрые плакаты. Никаких зеркал на потолке. Но кровать большая. Хватит на троих – Бадди всегда любил подобные развлечения. Уже собираясь уходить, он услышал, как в ванной льется вода.
– Рошель, это ты?
Но света внутри не было. Может, просто она забыла закрыть кран. Ламар открыл дверь.
Изнутри раздался голос Бадди:
– Пожалуйста, не зажигай свет.
В обычном состоянии Ламар вылетел бы из дома пулей прежде, чем дух произнес бы еще слово, но наркотик замедлил его реакцию настолько, чтобы дать Бадди успокоить старого друга.
– Она сказала, что ты здесь, – сказал Ламар.
– А ты не поверил?
– Нет.
– Кто ты?
– Что значит «кто я»? Я Джимми. Джимми Ламар.
– Ах, да. Конечно. Входи, поговорим.
– Нет... Я отсюда.
– Я тебя плохо слышу.
– Выключи воду.
– Я писаю.
– Писаешь?
– Ну да, когда выпью.
– Ты пьешь?
– Представляешь, каково мне? Она там, внизу, а я не могу ее трахнуть.
– Да, это невесело.
– Ты должен сделать это для меня, Джимми.
– Что?
– Трахнуть ее. Ты ведь не гомик?
– Ты должен это знать.
– Конечно.
– Мы многих баб имели вместе.
– Да, мы были друзьями.
– Лучшими друзьями. И должен сказать, Рошель – это царский подарок.
– Она твоя. А в обмен...
– Что?
– Будь снова моим другом.
– Мне тебя не хватало, Бадди.
– И мне тебя, Джимми...
